Пайпер подняла руку.

— Что такое «свидание»?

Этот вопрос поставил Трея в тупик.

— Как бы тебе сказать… Это, в общем, когда парень и девушка нравятся друг другу и проводят наедине больше времени, чем с друзьями…

— Как Джек и Бобби?[10] — уточнила Пайпер.

— Да, полагаю, именно так…

— Даже если они брат и сестра?

— Ну, знаешь, — нахмурился Трей. — Скажи, есть мальчик, который тебе особенно нравится?

— Да, мне нравится Чип, но ему нравится Бегги. Всем мальчикам нравится Бегги. Это странно, потому что только после того, как она появилась в нашем городе, мы все вдруг начали интересоваться девочками и мальчиками, хотя уже сто лет друг друга знаем, и предполагается, что нам всем по семнадцать лет.

Я вздохнула, поймав на себе злобный взгляд Пайпер. Разве я виновата, что нравлюсь парням больше, чем она и все остальные девушки? Я их вовсе не поощряю, разве что тем, что бледна, уныла и интересна.

— Есть еще вопросы? — с плохо скрытым отчаянием спросил Трей.

Руди поднял руку.

— Что такое фаллос?

— Ладно! — вскричал Трей. — Кажется, мы свое дело сделали!

После этого «Пылкие пуритане» начали торопливо собирать свой реквизит, а мы поплелись к выходу из зала.

— Это было очень вдохновляюще, — заметил Джастин, поравнявшись со мной, и я бросилась вниз по ступенькам, чтобы поскорее отделаться от него.

Спустившись, я задрала голову и посмотрела наверх.

Тэдди стоял на балконе, испепеляя меня ненавидящим взглядом. Я мгновенно растворилась в сумраке его глаз…

— Бегги, осторожно!

Я обернулась — «Пылкие пуритане» пытались вынести бутафорский фаллос из дверей зала, но один из певцов оступился на лестнице. Я оцепенела, когда огромный член ринулся вперед. Ничто не могло спасти меня от его эрегированной ярости. Он обрушился на меня, опрокинув навзничь. Я с размаху ударилась головой о бетон, но при этом мне вдруг стало необыкновенно тепло под этой длинной резиновой твердостью. Тепло и приятно — и какой-то звон в теле и даже…

Послышался хлопок и шипение, а потом надо мной появилось лицо Тэдди.

— Бегги?

— Ты спас мне жизнь, — пролепетала я, когда фаллос сдулся и исчез с моего тела, посеяв во мне странное чувство утраты. — Постой… Но ведь ты был на галерее! Как ты мог так быстро очутиться здесь? И почему у тебя такие большие зубы?

— Мет, — промямлил Тэдди, закрывая рот ладонью. — Я не был на балконе. Наверное, тебя контузило. Или у тебя бред. Или ты спятила, я слышал, такое случается в романах, от избытка эмоций.

— Но…

— Помолчи, может, ты ранена, — приказал Тэдди. — Я отнесу тебя к своему отцу. Он поможет.

Он легко подхватил меня на руки. Руки у него были сильные, жесткие, холодные… и все-таки я чувствовала себя в безопасности. Слегка подавшись вперед, я приоткрыла губы, но Тэдди безучастно пронесся сквозь толпу обеспокоенных парней, столпившихся вокруг меня, чтобы убедиться, не сильно ли я пострадала, и понес меня в свою машину. Там он бережно опустил меня на сиденье и потянулся за ремнем безопасности.

— Вообще-то я и сама могу пристегнуться.

— Бегги, ты не можешь пройти двух шагов по улице, чтобы тебя не пришибло насмерть огромным резиновым членом. Так что помолчи и позволь мне взять ситуацию в свои руки.

В его голосе было столько презрения, что я не смогла этого стерпеть. Вообще-то главной героиней этой книги была я, значит, он сам должен придумать, как найти во мне бездны очарования, которые видят все остальные!

— Если ты меня терпеть не можешь, зачем же ты меня спасал?

— Не знаю. Мне жаль, что так случилось.

— Ты бы хотел увидеть меня мертвой?

— Да! Нет! Ты плохо на меня действуешь, Бегги, находясь рядом с тобой я чувствую странное волнение в штанах — то есть, в сердце — и я не знаю, что это значит!

Даже его сбивчивое пустословие было очаровательно. Его губы плотно сжались, каждый дюйм его тела стал суровым и неуступчивым.

