На миг воцарилась тишина. Затем раздался стук в дверь: официанты внесли завтрак.

Когда они вышли, Браун спросил, откашлявшись:

— Разве есть очевидные доказательства обвинения, что полковник Мартинес был заражен?

— Насколько мне известно, нет,— ответил О'Доннелл.

— А кто-нибудь предлагал произвести эксгумацию и проверить наличие вируса?

— Это невозможно,— сказал О'Доннелл.— Полковника Мартинеса кремировали. Самолет контрас уже развеял его прах над Никарагуа. Джо, передай мне, пожалуйста, масло.

Кое-кто уже принялся за еду.

— Ну, а что показало вскрытие? — спросил Уикерт.— Кто-нибудь видел копию заключения?

— Да, было бы неплохо ее увидеть.

— Господа, мне кажется, мы упускаем главное,— заговорил Шворц. Зря он никогда не говорил, это всем было известно.— Заразили полковника Мартинеса или не заразили? Конечно, это играет какую-то роль в нашей дискуссии, однако не главную.

Большинство за столом продолжало завтракать. Только О'Доннелл перестал есть. Он внимательно слушал и наблюдал.

— Суть в том, что Сэм Бейкер сам по себе не может быть снова избран,— сказал Шворц.— Без Терри Фэллона в списке кандидатов он на выборах не победит.

Сидевший в дальнем конце стола Билл Уикерт вскинул голову. Наконец-то он обрел союзника. И внушительного.

— Наивно думать, что Истмен легко перешагнет через свое публичное унижение. Его отставка еще под вопросом,— продолжал Шворц.— Но он все равно должен уйти, а Сэм Бейкер должен вставить в список Фэллона.

— Слышишь, Чарли? Или пусть сам уходит! — заявил Уикерт.

Чарли О'Доннелл окинул быстрым взглядом всех сидящих за столом по обе его стороны. Уикерт верно сказал. Если он не сможет обеспечить кандидатский список Бейкер — Фэллон, его особая роль в деятельности партийной верхушки сведется к нулю. Тогда спикером ему уже не быть. И останутся на выбор два выхода: либо вернуться рядовым в палату представителей, либо уйти в отставку.

— Хорошо, я прозондирую почву,— сказал О'Доннелл.

Слова его повисли в воздухе. Кто уставился в стол, кто позвякивал серебряными приборами. Самые отважные поглядели ему прямо в глаза.

— Идет, Чарли,— сказал Уикерт.— Если тебя это устраивает…— Он сел прямо.— Значит, решено: спикер посоветует президенту либо принять кандидатуру Терри Фэллона в вице-президенты, либо… либо не выставлять себя на переизбрание.

Хью Браун сказал:

— Я — за!

Головы присутствующих повернулись к нему.

— В это я верю. За это готов голосовать,— ответил им Браун.

Уикерт спросил:

— А ты, Роланд?

Де-Франс опустил на стол свою чашку с кофе.

— Прошу меня извинить, но, по моему разумению, так поступать преждевременно.

Джонсон согласился:

— Я тоже так думаю.

— Итак, дебаты за столом продолжаются,— заметил Уикерт.— Так что же, Роланд, да или нет?

Де-Франс облизал губы.

— Да,— сказал он.

— Гидеон?

Но Лонгворт не успел ответить, так как конгрессмен Джонсон бросил свою салфетку на стол, отставил стул и поднялся:

— Господа, такое решение я считаю неэтичным. Поэтому я говорю НЕТ. И… всего хорошего.— Он кивнул О'Доннеллу, направился к двери и вышел.

Сенатор Лонгворт прокашлялся:

— Я — за.

— Эйбрам? — спросил Уикерт.

Шворц пристально посмотрел на О'Доннелла.

— Эйбрам? — снова спросил Уикерт.

— За! — ответил Шворц.— Да простит меня бог. За!

Чарли О'Доннелл вздохнул, вытянул из-за ворота салфетку и положил ее перед собой на стол. "Ах, людишки, людишки",— пробормотал он.

— Значит, все у нас решено,— сказал Уикерт.— Спикер сообщит президенту пожелание партии, чтобы он…

— Предположим, Истмен подаст в отставку, а Сэм Бейкер откажется выполнить наш ультиматум, — не без горечи заметил О'Доннелл.— Что тогда?

— Тогда,— и губы Уикерта скривились в лукавой улыбке,— Фэллон.

