– Воды, Саша, воды …
– Георгий… Ты как, ты откуда, ты же …
– Да жив я, жив. Нэля, успокойся, не «привидение» я, жив …
– Жив… Какого же черта до сих пор прикидывался, что, сообщить не мог? Жив… Собаки паршивые, вечно из-за вас страдать приходится. Ладно, отошла, через десять минут за стол сядем.
Извини, Сашенька, не готова я к таким потрясениям, не каждый день встречаешь пришельцев из «того мира».
И за столом все то же, охи да ахи.
– Ну, рассказывай, рассказывай, ты ведь тогда исчез, никому ни слова, ни полслова. Тебя же на «сборы» вызывали – и ни ответа, ни привета. Исчез и все! А потом эта страшная весть из Коркино. Ты нас тоже пойми – все же поверили! А как было не поверить? Вся эта рассказанная нам история – она же именно твоя! Только ты все это и мог сотворить! Только такие дураки, как ты, только такие и могли устроить все эти события в твоем Коркино! Ну, а сейчас-то что? Как ты, где, откуда?
Проговорили заполночь.
А на соревнованиях Георгий удивил всех и прежде всего самого себя – он действительно выиграл «десятку», получил от спорткомитета грамоту, а от водителя тысячу рублей, которые тому выдали в поссовете под расписку, на случай победы – «вручи, если победит, в благодарность от нас».
– А если бы не победил?
– А, – водитель небрежно махнул рукой, – все равно бы отдал. Мне ведь главное, что бы ты расписался, что получил, что не растратил я их. Все равно бы отдал. Там, в поссовете, их, эти деньги, уже и «списали» наверняка…
На второй день Георгий уехал домой. Саша Фадеев, вместе с Нэлей, проводили его до вокзала, посадили на поезд. «Не пропадай…».
Весна на Урале всегда затяжная – вроде уже и растаяло все, почки на деревьях набухли и готовы распуститься, но вдруг завьюжит, заметет, снегу навалит, что и зимой не бывало, на улицу выйти без валенок невозможно, бурчит, не сдается зима.
Вот в такой поздний вечер и заявился домой Георгий, еле пересилив встречный ветер и пургу снежную. Отец был на работе, зато как мать обрадовалась. Они только переехали в новую квартиру на станции, отцу, наконец, эту квартиру выделили – да с ванной, горячим душем. Там и отогревался Георгий почти до самого прихода отца.
Отец ворвался прямо в ванную, еще и раздеться как следует не успел, схватил, вытащил из ванны.
– Ну-ка покажись, покажи швы свои поганые. Что, красные?
Да это же как раз и хорошо, заживают значит! – отец аж прослезился от радости.
А утром на дворе уже снова весна, снежной ночной пурги как будто и не было. Текут ручьи-потоки по горным крутым уфалейским улочкам и переулкам, все быстро зеленеет, просыпается, отряхивается от снежной зимы, в который уже раз хорошеет – скоротечна весна Уральская.
Георгий окреп на шурфах да маршрутах геологических, дома отдохнул, швы не тревожили, затянулись швы, только рубцы красные остались на теле.
Мать с отцом довольны – ожил сын. И дома, с ними – чего еще надо стареющим родителям…
2
Велика все же Россия. Третью неделю в пути бригада, а до Тахтамыгды еще ехать и ехать. В вагоне все как-то прижились, привыкли к бесконечному движению, к перестуку колес вагонных, к «ничегонеделанию». В вагоне то полно людей, то полупустой вагон – на разных перегонах разное количество пассажиров. За Уралом стало свободнее, а после Красноярска и вообще полупустые вагоны – выбирай любое купе, любые полки.
Первую неделю в бригаде «вербованных» в основном знакомились между собой, узнавали друг дружку поближе, пили водку, пели песни, рассказывали анекдоты – отдыхали. Потом спокойнее стало, подустали, да и деньги приберечь надо – далеко еще до места назначения, до морозной Якутии. А что там ждет бригаду – поди догадайся. Нет, деньгами в дороге разбрасываться грешно и опасно. Да и велики ли те деньги…
Георгий первые дни читал – старые газеты, журналы, у кого-то взятую книжку, читал при дневном свете, вечером в вагоне не почитаешь – темно. И уснуть трудно – лезут в голову неспокойные мысли, воспоминания, перебираются недавние события…
…Победа в Миассе, на районной гонке, вдохновила Георгия – есть, значит, еще кое-что, оказывается можно и нужно еще на лыжах-то покататься. После небольших раздумий, колебаний и некоторого сомнения, Георгий пришел в городской спорткомитет и предложил свои услуги в качестве тренера по лыжным гонкам. А что, методику тренировок он знал, технику имел, значит, мог и план составить, и рассказать, как надо катиться, и технику показать. Бывая на стадионе и на лыжной базе, наблюдал он за некоторыми тренировками лыжников и пришел в уныние от местных тренеров. Никаких лыжников не воспитает та система, что увидел он в Уфалее. Так прямо и сказал в спорткомитете – вся ваша метода заключена в «побегайте», да в «покатайтесь».
