Хе-хе... Бедолага... Уже даже Пирсу Маклахену видно, как этот юродивый поглядывает на девку. Да только ты ж дурак, парень, и ничего тебе не светит. Такая баба вряд ли станет размениваться на идиотов... А с другой стороны... бабы — дуры же, кому не известно... А с третьей стороны — Пирсу Маклахену плевать на вас на всех.
- Джайя, идёмте, - пигалица торопливо подхватила с дивана свою вышивку. Цыганка двинулась за ней, не сводя косого взгляда с Маклахена. Ах ты ж дрянь! Ты не сглазить ли хочешь, а?!
Они с Деллахи остались одни. Пирс Маклахен подошёл к дивану, тяжело опустился на него, достал кисет, принялся скручивать раскурку.
- Заплатишь мне за черномазую, - сказал, не глядя на хромого. - Двадцать пять. Твоя прихоть. Если б не ты, вылетела бы она отсюда в секунду. Не хочешь платить — так и будет.
Заика пожал плечами, достал бумажник, бросил деньги на стол.
- П-принёс? - спросил он, когда Маклахен, пыхтя, раскурил самокрутку.
Пирс выпустил густую струю синевато-серого дыма, отрицательно покачал головой.
- Нет мяса. По тридцать пять уже мясо. Курицу одну взяли да кролика.
- Знал бы, д-дал бы больше. Режь к-кэ-э-корову.
Рыжий гад разнюхал про Моуи ещё два дня назад. Пройдоха хромой! Веслом бы тебя по башке там же, возле коровника...
- Нет! - жёстко возразил Пирс Маклахен. - В среду опять будет паром.
- Н-не будет, - покачал головой Деллахи. - Т-ты же слышал, что с-сэ-э-сказала ц-цыганка.
- Плевать мне на бредни этой полоумной старухи! - оскалился Маклахен.
- Режь, - наставивал хромой.
- Нет! Неизвестно, сколько ещё всё это продлится. На рыбе пока пересидим, рыбы вокруг — как воды.
- Ей н-нужно м-мясо, - произнёс Деллахи.
- Мясо... А молоко? Молоко ей не нужно?
- Н-нужно, - вздохнул хромой, опуская голову.
- Вот и думай, - подытожил Маклахен. - Куриц уже всех порубил... Одна корова и осталась. Знал бы, что так будет, ни за что не продал бы свиней. Чёрт же вас всех принёс на мою голову! Не прокормишь такую ораву...
- Н-недолго осталось.
- Да уж скорей бы! - криво усмехнулся Маклахен.
- Л-лучше мы съедим, чем к-ки-итаёзы.
- До этого не дойдёт, - покачал головой хозяин. - Радио не слушаешь, что ли? Они ультиматум поставили: если Англия до первого июля не сдастся, будет атомная бомбардировка.
Нерешительно и тихонько вошла Меган, встала у двери, сложив на переднике руки, поглядывая на мужчин.
- Ну, что встала? - обратился к ней Пирс Маклахен. - Чего уши развесила? Заняться больше нечем?
- Устала я что-то, - вздохнула Меган. - Ноги не держат совсем. Не заболеть бы.
- Только попробуй! - пригрозил он. - И не думай, что тебе позволят лежать.
- Да разве ж я... - промямлила его жена. - Нет, господин Маклахен.
- То-то же, - кивнул он.
- Я пришла спросить: что готовить-то будем?
- Картошку вари, - велел Маклахен. - Хватит им жировать. Пусть отдохнут немного.
- К-кэ-э-ролика! - вступил Деллахи.
Меган взглянула на рыжего, перевела вопросительный взгляд на мужа. Тот, досадливо поморщившись, недовольно бросил:
- Делай, что тебе велено.
- А сколько картофелин? - уточнила Меган.
- Тебе сказали крола готовить! - взъярился Пирс Маклахен. - И лапши сделай.
- Простите, господин Маклахен, - поникла Меган. - Я не поняла, видать.
- А когда ты понимала-то, дура! Пшла вон.
Жена неуверенно поклонилась, засуетилась, торопясь скрыться за дверью.
- Она же т-твоя же-е-жена! - произнёс хромой с брезгливостью глядя на Маклахена.
- Спасибо тебе, что сказал, а то я и не знал бы сроду, - усмехнулся тот.
- Ну т-ты и тварь, - покачал головой Деллахи
Он тяжело поднялся и поковылял к двери на улицу. Остановился у двери, сказал, не оборачиваясь:
- Она б-будет жить в моей к-кэ-э-комнате. А мне дашь д-дэ-э-ругую. Я за-за-а-плачу.
И вышел.
- Тварь, - покачал Пирс Маклахен головой ему вслед. - Тварь, говоришь?.. А сам-то ты кто, душегуб?
