— Я действительно не знаю, Ольга. Я должен все как следует обдумать. Я вернусь через час. Тем временем выйдите отсюда и идите в кладовую, о которой мы говорили, и ждите. Я настроил на нее ваш значок. Если вы выйдете сейчас, будете в ней через пять минут. А я пока займусь камерами на лестнице.

— Опять лестница.

— Да, боюсь, что так.

Кладовая занимала большую часть этажа, огромное помещение, полное стоек с неоткрытыми посылками и неиспользуемой мебелью. Как только Селларс зациклил сигнал камеры наблюдения, Ольга обогнула угол и уселась перед множеством экранов на самом удобном кресле, который смогла найти.

Она опять задремала, и, проснувшись, подумала о том, насколько странно то, что она находится в самом сердце черной башни, которую столько раз видела во сне, и, тем не менее, дети, которые привели ее сюда, исчезли, как тени при появлении солнца. Тишина в голове казалась почти болезненной.

Но была и другая тишина. Она опять проверила внутреннее подсоединение. Прошло почти два часа. Селларс или Катур Рэмси должны были позвонить, час назад. Она встала, потянулась, разминая мышцы, потом нашла туалет. Закончив, позвонила Селларсу. Нет ответа. Вызвала Рэмси, но и он молчал. Она оставила ему сообщение.

Трудная задача, решила она, опять уселась на кресло и стала ждать.

Два часа превратились в три. Ольга чувствовала, как холод заползает в нее, как туман. Они не собирались звонить. Что-то произошло — и очень плохое.

Четыре часа, пять, шесть. Тусклые огни безопасности высоко над головой создавали вечный полумрак. Колонны ящиков уходили вдаль, как дюжины картонных Стоунхеджей, собранных и забытых занятыми друидами. Ольга чувствовала себя замерзшей и несчастной.

Одна, внутри черной башни. Сначала ее бросили дети, теперь Рэмси и Селларс. Она опять осиротела.

— НЕ вижу смысла, — закончил Селларс.

Рэмси попытался выглядеть внимательным, но уже давно потерял нить рассуждений Селларса. — Я думаю, что в здании должно быть и другое оборудование.

— Нет, — сказал старик, — не все так просто. Все линии передачи данных выходят из этой генераторной и уходят к провайдерам. И все в здании — даже личные комнаты Жонглера и резиденция на самом верху — подключены к этим линиям. Я не мог пропустить чего-нибудь настолько важное, что способно обеспечивать пропускную способность, нужную для сети Грааля. Это все равно, как скрыть данные от НАСА.

— Насау? — Рэмси нахмурился. — Багамы?

— Не имеет значения. Задолго до вас. — Селларс воспользовался моментом, чтобы вдохнуть через ароматизированную тряпку, зажатую в его узловатой руке, тряпку, которая казалась такой же частью его, как носовой платок для придворного в Версале. Рэмси подумал, что старик дышит хуже, чем в последние два дня, и невольно спросил себя, сколько еще он выдержит под таким давлением. — Но я должен что-то найти, — продолжал Селларс. — Ваша миссис Пирофски ждет звонка.

— Не понимаю. Вы же уже взламывали систему Грааля, верно? Почему вы не можете сделать это сейчас?

— Потому что я никогда не взламывал ее через вход Феликса Жонглера. — Селларс вздохнул и опустил тряпку. — Вот почему я решил, что… вторжение, за отсутствием лучшего слова, Ольги может помочь. В любом случае я не в состоянии коснуться операционной системы, и дело не в моей усталости. Я должен войти в сеть через Телеморфикс, и она поддержит меня. Много лет я, можно сказать, дневал и ночевал вместе с Телеморфиксом. Наверно я должен платить им зарплату. — Он слегка улыбнулся.

Рэмси пожал плечами. — Что мы можем сделать?

— Не знаю. Я должен… — Внезапно он покачнулся, потом поднял трясущуюся руку к лицу, как бы удивляясь, что голова еще на месте. — У нас очень мало времени. И есть еще другие вещи, требующие моего внимания. Неудача в любой из них может разрушить все.

— Я могу помочь?

— Возможно. Просто слушайте… это заставляет меня… заставляет меня навести немного порядка в этом хаосе. Иногда мы думаем, что хорошо знаем дело, и только тогда, когда пытаемся объяснить… — Он выпрямился. — Смотрите. Я покажу вам кое-что, что меня больше всего интересует.

