В буфете Красноперов с Декуновым взяли солидную порцию чего-то мясного, взяли, «с устатку» по стакану водки, выпили и плотно закусили.

Здесь их и нашел Терентьев.

– Георгий Александрович, ты в Президиуме. Уже приглашают.

– Черт возьми, Виктор Александрович, что, с утра не мог предупредить? Я же «хлопнул» стакан водки! Как же я сидеть в Президиуме буду? От меня же шарахнутся все! Мы думали, спрячемся где-нибудь в серединке, чтобы никто не видел и отсидим всё заседание. Иди, уговори Крюкова, скажи, что я с дороги, устал, не в форме!

– Уже поздно. Надо идти. Тебя еще один сюрприз ждёт. Надо выступить. По вопросу выдвижения Леонида Ильича в Председатели президиума Верховного Совета СССР. Тебе поручено.

– Да ты что, Виктор Александрович, решил загубить меня?

Что, раньше нельзя было сказать? Во-первых, я не готовился. А во-вторых, я же стакан водки «хряпнул»!

– Ничего. Крюков сказал – а что ему готовиться. Он и без всякой подготовки может часовую лекцию прочитать. На любую тему. Так что, давай. Оправдывай. Ты же уехал! А все предупреждения пришли только сегодня, днём, тебя уже не было.

– Виктор! Ну, выступи сам. Выручи.

– Нет. Тебе приказано.

В президиуме Георгий сел в последний, третий ряд. Сел с краю, отодвинувшись от соседей. Впрочем, ко времени открытия Пленума, да после всех волнений с этим Президиумом, да с выступлением – у него уже всё прошло, всё выветрилось. Но осторожность не помешает. Георгий примостился на краю последнего ряда, подальше от начальства. Он хорошо знал – у Крюкова сверхъестественный «нюх»!

Пленум шел по обычному сценарию – доклад об итогах работы, прения. Наконец, добрались до вопроса выдвижения Генерального секретаря ЦК КПСС, товарища Леонида Ильича Брежнева на освободившуюся, после перемещения Подгорного, должность Председателя президиума Верховного Совета СССР.

Выступающие горячо поддерживали кандидатуру «дорогого Леонида Ильича», в прениях по этому, абсолютно ясному вопросу, записано выступающих было немного, всё шло к завершению.

Крюков объявил выступление Красноперова Георгия Александровича, Главного инженера Среднеуральского прииска, члена Горкома КПСС.

Георгий тоже начал с того, что да, конечно, кандидатура достойная и весь Советский народ поддержит это выдвижение.

– Но давайте подумаем, товарищи коммунисты. Мы всего лишь несколько лет назад осудили «культ личности» Сталина.

И снова, через короткое время, возлагаем на одного человека, пусть и достойного, две важнейшие государственные должности. Не получим ли мы новый культ? Брежнев не молод. Стоит ли на него взваливать такой груз ответственности? Может, стоит нам, в Советском Союзе, подобрать кандидатуру более молодого коммуниста? Не перегрузим мы нашего дорогого Леонида Ильича? Мне кажется, стоит нам над этим подумать?

Зал притих. В зале установилась мёртвая тишина. Даже председательствующий Крюков, никак не ожидавший от Красноперова таких предложений, такого выступления, как-то растерялся и сидел за столом президиума ничего не предпринимая. Но быстро опомнился, вышел из-за стола, прошел к трибуне, заговорил спокойно, неторопливо, обдумывая каждое слово.

– Если говорить о «культе личности», так ведь это, как и кто умеет распорядиться этой властью! В чьих руках эта власть будет.

Я не думаю, что нам товарища Брежнева надо в чем-то подозревать, в использовании предоставленной ему власти не по назначению. Работая на посту Генерального Секретаря он уже доказал и свою демократичность в работе, и своё тёплое отношение к товарищам, с ним работающим, и свою програмность в управлении страной. Так что, Георгий Александрович, думается, что ваши опасения беспочвенны. Ну, что, товарищи коммунисты, товарищи члены Городского комитета нашей партии – будем голосовать?

Проголосовали за поддержку в выдвижении товарища Брежнева на высокий пост Председателя Верховного Совета СССР единогласно.

А у Георгия, так неосторожно высказавшего свое мнение с трибуны высокого собрания, постепенно начались «сложности».

Где-то через неделю к нему вдруг подъехали местные товарищи из Комитета. У него всегда со спецслужбами были хорошие отношения. Он добывал золото. А этот товар очень плотно контролировался спецслужбами. Они, работники Комитета, курирующие прииск, часто приезжали на прииск, в Первый отдел, всегда заходили поговорить о делах текущих к Главному инженеру, беседы эти всегда были конкретными, проходили в хорошей, дружелюбной обстановке. Вот и сейчас капитан Женя Маслов зашел в кабинет, дружески поздоровался, сел в кресло. И замолчал. Изредка поглядывая на Краснопёрова.