8.30.

Они встретились, как было заведено, в комнате позади Овального кабинета. Овальный кабинет был слишком торжествен, каждое звучавшее в его стенах слово приобретало зловещий оттенок, так что с первых же дней нынешней администрации, когда предстоял приватный разговор, они уходили оттуда в свою комнату. И даже несмотря на то, что теперь предмет разговора не сулил ничего приятного, президент не счел возможным менять обычай. И ждал Дэна Истмена именно там.

Прибывший вице-президент выглядел отдохнувшим, расслабившимся, как подобает человеку, сбросившему с себя тяжелую ношу.

— Кофе? — предложил президент.

— Нет, спасибо,— сказал Истмен.— Я не настроен на долгую беседу.

— Ну что ж…

Оба опустились в кресла, стоявшие в углу комнаты.

— Немало волнений вы всколыхнули на этой неделе, Дэн,— начал президент.— Сначала история с ФБР. А теперь дело Мартинеса и роль армии в нем.

— Всегда считал нужным называть вещи своими именами, вы же знаете, Сэм.

Президент улыбнулся:

— Да, я высоко ценил это ваше качество. Но в данном случае вы зашли слишком далеко.

— А разве у вас есть основания отрицать, что армия заразила Мартинеса вирусом СПИДа?

— Нет, ни отрицать, ни утверждать я не могу, Дэн. Но я и не могу позволить, чтобы именно эта тема стала главной в нашем разговоре.

— Но именно это сейчас главное. И, если окажется, что я прав, я построю на этом свою предвыборную кампанию.

— Ну, если сумеете найти доказательства, тогда, конечно, действуйте.

— Сумею. Не беспокойтесь.

— Вы вообще можете строить свою кампанию на чем угодно. Только вы не можете выступать при этом в качестве вице-президента Соединенных Штатов, понимаете?

Истмен наклонился вперед, выставив подбородок:

— Кто так говорит?

Сэм Бейкер откинулся на спинку кресла и скрестил ноги.

— Дэн, обстоятельства и так сложились крайне неблагоприятно. И как друг и коллега я прошу вас не усугублять их.

— Хватит, Сэм.— Истмен встал.— Неужели вы рассчитываете, что я подам в отставку, чтобы только соблюсти видимость благополучия?

— Нет. И все-таки я прошу вас написать прошение об отставке, без даты, и оставить его здесь на моем столе.

— Без даты? '

— Я сам решу, когда вам пора будет выйти из игры.

Дэн Истмен рассмеялся:

— Да вы мечтатель, Сэм! Вы вступили в смертельную схватку со мной, чтобы удержать в своих руках ход предстоящего съезда и политику Белого дома. Так неужели вы рассчитываете победить с помощью упреждающего удара? Без борьбы?

В ответ президент спокойно произнес:

— Я так надеялся, Дэн, что мне не придется говорить вам, что…

— Что говорить?

— Я долго размышлял, почему вы все-таки выступили по поводу этого агента секретной службы. Мне кажется, теперь я понял.

— Поняли? Что именно?

— Вы решили сыграть в открытую: мол, у меня нет секретов от народа. И вам поверили.

— Чему это поверили?

Президент поднялся.

— Я думаю, мы понимаем друг друга,— сказал он.— До свидания, Дэн. Жду прошения об отставке.— Он открыл дверь в Овальный кабинет и вышел.

10.50.

— Убирайтесь! — простонал Манкузо. Он зарылся с головой в подушку, чтобы избавиться от света и не слышать стука в дверь.— Убирайтесь! Меня нет дома.

Но стук становился все громче, и наконец он расслышал голос миссис Вайнстейн.

— Мистер Манкузо, звонят со службы! — кричала она.

— Скажите, я болен. Умер и отправился на небеса.

Стук прекратился.

— Это с вашей службы. Говорят, дело срочное.

— … твою мать! — Манкузо спустил ноги на пол, накинул на себя старый бело-голубой банный халат и зашлепал к двери.

Когда он распахнул ее, миссис Вайнстейн в испуге уставилась на него:

— Ох, вы словно и впрямь с того света…

— С добрым утром, миссис Вайнстейн.

Он спустился в прихожую, где стоял телефон. Полночи он проспал в парке на скамейке, пока совершавший обход коп не поднял его и не отправил домой. Теперь спину ломило ужасно.