Его невеселые мысли прервала Кристабель, которая протиснулась мимо него к отцу. Соренсен повернулся и отставил ее в сторону. — Кристабель, он еще горячий, — резко сказал он. — Я принесу тебе его, когда он будет готов.

Ее лицо скривилось и глаза наполнились слезами. Рэмси безнадежно посмотрел на капитана Паркинса, который глядел на синий ковер с таким видом, как будто тот оскорбил его. Рэмси вздохнул, встал, взял девочку за руку и привел обратно на диван. — А теперь, дорогуша, расскажи мне о твоей школе. Как зовут вашу учительницу?

В дальней комнате что-то громыхнуло. На мгновение Рэмси показалось, что он слышит гневный голос генерала. Телохранители обменялись взглядами, потом опять вернулись к футболу. Рэмси очень хотел бы знать, с кем совещался генерал, и почему это важнее, чем допрос Соренсена. Генерал приложил множество усилий, чтобы выйти на след отца девочки, и казалось очень странным, что он отложил расследование на полчаса или даже больше. Рэмси посмотрел на настенный экран. Почти час. Что же это означает?

Что-то ударилось о соединявшую обе комнаты дверь, как будто кто-то пытался выйти из нее. Рэмси успел только удивиться, почему в таком дорогом номере настолько тонкие двери, что вздрагивают от удара кулаком по столу во время телеконференции, а Дойл уже прыгнул на ноги. Он в два шага пересек номер, именно так быстро, как Рэмси и боялся, встал перед дверью в спальню генерала и прислушался. Потом дважды громко постучал.

— Генерал? С вами все в порядке? — Он бросил быстрый взгляд на Пилгера, который уже стоял на ногах, и постучал опять. — Генерал Якубиан? Не нужна ли вам помощь, сэр? — Он облокотился о дверь, стараясь услышать ответ. Ничего. Через секунду он опять ударил ладонью по двери. — Генерал! Откройте, сэр!

— Что они делают? — спросила Кристабель и залилась слезами. — Почему они кричат?..

Дойл отступил на шаг, схватился за плечо Пилгера для большей устойчивости, поднял ногу и ударил ею по двери. — Заперто, — проворчал он. В следующее мгновение они оба одновременно ударили по двери ногами. Дверь не выдержала и упала внутрь. Пилгер сорвал остатки двери с петель, а Дойл выхватил из плечевой кобуры огромный пистолет-пулемет, мгновенно снял его с предохранителя и осторожно вошел внутрь, исчезнув в комнате.

Потом Рэмси услышал, как он выругался. "Блин!"

Пилгер вошел следом, и его оружие уже было наготове. Рэмси подождал несколько секунд. В спальне никто не стрелял, он встал и подошел к двери под таким углом, чтобы увидеть, что там происходит. Капитан Паркинс наклонился вперед на своем кресле, его рот был открыт.

— Кристабель! — где-то за спиной Рэмси крикнул Соренсен. — Не вставай! Оставайся на чертовом диване.

Дойл присел над телом генерала Якубиана, которое лежало на полу между дверью и большой гостиничной кроватью, его халат сполз на ноги, открыв заросшую седыми волосами грудь. Его загорелая кожа странно посерела. Язык вывалился изо рта и свисал, как кусок тряпки. Дойл начал делать массаж сердца; на какое-то нереальное мгновение Рэмси удивился, как телохранитель ухитрился за несколько секунд так сильно нажать на грудь генерала, что там образовалось широкое пурпурное пятно.

— Скорую помощь к гаражу, — сквозь зубы сказал Дойл. — Большая. Возьми аптечку.

Пилгер уже бежал обратно в главную комнату, с пальцем, прижатым к разъему на шее. Он выплюнул в воздух последовательность кодов, потом внезапно повернулся и махнул дулом пистолета: — Эй, вы все! На пол, немедленно! — Даже не взглянув, выполнил ли кто-то его приказ, он упал на колени, вытащил из-под дивана чемодан и бросился обратно в спальню. Открыв замки, он толкнул его к Дойлу, который все еще работал над генералом; при каждом ударе Якобиан подпрыгивал на ковре. Пилгер вытащил из одного из внутренних пакетов шприц. Проверяя надпись на нем, он заметил Рэмси, стоящего около дверного проема. Немедленно в его второй руке появился пистолет.

— Черт побери, я же сказал: все на пол!

— Папочка! — Кристабель опять заплакала в салоне. — Папочка!

