Чешуей, золотою кольчугой,
И ноздрями и жабрами чуял,
Что попал он в большую беду,
Что потеря в сазаньем роду.
Бил хвостом он меня по ладони,
Было тело его молодое
Напряженное, как гимнаст,
Если б так вот ловили и нас!
Нет! Не мог я убить эту рыбу,
Бросил в Дон золотистую глыбу,
Завертелась воронка воды,
Но исчезли и эти следы.
Ты гуляй, мой сазан, глубиною,
Размножайся, расти подо мною,
Золотых сазанят выводи,
К человеку не подходи!
* * *
Жизнь вновь не повторится. Нет!
Ни малой долею единой.
Вот почему гляжу в рассвет,
Как в очи женщины любимой.
Вот почему я говорю,
Отдавшись и трудам и негам:
— Дай бог, чтоб землю к январю
Зима покрыла белым снегом.
Вот почему мне шум воды
Весеннего происхожденья
Всегда поет на все лады:
— Я помню чудное мгновенье!
Вот почему мне дорог день,
И эта даль, и этот сумрак,
И этот тесный круг людей,
И перезваниванье рюмок.
И голос женщины одной,
В которую влюбился сразу,
Которая, сказав: — Родной! —
Не предала меня ни разу!
* * *
— А вы седой! — сказали мне при встрече, —
А были черный! — Был! — ответил я.
И что-то мне тотчас легло на плечи
И придавило камнем бытия.
— А ты не старый! — как-то мне сказали
Друзья мои за праздничным столом.
И мне как будто руки развязали,
И свистнул воздух под тугим крылом.
И полетел я в облачные выси,
И был я очарован красотой,
Дремавшие во мне дотоле мысли
Заволновались нивою густой.
Друзья мои, внушайте людям веру,
И чаще говорите «Добрый день!»,
И следуйте хорошему примеру,
Продляйте добрым словом жизнь людей!
* * *
Белая пагуба,
Звонкая чудо-беда,
Стонет метель.
Никого! Ни дорог, ни следа.
Кто замерзает —
зверь,
или путник,
иль конь?
Это кому так
И гибельно и нелегко?
Ветер!
Утихни, и сжалься,
И душу живую спаси.
Устереги милосердно
И в теплую хату внеси!
Доброе слово
Как доброго слова везде не хватает!
Скажу его — лица людей озарятся.
И я, как купец, что кутит и гуляет,
Открыл свою душу — пошел разоряться!
На почте смеюсь, почтальонкам с порога:
— Вторую зарплату вам всем назначаю!
— Себя не забыли? — хохочут девчата.
— Мне две маловато — я три получаю!
В сберкассе, шутя, заявляю кассирше:
— Пустяк ваши вклады пред вашей красою!
Вы чем умывались сегодня, скажите? —
Кассирша смеется: — Обычной росою.
— Обычной росы на земле не бывает,
Обычной красы и природа не терпит. —
Кассирша довольна, кассирша сияет,
А день не субботний — всего понедельник!
Кричу мяснику, что согнулся под тушей:
— Давай подмогну, надорвешься, родимый!
А ты еще нужен и теще, и детям,
И даже, возможно, супруге любимой.
Из глаз огонечек сверкнул вороватый:
— Помощников много, а мяса нехваток.
Вон очередь, видишь? Вставай-ка в затылок,
Законно получишь, уйди от греха-то!
К двенадцати ночи исчерпан мой короб,
Совсем опустела моя кладовая.
В заветном кармане остались два слова,
Но я их оставил тебе, дорогая!
Двойник
Ко мне приходит ночью мой двойник,
В то время, когда двери на засовах.
Я спрашиваю: «Как же ты проник?» —
«А очень просто — ты забыл про совесть.
Нет на нее запросов и замков,
Проникнет в бездну и на дно морское,
Под крепкий сон подводных моряков,
Она разбудит и не даст покоя.
«Как жил ты?» — спросит». — «Праведно!» —
«Э-э, нет!
Я не анкета, друг, я протестую:
Не нужен мне неправильный ответ,
Твое словечко — ложь, я арестую!