Не пойму! Слишком умно для меня!
Вот если бы ты о своем намерении искать китов в неуказанном районе сказал капитан-директору и получил на это разрешение, — тогда все выглядело бы иначе. Никто не считал бы тебя разгильдяем.
Формально!
Нет! — твердо сказала Ольга. — Дисциплина для всех одинакова. А ваш самовольный рейс показал, что ты считаешь себя лучше других. На деле, оказывается, не так. На твоем счету не так уж много убитых китов.
Ты что приехала меня учить? — рванулся к ней Леонтий.
— Если ты в этом нуждаешься, — спокойно ответила Ольга, не повышая тона. — Да и не учить я хочу тебя, а помочь тебе, как друг, как товарищ твой, как жена.
Хватит мне читать нотации! — оборвал Курилов. — Теперь я хочу спросить тебя, почему ты бросила сына?
Кровь отлила от лица Ольги. Она перевела дыхание, как человек, вынырнувший из воды.
Ты же знаешь, что Сережа остался у Степановых. Ты же сам дал на это согласие.
— Место матери с сыном. А та мать, которая бросает своего ребенка... — он не договорил и пренебрежительно махнул рукой. — Спокойной ночи! Мне надо отдыхать!
Леонтий! — Ольга шагнула к нему, но он повернулся к ней спиной.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
1
«Шторм» шел по ночному морю. Привычные звуки работающей машины и шумящей за бортом воды не мешали Леонтию думать. После ухода Ольги он не в силах был оставаться в каюте и вышел на палубу. Курилов старался разобраться в том, что произошло. «Никто и словом не обмолвился в мою защиту. Все меня осудили. Неужели я уж так виноват?» — Курилов долго и печально смотрел на море. Потом взглянул на ночное небо: далеко ли до утра?
На палубу вышел Волков. Увидев гарпунера, он окликнул его:
— Не спишь? — Капитан тоже чувствовал себя неважно.
— Не до сна, — махнул рукой Леонтий.
И мне не спится, — сказал Волков. — Как думаешь, догоним Тнагыргина?
Сомневаешься? — сердито сказал Курилов, и ему захотелось, чтобы все на флотилии узнали, что он, Курилов, не пал духом, не опустил руки, а готов снова занять первое место на флотилии.
Что ты задумал? — спросил Волков, уловив в голосе гарпунера вызов.
Сейчас узнаешь, — воскликнул Курилов. — Идем к радисту!
Не пори горячку, — предупредил его капитан.
Ладно, — кивнул гарпунер и вошел в радиорубку. Там в ярко освещенной, тесной от приборов каморке сидел с наушниками на голове радист. Увидев Леонтия и Волкова, он быстро пододвинул журнал и стал в него что-то записывать. Радист, как и остальные члены команды, сердился на гарпунера, считая, что тот подвел их, уговорив Волкова совершить безрезультатный рейс в океан. Курилов дружелюбно спросил его:
Как в эфире?
— Сплошные помехи, — буркнул радист. — С «Трудом» можешь связаться?
Ты что, Тнагыргину привет послать хочешь? — ехидно спросил радист.
Нет, поговорить с ним! — Леонтий сказал это таким тоном, что радист понял: дело серьезное. Снова оседлав голову наушниками, он торопливо заработал ключом.
Прошло несколько минут.
«Труд» слушает, — сообщил наконец радист. — Тнагыргин спит. Пошли будить.
Спроси, сколько сегодня добыли? — придвинулся к столу Леонтий.
Попискивание зуммера наполнило каюту.
Три! — отрывисто сказал радист. Леонтий и Волков переглянулись. Тнагыргин охотился все лучше. Радист насторожился, слушая, потом сказал: — Тнагыргин в рубке. Что передавать?
Говорит Курилов, — диктовал Леонтий. — Вызываю вас на соревнование и ставлю условием выполнение годового плана в течение трех месяцев.
Радист от неожиданности даже подскочил на стуле и прервал передачу. Но Леонтий прикрикнул на него: «Передавай!»
«Труд» молчал. Радист уже начинал тревожиться: приняли ли там его радиограмму, когда поступил ответ:
Вызов принимаю. Первое условие — ликвидация вашего отставания в месячный срок.
Курилов вспыхнул, но делать было нечего: Тнагыргин прав. И он ответил:
Согласен! Письменный вызов пришлю. До свидания. Закончив передачу, радист сорвал с себя наушники
и с грохотом бросил их на стол.
