О, блин — вирус! Но почему моя система не остановила его?
Она открыла файл не введя разрешения и перенесла его в свои данные, так что ее антивирус не знал, что с этим делать. В доли секунды вирус уничтожил весь файл, причем не только удалил ссылку, но и перекопал место, в котором он находился. Только бог знает, что он еще может сделать — может быть уничтожит вообще всю ее систему.
Однажды, еще подростком, она подрабатывала няней в чьем-то там доме, и, не подумав, выбросила еще теплую золу в корзину с мусором и начался пожар. Пламя взобралось на длинные занавески венецианского окна раньше, чем она успела выскочить из комнаты. Тогда она испытала то же самое чувство ужаса и греха, как и сейчас. Только на этот раз она не могла прыгнуть на ноги и разбить блокнот о пол, пытаясь убить ужасную вещь, которую разбудила.
Зная, что на счету каждая секунда, она перевела блокнот на управление голосом и начала выкрикивать команды, для ее системы эквивалентные пожарной службе, потому что вирус уже сожрал все ее встроенные регуляторы. Через несколько мгновений ей удалось изолировать ракообразно разрастающийся вирус от своих собственных данных, но она ничего не могла сделать, чтобы остановить разрушение файлов, которые она скачала из системы Жонглера.
Тем не менее, несмотря на быстро выставленный брандмауэр, вирус, похоже, успел сделать что-то странное с ее системой: замигал маркер передачи данных, как будто она сама пыталась получить канал связи.
Еще минута лихорадочной работы, и она нашла еще один раздел своей системы безопасности, о котором почти забыла, и он дал ей возможность получить контроль над разрушаемыми данными и заморозить их, но она опоздала: вирус уничтожил практически все. Она очень сомневалась, что от этих файлов осталось хоть что-нибудь.
Но это же только копия, напомнила она себе. Главная версия все еще в системе Жонглера. Сейчас я скопирую ее и на этот раз буду более осторожной…
И только тогда она поняла смысл мигающего маркера передачи данных. Внутри нее все похолодело от ужаса, она разорвала соединение, но опять опоздала. Встроенный в файл вирус был исключительной мерой, он не только уничтожил украденный файл, но и послал команду на уничтожение главного файла, и, скорее всего, сообщение о взломе владельцу файла, давая тому возможность отменить приказ.
Если Жонглера нет, тогда файл стерт. Исчез. Но если он здесь, я только что сообщила ему, что кто-то украл его самые секретные файлы.
Быстрая проверка подтвердила самые худшие опасения. Главный файл официально больше не существовал.
— Дерьмо! — вслух сказала она. — Дерьмо дерьмом!
— Что случилось, моя сладкая?
Дульси вскрикнула, планшет соскользнул с коленей и улетел на покрытый ковром пол. Рядом с ней стоял Дред, блистая обнаженной коричневой кожей и тугими мускулами, одетый только в полотенце, обернутое вокруг бедер; он напоминал статую, сошедшую с пьедестала. И как всегда она не услышала, как он подошел.
— Боже мой, т-ты напугал меня! — Но ее сердце затрепыхалось не только из-за того, что он появился так внезапно. Блокнот лежал на ковре, полный следов ее преступления. Она опустилась на колени, бормоча, чтобы скрыть настоящую причину ужаса. — Я не знаю… Я думала, что ты… Здесь так тихо, но я не слышала…
Пока он глядел на нее, с довольной улыбкой, перекосившей его рот, она успела почистить от информации маленький экран. — Не собирался вызывать у тебя инфаркт, — сказал он усмехаясь и посмотрел на блокнот. — Почему ты не пользуешься стеной?
— Глаза… из-за него у меня болит голова… иногда.
Он кивнул. — А чего ты так зло кричала?
— Что? — она отчаянно пыталась вспомнить, что еще открыто в блокноте. Что, если он захочет войти в систему? — О, просто… проблемы с защитой некоторых файлов Жонглера. Его банковских счетов. — Насколько она помнила, канал к данным Дреда все еще был открыт, и ее взломщик еще ждал данных для поиска. Она выругала себя за то, что не скопировала файлы Дреда в собственную систему. Ее охватило липкий противный страх, что вот сейчас он все узнает и тогда с ней случится нечто намного худшее, чем обычная стрельба. Она попыталась успокоиться и заговорить погромче и повеселее. — Я работала много часов и устала, очень устала. Не хочешь немного развлечься?