А интересно, - подумал, - кто она ему? Чего он так за неё упирается? Бес в ребро? Или..? Денег-то у него несчитано, много денежек. Вот подрезать бы... Вот только кому они скоро будут нужны, бумажки эти. Все скоро сдохнем... Мясо, гляди-ка, ей... Не-ет, что-то здесь не то... Цыганка ещё эта... Тварь, говоришь?.. Подожди, я тебе дам «тварь»!
Бормоча, он подошёл к радио, щёлкнул переключателем. Ну, давай, Джонс, сбреши чего-нибудь. Идиот... Не в отца пошёл.
«А сейчас на волнах радио «Дредноут», - охотно затараторил Кевин Джонс, - интервью со звездой шоу «О том, о сём» Лайзой Борделли. Если вы помните, ребята, любому мылу Лайза предпочитает «Уайт гард». И это неслучайно, я думаю. Впрочем, обо всём по-порядку.
- Здравствуй, Лайза.
- Привет. Хи-хи.
- Вчера, в шоу «О том, о сём» ты сказала, что китайцы никогда не посмеют бомбить Рим, а сегодня...
- Ой, ребята, и вы туда же! Ну сколько уже можно о войне, а? Давайте о чём-нибудь повеселее.
- Можем, поговорить о грядущих выборах, хе-хе.
- Хи-хи.
- Кстати, о выборах. Как ты думаешь, какие шансы у Фила Подни? Согласно последним статистичес...
- А кто это?
- Э-э... Фил Подни?
- Ну да.
- А чёрт его знает, ха-ха.
- Ха-ха-ха! Балдёжно!»
Идиоты!
Плюнув, Маклахен выключил этот проклятый говорильник, в приступе ярости ударил по нему кулаком.
Идиоты! Идиоты! Животные... Жизнь просрали, проболтали, проиграли, про... И всё им ля-ля-тополя, засранцам!..
Сзади послышались осторожные негромкие шаги.
Пирс Маклахен обернулся.
- Чтоб тебя! - недовольно изрёк он. - Чего надо?
Джайя стояла в нескольких шагах от него, смотрела внимательно и жалостливо.
- Да ничего, мой хороший, - отозвалась она. - Думала, здесь есть кто.
- Никого, - бросил он. - Проваливай.
- Вижу, что никого.
- Проваливай, тебе сказано!
- Зачем боишься меня, скажи? - вдруг спросила она и даже, кажется, движение сделала — подойти ближе. Да не решилась.
- Чего-о? - протянул он.
- Вижу. Всё вижу, - забормотала чёртова баба. - Проклятье на тебе. Цыганка прокляла тебя. Хочешь, отведу? Цыганка прокляла, цыганка и отведёт проклятье.
- Иди к дьяволу! - рявкнул Маклахен.
- Как звали её, скажи?
Откуда это отребье узнала? - задумался Маклахен. - Точно, есть в них что-то, в этих тварях подзаборных. А может, и не сама она рассмотрела. Они же все друг друга знают. Шепнула одна другой, что, дескать, есть такой Пирс Маклахен, на острове... Чёрт их знает...
- Я у неё имя не спрашивал, - буркнул он.
- На чём прокляла тебя она? - не отставала цыганка.
- Чего?
- Что сделал ей? На чём проклятье было?
- Мальца её задавил.
- Что сказала она?
Что сказала?.. Что, он ещё должен вспоминать всю ту погань, что несла эта черномазая, сидя над своим дохлым последышем? Вспоминать, тебе, дряни, в удовольствие, себе в унижение?.. Сейчас, ага... Что сказала...
- Иди к дьяволу! - рявкнул он. - Всё отродье ваше гнусное, вшивое, идите к дьяволу! Ненавижу вас!
- Это ты врёшь, - усмехнулась цыганка. - Такого она сказать не могла. - И, сделав шаг к Маклахену, неуверенно остановившись: - Плохо тебе, мой хороший. Помогу тебе. Скажи только, она какие...
Маклахен подшагнул ей навстречу, замахнулся пятернёй:
- Убью, если не заткнёшься! Не испытывай судьбу, старуха!
- Моя судьба не на тебе кончается, - покачала головой цыганка. - А твоя...
- Сгинь! - взревел он.
- А твоя, - не унималась цыганка, - кончается на...
Он подскочил к ней, толкнул в сухую грудь. Джайя, охнув, упала. Он, оскалясь, пнул её, куда попало, плюнул на лежащую женщину и стремительно прошагал на крыльцо. Несколько раз глубоко вдохнул густой, насыщенный запахом моря, воздух. Вернулся.
Джайя сидела на полу, причитая на своей тарабарщине:
- Ай мэ, ай мэ! Морхо... Пхэнэс, морхо... Сэр гъялы стыём!..