— О-о! Спасибо! — с благодарностью проговорила Мария, рассматривая вырезанный на доске ее барельеф. Это была очень искусная художественная работа.
Король подошел к фок-мачте и ножом вырезал на ней одно слово: «Алоха». Потом он стал прощаться. Гавайцы спускались в свои каноэ. Палуба шхуны была загружена ананасами, бананами, кокосами, гигантскими грушами, розовыми яблоками. Тут же лежали огромные морские черепахи, перепела, фазаны и другая снедь. Все это гавайцы привезли в подарок русским китобоям.
— Алоха! — сказал Камехамеха и ловко спустился в свое судно…
Последними шхуну покинули офицеры клипера «Иртыш».
Лейтенант Клементьев, с которым Лигова познакомила Мария, сказал:
— Олег Николаевич! Сегодня я впервые подумал о том, правильно ли я сделал, что выбрал судьбу морского офицера?
Тамара, стоявшая рядом с ним, Ясинский с женой, так же как Лигов и Мария, вопросительно посмотрели на Клементьева. Его лицо было спокойно, только пульсирующая у виска голубая жилка выдавала напряженное состояние офицера.
— Сие непостижимо, Георгий Георгиевич! — удивился Ясинский. — Вы же потомственный морской офицер!
— Предки мои были китобоями, — громко проговорил Клементьев. — Они били китов на Севере у Груманта. И их, как отличных моряков, взял на свои первые военные корабли Петр Великий.
Лигов с симпатией смотрел на взволнованного молодого офицера, а тот горячо продолжал:
— Теперь вы только один русский китобой, Олег Николаевич. И сегодня мне захотелось стать вторым китобоем.
— Фи! Георгий Георгиевич, — по-французски проговорила жена Ясинского, чтобы ее не понял Лигов. — У вас и дедушка, и папаша были адмиралами. Будете им и вы. У вас блестящая будущность. А быть китобоем? О, это так ужасно!
Жена Ясинского явно беспокоилась о своей дочери. Владислав Станиславович также не поддержал Клементьева.
— У вас, мон шер, великолепное будущее. О вас наслышан сам господин министр!
Лигов не стал вмешиваться в разговор, он пожал руку лейтенанту.
— Вы оберегайте нас позорче от иностранных браконьеров, вот и станете почти китобоем…
Клементьев распрощался с семейством Ясинских, оставшихся на шхуне, и спустился в шлюпку. На «Марии» подняли паруса. Подгоняемая утренним бризом, она двинулась к выходу из бухты. Рядом с ней, с обоих бортов, шло несколько десятков каноэ. Гавайцы, стоя в своих лодочках, махали руками и кричали:
— Алоха! Алоха!
По совету Лигова, который ему подсказал Ольхов, Мария сняла с шеи венок и на виду гавайцев бросила его в воду. Еще восторженней зазвучали приветствия. По обычаю гавайцев это означало, что хозяин венка полюбил Гавайи и хочет еще раз побывать на них.
Гавайцы долго сопровождали шхуну. Морской ветер наполнил ее паруса, «Мария» пошла быстрее, и каноэ одно за другим стали отставать. Скоро они исчезли из виду. Шхуна шла на северо-восток. Мария и Лигов стояли на мостике, держась за руки. Они плыли навстречу новой жизни. Какой она будет?
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Среди своих служащих Дайльтон выше всех ценил капитана Хогана. Это был не только опытный китобой и моряк, но и дельный администратор, осторожный, умело разбирающийся в обстановке, шедший на риск при условии непременного выигрыша. Уже не раз Хоган оказывал президенту компании большую помощь немногословными, но всегда дельными советами. И давно бы Дайльтон сделал Хогана своим советником, если бы не биография китобоя, которая могла окончиться лишь виселицей. Слишком хорошо еще помнят во многих портах мира быстроходный парусник «Марс», капитаном которого был Рой Батлер, высокий, узкоплечий моряк с маленькими, близко поставленными глазами и хищно изогнутым носом над узкими губами.
«Марс» всегда покидал порт после выхода из него какого-либо купца, с трюмами, полными груза. Вначале этому никто не придавал значения, и исчезновение купеческих судов относили за счет ярости штормов и слабости корпусов кораблей.