Он наклонил голову. — Как?
— Ну, не знаю. Может сходим куда-то и поужинаем, а? Просто выйдем отсюда на час или два?
За темными глазами что-то шевельнулось; она взмолилась, чтобы это оказались не подозрения. — Хорошо, — сказал он слегка подумав. — Почему нет? Ты хочешь что-нибудь купить?
Она заставила себя улыбнуться. — Конечно. Просто дай мне привести себя порядок, кое-что подкупить…
Пока Дред одевался, Дульси закрыла и выключила все, потом запустила программу чистки. При этом ее пальцы дрожали так, что ей пришлось поставить блокнот на крышку стола.
Как он может двигаться так тихо? Он выходит из свой кровати, пересекает комнату, а я не слышу его, никогда. Может быть он на самом деле вампир. Не самая хорошая шутка, особенно сейчас. Она закончила, выключила блокнот и вытерла рукавом лицо. В комнате было холодно, но она вспотела.
Быть может Ренфилду стоит подумать о другой работе…
За ужином Дред был совершенно очарователен, сверкал белыми зубами и весело преувеличивал свою австралийскую мужественность, пытаясь заставить ее смеяться. Если бы Дульси повстречалась с ним в первый раз, она была бы полностью очарована его рассказами о странных местах и еще более странных людях, с которыми он встречался во время своей особой работы. И даже неделю назад она с удовольствием выпила бы третий стакан вина, и может быть даже четвертый, и разрешила бы себе погрузиться в теплое "согласна-на-все". Вместо этого она, улыбаясь, думала только о том, что он едва не схватил ее, и каждый раз, когда он бросал на нее пронизывающий взгляд, спрашивала себя, не понял ли он, чем она занималась.
Подозревал ли он ее в чем-нибудь или нет, но внутри него определенно что-то происходило. Время от времени Дреда охватывали странные и многословные, почти лихорадочные приступы энтузиазма. Так было и сегодня вечером, но на этот раз он был еще и настороженным Дредом, которого она тоже хорошо знала, Дредом, накинувшим на себя тугую узду и понимающим, что балансирует на краю пропасти. Он молчал, когда они возвращались из кафе, не смотрел ни на нее, ни на политые дождем улицы; его глаза всматривались в одну ему видимую точку на невидимом горизонте. И еще он как-то необычно подпрыгивал при ходьбе, почти незаметное, но постоянное напряжение мускулов, как если он один из всего человечества победил гравитацию, но решил сделать вид, что подчиняется ей.
В главной комнате чердака, освещенной только красно-белым призрачным светом сигнальных огоньков кровати для комы, он обнял ее за талию и подтянул к себе. Он оказался невероятно силен, невозможно было сопротивляться даже этому быстрому и беспечному движению; на мгновение она решила, и он собирается сломать ей спину и не сомневалась, что он с легкостью это сделает. Но он только прижался щекой к ее щеке и поднес губы и уху.
— Давай потанцуем, моя сладкая? Ты же знаешь, внутри меня всегда играет музыка и могу сыграть ее для тебя.
Она закостенела при его прикосновении и искала любую возможность с благодарностью отказаться. Внезапно мысль о том, чтобы заняться сексом с этим человеком показалась не просто более неприятной, чем она могла себе представить, не обычными на-следующий-день угрызениями совести, но настоящим ужасом. Слабый голосок глубоко в мозгу — детский, рассказывающий сказку — проверещал "Он хочет украсть твою душу!.." Она в очередной раз постаралась успокоится, уверенная, что своим острым звериным чутьем он уже почуял ее страх. — Я… я не очень хорошо себя чувствую. Колики в животе. Но… это был очень милый ужин.
Его зубы мягко сомкнулись на ее мочке уха. Крошечный укус послал черную молнию боли по всему позвоночнику. — О Дульси, моя сладкая — ты же не хочешь помучать парня, особенно сейчас?