– Ну, и кто тебя надоумил с трибуны заявить такое? Ты что, не знаешь, что протоколы выступлений на пленумах Городских комитетов являются документом вечного хранения?

Твое выступление сейчас ляжет в архив Обкома и всю твою оставшуюся жизнь будет тебя преследовать! Подожди, подожди. Помолчи, пока. Сейчас последует реакция начальства, и я не думаю, что ты сможешь поехать в Анголу. А могут появится и другие трудности.

– Да ты что, Женя! Я же без всякой задней мысли – просто высказал своё мнение. Вы что, меня уже в «антисоветчика» записали?

– Ты не шути. Неужели действительно не понимаешь? Не надо прикидываться таким наивным простачком. Мы-то тебя здесь хорошо знаем. Если придет запрос, конечно, характеристику дадим хорошую. Но нас ведь могут и не спросить!

– Ну, и что мне теперь прикажешь делать?

– Я бы приказал, да поздно, поезд уже в пути, теперь вряд ли что-то от нас будет зависеть. Уже мой к тебе приход, и вот этот наш разговор, это уже не по нашим правилам. Просто – начальник тебя уважает, поезжай говорит, спасать надо парня.

Он ведь, простота наивная, наверняка еще и не думает ни о чем, ни о чем не беспокоится. Ему что – «брякнул» не подумав о последствиях, и думает – так и надо. А нам как-то спасать надо мужика. Вот я и приехал к тебе. Наш тебе совет – срочно поезжай в Горком. У тебя же хорошие отношения с Крюковым!

Вот и поезжай, покайся. Пока дело не раскручено. Сработай на «упреждение»!

– Да в чем каятся-то? Что я такого неположенного сказал?

– Нет, не понимает! Ну, смотри. Тебе жить. Мы тебе добра желаем, а ты ничего понять не хочешь. Знаешь, что бывает с человеком, который «с вилкой бросается на паровоз»? Ты сейчас в положении того человека. Поспеши. Пока тишина, пока ещё «не очухались» ответственные люди. Ты хоть понимаешь, о чем я говорю? Ладно. Я тебе всё сказал. Больше у нас с тобой таких бесед не будет. А для других бесед, и с другими людьми – не приведи тебе господи.

Женя ушел. Георгий задумался. А ведь действительно! Он ведь, действительно, если посмотреть объективно, если посмотреть со стороны, он ведь «попер не в ту степь»!

Георгий позвонил в Горком, Добротину.

– Вячеслав Анатольевич! Что-то неспокойно у меня на душе.

После моего выступления. Ну, на пленуме Горкома! Там никакого «шороха» еще нет? Ну, реакции Обкома там, еще кого, ничего не слышно?

– Да, Георгий, натворил ты делов. Из Орготдела звонок уже был. Крюков успокоил вроде, так, сказал он, «блажь» нашла на человека. Отозвался о тебе хорошо, человек, сказал, надёжный.

Проверенный. Наш, сказал, человек. Но – всё, Георгий, может быть. Ты вот что, подъезжай-ка вечерком к нам сюда, в Горком.

Поговорим с Крюковым. По-моему, надо тебе как-то «обезопаситься»!

Крюков встретил недружелюбно. Сердито встретил.

– Вот уж от кого не ожидал, так это от тебя, Георгий. Что это на тебя нашло? Покрасоваться решил? В «дюже смелых» поиграть захотелось? Вот, второй уже день тебя отстаиваю. С Обкомом, я думаю, мы всё уладим. Не сразу, конечно, повозиться придётся, но, думаю, уладим. Но, если за это выступление возьмутся «комитетчики», тогда не знаю, чем всё это закончится. Как бы не поставили вопрос о твоей партийности!

– Даже так!

– А ты как думал? Это же Пленум Горкома партии. Ты же, как член Горкома выступал. А ты ведь, как член этот, представляешь в составе Горкома огромный, численностью не в одну тысячу работников, коллектив. А если ты высказал мнение коллектива? Так ведь тоже кое-кто может расценить. А если завтра западные газеты твое выступление пропечатают? Ты хоть это всё понимаешь? Член! Думаешь – сказал свое мнение с трибуны, ну и что особенного! Нет, здесь всё фиксируется, каждое выступление анализируется, и по каждому выступлению делаются выводы. Вот, какие они теперь будут, эти выводы? Ладно, паниковать пока не будем. Подождём реакции спецорганов. Уехал бы ты куда-нибудь в командировку, что ли! Хотя, куда ты поедешь, когда директора нет на месте.