Так, возможно, длилось бы и до сих пор, если бы не случайное спасение капитана одного из торговых судов. Он поведал миру о том, что его судно было в открытом море настигнуто «Марсом», стоявшим рядом с ним в Гонконге, и взято на абордаж. Команда торгового судна была полностью вырезана, груз перенесен в трюмы «Марса», а само судно затоплено. Нападением командовал капитан «Марса» Рой Батлер.
Вот тогда многие судовладельцы и вспомнили, что их корабли всегда исчезали после выхода следом за ними «Марса». Улик было много, и оспаривать их никто не пытался. Началась охота за «Марсом». Но, очевидно, Рой Батлер был кем-то предупрежден. Вскоре «Марс» обнаружили выброшенным на коралловые отмели одного из пустынных полинезийских островов, с пустыми трюмами, но с полной командой. В кубриках и на палубе лежали уже разлагающиеся трупы моряков. Нетрудно было определить, что вся команда «Марса» отравлена. Среди мертвецов не был обнаружен Рой Батлер. В это же время у Дайльтона появился новый служащий — капитан Хоган, который отличался замкнутостью, но был очень ценным работником для Дайльтона.
Сейчас в кабинете президента компании было тихо. Несколько минут назад Хоган сказал Дайльтону:
— На моей флотилии заканчивается подготовка к выходу на промысел. В каком районе будем бить китов?
Это значило, что Хоган рассматривает воды Шантарских островов как сомнительные. Нет, Хоган не трус и он не испугался капитана Лигова, приславшего ему вот эту карту Тихого океана, что сейчас лежит перед Дайльтоном, с обозначением границ и берегов на востоке России. Хоган думал о будущем, о том, что могло ожидать китобойные корабли Дайльтона в русских водах.
— Капитан Удача действовал смело, очевидно, имея за спиной военные корабли, — размышлял вслух Дайльтон.
— Я тоже так думаю, — неторопливо кивнул Хоган. — Но наши ребята ни разу их не обнаружили.
— Вот это меня и удивляет и обнадеживает, — сказал Дайльтон. — Лигов человек смелый и…
— Достаточно хорошо нас знающий, — продолжал за президента Хоган, — чтобы не сомневаться, что мы могли бы его утопить, как щенка!
— И тем не менее он пришел к вам один, — стукнул ладонью по столу Дайльтон, словно ставя точку. — Как сообщил мне Джиллард, а он навел за эту зиму точные справки, у русских на Востоке очень мало сторожевых кораблей, к тому же они в основном крейсируют у Камчатки и Командорских островов.
— Да, Лигов очень храбрый человек, — проговорил Хоган сдержанно. Дайльтон понял, что капитан сердится на себя.
Хоган добавил:
— После новой встречи со мной Лигов больше не будет называться капитаном Удачей.
Черты лица капитана обострились, губы были сжаты еще плотнее. Дайльтон был доволен изменением настроения Хогана. «Зато ты будешь лучше бить китов и в конце концов я избавлюсь от Лигова», — подумал он и сказал:
— Было бы очень обидно отказаться от Шантарских островов.
— Да, — подтвердил Хоган, — это же самые богатые китами воды на северо-западе Тихого океана. Мы там не ищем китов — они трутся о борта наших судов.
— В этом году вы поведете туда все мои суда! — подчеркивая каждое слово, сообщил Дайльтон.
Хоган понял мысль хозяина: взять как можно больше китов, если уж нависнет опасность потерять эти районы охоты, а также собрать вместе флотилию, против которой один-два военных русских корабля окажутся бессильными.
— Очень правильно, — одобрил Хоган.
Дайльтон сделал вид, что не расслышал похвалы подчиненного, хотя она и была ему приятна вдвойне; когда-то Хоган был крупным дельцом, а он, Дайльтон, ничем. К тому же Хоган понимает толк в делах и никогда не заискивает перед ним. И тут у Дайльтона родилась новая, обрадовавшая его мысль: ему самому надо побывать на Шантарах, взглянуть на Охотское море, так щедро дающее ему прибыль. — Я выхожу вместе с вами на промысел.
Хоган пристально посмотрел на президента. Как расценивать новое и весьма неожиданное решение Дайльтона? Просто ради любопытства идет в русские воды босс или же это признак недоверия к действиям Хогана?