Стенной экран полыхнул чистым белым светом. Рэмси подпрыгнул. Мгновением позже на нам появились странные заросли, которые Селларс называл Садом.

— Это я уже видел, — осторожно сказал Рэмси.

— Но не этот кусок. — Селларс согнул палец, и часть картинки прыгнула вперед, заслонив все остальное. Грибы, серые и жалкие, которые, тем не менее, казалось только что вылезли из-под земли рядом с более сложными растениями. — Они появились сегодня, пока я работал с Ольгой. И когда я закончил с ней, меня ждало множество сообщений о тревоге.

— Что это?

— Операционная система, — сказал Селларс. — Операционная система сети Грааль. Или, скорее, образец, который показывает, что операционная система выбрала из сети какой-то объект, привлекший ее внимание — что-то вроде особо интересной ключевой точки.

— Ни имею ни малейшего понятия, что это означает, — сказал Рэмси, — но, похоже, я привык лучше всего себя чувствовать, признавшись в собственном невежестве. Но, должен сказать, вы меня впечатлили — я никогда не встречал человека, использовавшего в разговоре слово "ключевая точка".

И заработал еще одну улыбку старика. — Это означает, что в первый раз с того мгновения, как, за отсутствием другого слова, в операционной системе начались неполадки, я обнаружил признаки того, что она вышла в сеть. Ну, операционная система всегда была в сети, конечно, но та ее часть, которая более или менее разумна и способна принимать решения, какое-то время отсутствовала. Теперь она вернулась.

— И это означает…?

— Как-то раз я говорил вам о методе, который использовал, чтобы обнаружить в сети моих добровольцев. Возможно, что эта концентрация внимания поможет нам найти этих бедолаг. Я завел их и опасное место — и вот уже столько дней не могу найти. — Он закрыл глаза, размышляя. — Если я смогу войти в сеть со стороны Жонглера, то пройду через жестокую систему безопасности и смогу поискать их сам. Если они еще живы. Только бог знает, сколько времени им еще осталось.

— Звучит так, как будто надо пытаться опять связаться с ними.

— Согласен — но я не могу войти. Мне кажется я рассказывал вам, что последние несколько раз система не разрешила мне войти, даже через Чо-Чо. — Он на мгновение остановился, видимо изучая какие-то личные источники информации. — У меня осталось еще полчаса до звонка к миссис Пирофски. Для попытки времени вполне достаточно — даже если мне повезет, я никогда не мог выдерживать борьбу с системой безопасности больше нескольких минут. — Он кивнул на дверь, отделяющую их от Соренсенов. — Мне нужна ваша помощь. Это может сработать совсем по другому, если мальчик не спит.

— Мальчик?

— Конечно мальчик. Очень сомневаюсь, что система разрешит войти мне самому. — Он опять вдохнул через тряпку. Но, как я уже говорил, на этот раз все может быть по другому — я никогда не пытался входить с бодрствующим Чо-Чо. И вам придется позаботится, чтобы он не упал с дивана.

Все три Соренсена стояли в двери, с болезненным любопытством глядя на сцену, на которой, впрочем, пока ничего не происходило. Кристабель казалась испуганной, и, внезапно, Рэмси стало стыдно. Они, взрослые, не сумели уберечь этих двух детей от мало приятной жизни.

— Ну, ради бога, — сварливо сказал Селларс. — Я не могу ничего делать, когда на меня смотрят во все глаза. Оставьте меня наедине с мальчиком. Если будет надо, мистер Рэмси поможет мне.

— Я не понимаю, что вы собираетесь делать с ним, но мне это уже заранее не нравится, — объявила Кейлин Соренсен. — Только потому что он бедный мексиканский мальчик…

В первый раз Рэмси увидел, как Селларс рассвирепел. — Мадам, он такой же американец, как и вы, и, безусловно, даже больший, чем я, потому что я родился не здесь. — Он слегка успокоился. — Прошу прощения, миссис Соренсен. Я понимаю, что вы беспокоитесь. Я извиняюсь… я очень устал. Но, уверяю вас, беспокоиться не о чем. Мы уже делали это несколько раз, я и Чо-Чо. Но мне нужно уединения, иначе я не могу сконцентрироваться. И у нас все меньше и меньше времени. Пожалуйста.