Ты что делаешь? — почти кричал он Леонтию. — Хочешь, чтобы вся флотилия над нами издевалась? «Выполнение годового плана в течение трех месяцев!» — передразнил радист Курилова. — Ишь ты, герой! А где одиннадцать китов? Где? В море? Держи их за хвост!
— Будут и одиннадцать китов. — Курилов вышел из каюты. Волков последовал за ним.
Один гарпунер, — сказал он на палубе, — соревноваться не может. Соревноваться должна вся команда судна. Только тогда будет толк. И нельзя гарпунеру отделяться от людей.
Смотри, какой ты стал правоверный, — невесело рассмеялся Курилов, хотя на душе у него было тяжело.
С командой тебе поговорить надо, — сказал Волков решительно. — Виноваты мы оба, но на тебя все смотрят.
Хорошо, поговорю, — отозвался Леонтий.
Все ждут от тебя хорошей охоты, — проговорил капитан и ушел.
...Шли дни, но киты встречались все реже и только одиночками. Стад не было. Можура повел флотилию к острову Трех Сивучей.
«Шторм» был далеко впереди базы. Леонтий стоял около Волкова, смотрел на расстилавшуюся перед ними равнину моря в напряженном ожидании увидеть фонтаны.
Гарпунер часто поглядывал на фок-мачту, но Слива сегодня был необычайно молчалив.
Китов не видно! — односложно повторял он.
Наш бочкарь нынче на ворону похож: каркает одно и то же, — пошутил Волков.
На мостик вышел радист и протянул капитану радиограмму. Можура сообщал, что Тнагыргин убил первого кита на пути флотилии к острову Трех Сивучей.
Это известие взволновало Леонтия. Он не мог спокойно оставаться на месте, спустился к пушке, и, хотя она уже не однажды была им осмотрена, снова стал проверять ее.
Китовый харч! — послышался голос Сливы.
Курилов взглянул за борт. Слева от судна в зеленовато-голубой воде тянулась широкая маслянистая буро-красная лента планктона. Она уходила к горизонту.
Усилить наблюдение! — приказал Волков. Кроме боцмана, за морем стали наблюдать все, кто был на палубе. Примерно через час Слива увидел в бинокль около двух десятков фонтанов. В море паслось стадо китов.
«Наконец-то!» — облегченно вздохнул Курилов. Он почувствовал прилив сил, нетерпеливо поглядывал вперед. Почему медленно идет судно?
Из «вороньего гнезда» раздалось:
—•Стадо идет встречным курсом!
Киты шли широким фронтом. Они так быстро пронеслись мимо «Шторма», что Курилов не успел и прицелиться. Волков удивленно подумал: «Почему же они плывут на юг с такой скоростью?» Вскоре все разъяснилось.
Стадо сейвалов уходило, преследуемое косатками. Косатки настигли одного кита, и вокруг него, как в котле, зашипела вода. Хищники вырывали из кита куски мяса. Вода вокруг животных окрасилась в розовый цвет. Как стая волков набрасывается на оленя, так косатки со всех сторон терзали огромного кита. Он бился, пытался вырваться, уйти, но косатки своими острыми зубами вцепились в его бока, и кит, изнемогая, забился на месте.
Моряки с изумлением следили за этой неравной борьбой.
— Как шакалы! — проговорил Волков. Кит бился из последних сил, пытался нырнуть, но косатки его не пускали. Мелькали их серповидные спинные плавники с белыми полосами позади, иногда из воды показывалась морда с открытой пастью, усаженной острыми, как отточенные ножи, зубами.
Скоро все было кончено. Хищники неторопливо, стайкой поплыли на юг и скрылись среди волн. Там, где недавно был кит, волны сменяли друг друга. Только несколько чаек кружилось над ними. Изредка они снижались к воде, выхватывали добычу и поспешно улетали к берегу.
Киты! Четыре фонтана! — сообщил с азартом Слива.
Волков повел «Шторм» к животным...
2
На базе в маленькой каюте редакции пахло типографской краской. Ольга вычитывала гранки очередного номера. На душе у нее было тяжело. И не с кем поделиться своим затаенным, личным. Была бы здесь хоть Горева. Но она уехала в Москву и, наверное, не скоро еще вернется.