Разве это тренировки!
– У вас что, есть опыт тренерской работы?
– Нет, опыта нет, но я действующий лыжник, попал вот в аварию, восстанавливаюсь. Я знаю методику тренировок, думаю, что смогу подготовить приличную команду. Даже, думаю, на здешней местности подготовлю хорошую команду. Я видел, есть ребята с определенными задатками, думаю и девчонок найдем, на областных соревнованиях можно выступить достойно.
– Значит, говоришь, сможешь подготовить хорошую команду? А «хорошая» это как, какого уровня?
– Призером области на первых порах стать хотите?
– Ничего себе заявочка! – в углу кабинета за журнальным столиком сидел пожилой мужчина, казалось, не слушал, читал там что-то в журнале, а вот ведь, все, оказывается, слышит. – С детьми поработать не хотите, в детской спортивной школе?
– Так я про детей и говорю, со взрослыми разве уже что-то сделаешь? Конечно, с детьми, и еще лучше в спортивной школе.
– А какую бы вы хотели иметь зарплату?
– Да сколько дадите, столько и буду зарабатывать. Не это главное.
– Ну, это не разговор. Это вначале не главное, а потом претензии, обиды. Давайте знакомится. Я директор спортшколы.
Если мы с вами сговоримся, мне же надо точно знать, на какие деньги вы претендуете, может, в спортшколе таких денег и нет вовсе.
– Давайте так – вы не знаете меня, я не знаю вас. В институте я получал стипендию четыреста рублей. Но здесь же, все-таки, работа. Дайте для начала пятьсот, на два месяца, посмотрите на мои тренировки, на мои занятия, если я подойду вам, понравятся вам мои тренировки, убедитесь вы, что от ребят будет толк, и не в бесконечном «далеко», а уже этой зимой – установите мне оклад в полторы тысячи.
Директор задумался, что-то подсчитал на бумажке.
– Ну, тысяча пятьсот – это ты перегнул, но я согласен, давай два месяца по пятьсот, и если ты нам подойдешь – установим тебе оклад в 1200 рублей. Согласен?
– Согласен.
– Тогда приходи завтра с утра в школу, оформим тебя по уставу. Для начала возьмешь группу парней, девочек оставим у старых тренеров – это школьные учителя, они у меня подрабатывают, пусть продолжают вести девчат, на пятьсот тебе и одной группы хватит. Объединим ребят со всех школ, вот и поработай с ними, если получится – заберешь и девочек. А там, глядишь, и с зарплатой разберемся.
И Георгий стал тренером. В первый же объявленный для сбора день он разъяснил ребятам, чего он от них хотел бы добиться.
– Я не обязываю всех, кто хочет со мной заниматься, стать чемпионами. Чемпионом может стать один, а борются за это звание десятки, сотни, тысячи. Нет, мне от вас нужно только одно – старание. Не отбытия времени на тренировке, а старание выполнить все, что я буду требовать. Только это. И только это определит, кто из вас сможет стать чемпионом. Не только талант определяет путь к успеху, нет, главное в успехе – прилежание. Мы начнем с прикидки. Сегодня вы все, все возрасты и все таланты, новички и чемпионы, пробежите на этом стадионе по беговой дорожке ровно два с половиной круга – 1000 метров.
Не старайтесь бежать быстрее себя, не старайтесь прибежать быстрее других, ну, скажем, Коля Сидоров из шестого класса не должен стараться обогнать Колю Чепчугова из восьмого. Не надо. Мне нужно посмотреть на ваше старание, не на ваше мастерство. Его у вас пока нет, ну, так скажем, не должно быть. Мне нужно узнать степень вашей готовности на сегодня и не более того.