Катур Рэмси отступил назад, беспомощно глядя на невероятно большое отверстие на конце ствола пистолета-пулемета Пилгера, одновременно уголком глаза заметив какую-то вспышку. Он мигнул, но это был не выстрел. Взглянув направо он увидел нечто, что вообще не имело смысла: Майор Соренсен стоял на кухонном стуле с горящей салфеткой в руках, которую он держал парой щипцов для льда. Он поднял ее к самому потолку, и в токам виде напоминал странную пародию на Статую Свободы с ее факелом.

— Я приказал вам всем лечь, — крикнул Пилгер, не видевший необъяснимого зрелища. Даже когда Дойл впрыснул гиподермик в середину темного шрама на груди Якубиана, пистолет Пилгера бегал от одной стороны дверного проема к другому, потом опустился вниз и уставился на колени Рэмси. Что-то стукнуло, потом зашипело.

Внезапно пошел фиолетовый снег.

Плитки потолка сложились, как венецианские жалюзи. Дюжины летучих мышей понеслись вниз, рассеивая облака бледно-фиолетовой противопожарной пыли. Лампы в комнате замигали, включаясь и выключаясь, воздух наполнило болезненно громкое жужжание. Соренсен метнулся мимо Рэмси, схватил дочку с пола и прыгнул к двери лифта, где начал нажимать на кнопку вызова.

Дойл тратил секунды, прикладывая к все еще неподвижной груди генерала два электрода, но Пилгер выскочил из спальни с взведенным револьвером, разгоняя дым взмахами свободной руки. Он прижал дуло к затылку Соренсена, в нескольких дюймах от перекошенного ужасом лица Кристабель. — Ты же не хочешь лечь на пол вот так? — прорычал он. — Чтобы твои мозги брызнули на твою девчонку? Отойди от двери и ложись на пол!

— Нет. Никто из них не ляжет так. — Капитан Рон Паркинс вынул свой пистолет-пулемет и наставил его на голову Пилгера. Лицо Паркинса покраснело от гнева. — Мы не собираемся дать убить себя ублюдкам вроде тебя. Я отвечаю за этих людей, а не ты. Иди занимайся генералом. Мы уходим.

На мгновение все затихло, за исключением низкого стона сигнала тревоги, и тут дверь лифта открылась. Рэмси, на пути которого к безопасному лифту стояли и Пилгер и капитан Паркинс, постарался успокоить неистово стучащее сердце. Дышать было трудно, и хотя большая часть фиолетового дыма уже осела на пол, в воздухе оставалось достаточно, чтобы появилась мать всех чихов. Все, крышка, подумал он. Чихи плюс стрельба, капец.

— Дай нам уйти, — спокойно сказал Соренсен, несмотря на револьвер Пилгера, все еще прижатый к его затылку. — Генерал мертв. Быть может вам на помощь прибегут еще ваши люди, но теперь гудит пожарная тревога, и тут появится множество народа, не вашего. Подумай об этом. Он мертв. Оно того не стоит.

Пилгер уставился на него, потом скосил глаза на серебряный ствол капитана Паркинса. Искривив губу, он опустил ствол и пошел обратно в спальню, даже не взглянув на них. Тело генерала дрожало на полу, потому что Дойл включил дефибрилятор на полную мощность. Рэмси приказал себе не падать в обморок.

— Спускайтесь здесь, — проворчал капитан Паркинс. Фургон стоял в пяти милях от отеля, прямо перед станцией узкоколейки. — Берите такси, поезд, любой чертов транспорт, какой хотите. И убирайтесь.

— Рон, спасибо, парень, спасибо тебе. — Соренсен помог дочке выйти из фургона. Два молодых солдата, которые не смогли стереть удивление со своих лиц, когда увидели трех мужчин и девочку, выходящих из лифта в облаке фиолетовой пыли, сели немного прямее.

— Даже не знаю, что и думать, — зло сказал Паркинс. — Но даже если из-за этого я потерял свои погоны, я должен был… я просто не…

— Не думаю, что ты еще раз услышишь об этой истории, Рон. По меньшей мере по официальным каналам. — Отец Кристабель смахнул пуль с ее волос, она быстро взглянула вверх, как если бы хотела убедиться, что это сделала его рука, а не какого-нибудь незнакомца. — Поверь мне — тебе не нужно знать ничего обо всем этом кроме того, что ты уже знаешь.

— Да, верю, и не хочу ничего знать.