Его напряженное лицо испугало Энслин и Гвинет, которые смотрели вслед стремительно удалявшемуся исполину.

— Неужели я больше ничего не могу сделать, чтобы как-то это остановить? — прошептала Энслин.

— Нет, милая. Все, что нам остается, это молиться за них.

— Как ты думаешь, Маталия будет хорошей женой Брогану? А Ксантье женился удачно?

— Насчет Брогана не уверена. В Маталии слишком много огня, она такая независимая. Боюсь, она только усугубит ситуацию. Что касается Ксантье, я только что узнала, что он женился на Изадоре из Данхавена,

— На этой злобной ведьме?!

— Тише! — прошипела Гвинет. — Она может стать новой графиней Керколди. Нехорошо, если услышат, что мы плохо о ней отзываемся.

Ксантье чувствовал настороженные взгляды людей. Он знал, что его боятся не меньше, чем отца. Так и должно быть. Он, как будущий хозяин, вправе рассчитывать на абсолютное уважение и покорность. Благожелательность к подданным неуместна. Он — хозяин всей этой земли, и люди должны трепетать при его появлении.

Ксантье остановил коня и посмотрел на кирпичника:

— Ты не видел, не проезжал ли здесь Броган О’Бэннон? Отвечай правду или пожалеешь, что разозлил меня.

— Нет, милорд. Его я не видел, но его караван проехал здесь два дня назад.

— Что за караван?

— Телеги, груженные всяким добром, милорд. То еще зрелище! Сокровища охраняли вооруженные солдаты, с виду настоящие язычники. Все до единого иноземцы.

— Как тебя зовут?

— Тим Уоллес, милорд.

— Если увидишь здесь Брогана, сообщишь мне немедленно, Уоллес. Или у меня есть повод сомневаться в твоей преданности? — Ксантье наклонился в седле и приставил меч к груди перепуганного ремесленника.

Уоллес сглотнул, опустив голову.

— Нет, милорд, — пробормотал он.

Ксантье кивнул и снова выпрямился.

— Переночуем здесь. Потом отправимся в горы. Я его отыщу. Пора бы мне поприветствовать своего братца.

Глава 13

С высоты горного перевала Броган с Маталией, сидя верхом на лошадях, смотрели на шумный рынок и на рыскавших по улицам людей Ксантье.

— Это он? — спросила Маталия.

— Да. Он знал, что я поеду через город, и решил остановить меня прежде, чем я доберусь до Керколди. Как только я въеду во двор замка, он будет вынужден принять мой вызов. Но я опередил его на один шаг. Я и не собирался ехать через город, мы перевалим через горы. Я уже разведал местность и отыскал место для отдыха, которое помню еще с детства.

— Керколди... Неужели он настолько красив, что за него стоит сражаться?

Броган пожал плечами:

— Я слышал, что место довольно сносное. Сам я там ни разу не был.

— Ни разу?! Но разве ты не там родился?

— Ты ведь ничего не знаешь про мою семью, не так ли? — Он развернул лошадь и поехал прочь. — В детстве мы с братом излазили все земли Керколди, но я находился в стенах замка только в день своего рождения. И все равно намереваюсь победить, — с силой добавил он. — Я выиграю только потому, что отец считает меня не способным на это. Ты хоть понимаешь, что тебя там ждет?

Маталия вопросительно посмотрела на мужа:

— Н-нет... Видимо, нет. Я думала, что познакомлюсь с твоим кланом, с отцом и матерью...

— Моя мать живет не там, Маталия, неужели ты еще не догадалась? Энслин моя мать.

Маталия изумленно воззрилась на мужа, потом отвела взгляд, вспомнив рассказ Энслин про ее несчастный брак, и глубокая печаль пронзила сердце молодой женщины.

— Я знала что-то от нее, что-то от тебя, но мне далее в голову не приходило провести связь... Пожалуй, я совершенно не готова к встрече с твоей семьей.

Броган посмотрел ей в глаза, размышляя над ответом, на этот раз его стальной взгляд был уже не таким пугающим, как прежде.

— Ты знаешь про... конфликт между мной и Ксантье, — сказал он.

— Вы родились с разницей в несколько секунд, но никто не знает, кто же родился первым.