Он вел машину, не говоря ни слова, и я решила не провоцировать его на очередную гневную отповедь, поэтому всю дорогу смотрела на его мужественную грудь, бледную кожу цвета тальковой пудры, тонкие кончики острых зубов на губах…

Как я и ожидала, Лохи уже ждал меня в мясной лавке.

Какая типичная бесцеремонность — прослышав о случившемся со мной несчастье, мой папочка тут же бросил все свои дела, чтобы эгоистично погреться в лучах моей славы! Он забрал меня у Тэдди и бегом внес в магазин.

— Один твой фирменный стейк, и она будет в порядке, — крикнул он Джозефу Килледи, который рассеянно облизывал одну из висевших на крюках туш.

— Конечно, мистер Мотт, — отозвался Джозеф Килледи, стирая кровь со своего изящно очерченного рта. — А это, должно быть, малышка Бегги?

— Боже мой, вы что, не читали памятку? Да, я Бегги. Придурок!

— Ты заводишь моего парнишку, — искренне признался Джозеф. — С тех пор, как ты тут появилась, он все свое время проводит в лавке, делает одну партию фирменных сосисок за другой!

— Что, черт побери, это такое — «фирменные сосиски»?

— Ах, Бегги, это наш старый английский семейный рецепт. Значит, берешь немного кожи, пропитываешь ее кровью, впиваешься в нее зубами и сосешь, пока… Короче, мой Тэдди делает свои фирменные сосиски только тогда, когда что-нибудь задумает. Мне кажется, ты уже стала для него важнее всего в жизни. Вообще-то мы все рады, что ты приехала в Глухомань Виладж — его хандра приятно щекочет нам нервы.

— Ну да, — сказала я. Предположения мясника входили в противоречие с биполярным отношением Тэдди ко мне, поэтому не стоили внимания. — Жаль, что я не умерла.

— Возможно, — начал было Джозеф, но тут, как обычно, в разговор вмешался Лохи.

— Эй, Бегги! Наш Джозеф мог бы разделывать животных в любом уголке США. Так что мы должны сказать ему спасибо за то, что он решил привезти свой опыт и огромную коллекцию мясницких ножей в наш тихий дождливый городок. Постарайся быть повежливее.

— Все в порядке, — сказал Джозеф, передавая Лохи сверток и рассеянно хватая еще один стейк. — Разве я не понимаю, — снова заговорил он, жуя сырое мясо, — что бедняжка Бегги просто умаялась от чувства собственной исключительности и плохо контролируемого сексуального вожделения? У нее был долгий день, так что не будем осуждать девочку за то, что она немного не в себе.

Он был прав. Когда мы вернулись домой, я сразу же отправилась в постель. Я была уверена, что буду плохо спать, и когда закрыла глаза, на меня сразу же нахлынули воспоминания.

«Лицо Тэдди было так близко, его мраморное тело туго вонзалась в меня…»

Но тут Степфордия напомнила мне, что я серьезно выхожу за рамки категории PG-13,[11] поэтому пришлось поставить точку и провалиться в сон.

Глава 4

ТЭДДИ НАЧИНАЕТ РАЗОБЛАЧАТЬСЯ

На следующее утро меня разбудило бьющее сквозь шторы солнце. Я уехала из Санни-тауна всего несколько дней назад, но постоянные сумерки, царящие в Глухомань Виладж, уже успели превратить дневной свет в далекое воспоминание.

Я раздвинула шторы, чтобы убедиться, что это не очередная шуточка моего папаши, и увидела настоящее солнце, висевшее в утреннем небе.

Видневшиеся из окна деревья, казалось, тоже радовались солнцу — я еще никогда не видела их такими гордыми и твердыми, как сегодня. На душе у меня сразу посветлело, синяки на груди сегодня тоже выглядели гораздо лучше, став из зловеще-багровых тускло-желтыми. Стейк мистера Килледи сделал свое дело. Этот мясник был славным малым, и с его стороны было очень мило уступить мне мясо бесплатно.

Какой позор, что сынок не в отца пошел! Я вспомнила, как Тэдди смотрел на меня, после того, как прокусил рухнувший на меня фаллос — лицо у него было перекошено от ярости, словно он ужасно жалел о том, что эта штуковина меня не раздавила. Но день был такой чудесный, что мне абсолютно не хотелось портить его размышлениями о вчерашнем безобразном поведении какого-то Тэдди Килледи!