— Да.

— Между вами устроили нелепое состязание. Победитель унаследует титул и земли.

— Я бы не стал излагать это в подобных выражениях, — пробурчал Броган с еле заметной угрозой в голосе, — но суть верна.

— Неужели титул для тебя так важен? — спросила Маталия.

— Дело не только в титуле. Дело в Керколди... В моем отце... В том, как несправедливо он разлучил нас.

Маталия покачала головой:

— Получается, ты ввязываешься в бой, который сам лее считаешь несправедливым! Я ничего не понимаю.

— Я многому научился за последние пятнадцать лет. Понял, что власть и богатство — это все, и не успокоюсь до тех пор, пока не заполучу то, что по праву принадлежит мне.

— Да, как же! Ничего ты не знаешь! Даже такой «испорченный ребенок», как я, знает, что родительская любовь куда как дороже власти и богатства.

Броган мельком взглянул на жену своими непроницаемыми дымчатыми глазами:

— У нас с тобой была разная жизнь.

— Да, полагаю, что так, — мягко ответила Маталия.

Она замолчала, глубоко опечаленная тем, что семейство Брогана так пострадало от злобы и ненависти. Затем вспомнила натянутые отношения с собственной матерью.

«Никогда, — подумала она про себя, — никогда я не допущу, чтобы подобные разногласия отвратили нас друг от друга, как Брогана от его матери. Как только смогу, я дам знать ей, как люблю ее и как много она для меня значит. — Маталия положила руку на живот, как бы защищая его, и посмотрела вдаль поверх Прядающих ушей кобылы. — Может, я и сама скоро рожу ребенка».

— Никогда, — тихонько прошептала она, — никогда я не допущу, чтобы подобные несчастья постигли мою семью.

Броган взглянул на нее, расслышав лишь слабый свист ее дыхания, и Маталия ободряюще улыбнулась.

Пока их лошади устало плелись, медленно обсыхая на ветру, волки крались среди деревьев, принюхиваясь к запаху Маталии. Когда они подобрались ближе, рыжий замер, поднял одну лапу в воздух и вздернул морду.

Броган подобрал поводья, давая сигнал коню. Боевой скакун вскинул голову и выгнул шею, перейдя на более легкий шаг. С любопытством взглянув на него, Маталия повторила маневр, с удовлетворением отметив, что ее кобыла тоже поняла, что от нее требуют.

'Тенистая дорога стала изгибаться, и Маталия уже видела бьющие из-за поворота потоки света. Она наклонила голову, пытаясь разобрать что там, и Броган улыбнулся, чувствуя, как возвращается к нему хорошее настроение. Он натянул вожжи, чтобы кобыла Маталии вышла вперед, и с галантным поклоном обвел рукой открывшееся пространство.

— Керколди, — с гордостью произнес он.

Маталия ахнула от смешанного чувства ужаса и благоговения. Они стояли на самой вершине небольшой горы, чьи изящные покатые склоны устремлялись вниз бурным потоком колокольчиков и бордового вереска, испещренные желтыми дикими цветами и изредка — пучками высокой травы. Лес внезапно закончился, и перед их глазами предстал бесконечный цветочный луг, волнами разбегавшийся во все стороны. Долина, в которую переходил луг, была сплошь усеяна многочисленными каменными выступами, возвышавшимися над землей подобно руинам древнего города. Меж камнями виднелись сожженные деревья и новая поросль. Яркая, неясная зелень резко контрастировала с обугленными стволами. Утесы засияли многочисленными черными дырами — входами в пещеры.

Маталия затаила дыхание. Трудно было сказать, то ли эта долина невероятно прекрасна, то ли устрашающе безлюдна. Молодая женщина слепо потянулась за рукой мужа, испытав облегчение, когда он сжал ее холодные пальцы. Маталия вновь обвела долину взглядом, высматривая замок, но не увидела ничего, кроме небольшой хижины. Она сдвинула брови и закусила губу, невольно сжав ладонь в его руке.

— Где твой дом? — нерешительно спросила она.

— Это все — мой дом, который простирается далеко за горами, переходя во вторую и третью долины, туда, где взмывают к небесами хребты Хайленде. Замок Керколди за первым перевалом.