Юноша пожал плечами.

— Ну, вы же зачем-то читаете подобные объявления! — дерзко ответил он и, снисходительно усмехнувшись, показал рукой на церковную газету. Хелен сразу же пожалела, что оставила лежать ее на своем столе. Конечно же, заскучавший Джордж не мог не поинтересоваться, что читает его учительница, пока она помогала Уильяму разобраться в упражнении.

— К тому же вы отлично выглядите, — добавил юноша, решив сгладить свою резкость комплиментом. — Так почему бы вам не выйти замуж за какого-нибудь баронета?

Хелен закатила глаза. Она знала, что ей следовало бы отчитать юношу, но вместо этого только улыбнулась. С таким обаянием и находчивостью Джордж, несомненно, в будущем будет пользоваться успехом у представительниц прекрасного пола, да и в целом умение тонко льстить пригодится ему на светских мероприятиях. Однако так ли уж много пользы принесет это Джорджу в Итоне? Кроме того, Хелен не обращала внимания на такие глупые комплименты. Она знала, что ее трудно было назвать образцом классической красоты. Черты ее лица были правильными, но не очень приметными: рот узковат, нос немного заострен, а спокойные серые глаза смотрели на мир немного скептически и, пожалуй, слишком серьезно для того, чтобы пробудить интерес богатого молодого бонвивана. Самой большой гордостью Хелен в ее внешности были длинные гладкие шелковистые волосы насыщенного каштанового цвета, отливавшие на солнце медно-красным. Разве что эти роскошные волосы могли кого-нибудь очаровать, если бы Хелен позволила им свободно развеваться на ветру. Некоторые девушки частенько делали так во время пикников и праздников под открытым небом, на которые Хелен разрешалось приходить вместе с Гринвудами. Набравшись мужества, юные леди жаловались своим кавалерам, что умирают от жары, и под этим благовидным предлогом снимали шляпку или же просто делали вид, что ее случайно сдуло ветром, когда молодые люди катали их в лодке по пруду Гайд-парка. Затем они как можно незаметнее распускали ленты, встряхивали головой, позволяя шпилькам высыпаться из прически, и поражали взор спутника своими роскошными локонами.

Хелен никогда бы не отважилась на такой поступок. Будучи дочерью священника, она получила строгое воспитание и с самого детства носила волосы заплетенными в косу и аккуратно заколотыми. К тому же Хелен пришлось рано повзрослеть: ее мать умерла, когда девочке было двенадцать, и ведение домашнего хозяйства, как и забота о трех младших детях, свалились на хрупкие плечи старшей дочери преподобного отца Дэвенпорта, которому было не до возни в детской и в кухне. Он был поглощен работой на благо своей общины, занимался переводами и толкованием религиозных текстов. На Хелен он обращал внимание только в тех случаях, когда она проявляла интерес к его деятельности. Для девочки же бегство в расположенный под крышей кабинет отца было единственным способом укрыться от криков и беготни младших братьев. Когда они только взялись за букварь, Хелен уже могла читать Библию на греческом. Прекрасным каллиграфическим почерком девушка переписывала тексты проповедей отца и наброски его статей для информационной газеты, которую читала огромная община Ливерпуля. Времени для других развлечений у нее не было. И если Сьюзен, младшая сестра Хелен, ходила на благотворительные ярмарки и церковные пикники лишь для того, чтобы познакомиться с молодыми людьми из общины, то Хелен приходилось стоять за прилавком, печь торты и разливать чай.

В результате Сьюзен уже в семнадцать вышла замуж за сына известного врача, в то время как Хелен после смерти отца была вынуждена пойти в гувернантки. Значительная часть ее жалованья уходила на оплату обучения младших братьев, один из которых должен был стать юристом, а другой медиком. Наследства, оставленного отцом, не хватило для того, чтобы дать им возможность получить подобающее образование, к тому же ни один из братьев не старался сократить срок своей учебы и получить диплом как можно раньше. С гневом Хелен подумала о том, что на прошлой неделе Саймон снова с треском провалил один из экзаменов.

— Баронеты обычно женятся на баронессах, — немного резковато ответила она Джорджу. — А что касается этого... — она показала на газету, — то я читала статью, а не объявления.

Джордж ничего не ответил, но многозначительно усмехнулся. Статья была о том, как лечить артрит с помощью тепла, и наверняка представляла большой интерес для пожилых прихожан, но мисс Дэвенпорт явно не страдала от ломоты в суставах.

Все же, взглянув на часы, учительница решила закончить послеобеденный урок. Меньше чем через час должны были подать ужин. И если Джорджу, как и Хелен, требовалось не больше пяти минут, чтобы переодеться, причесаться и спуститься к столу, то вытащить Уильяма из перепачканного чернилами костюма и привести его в приличный вид всегда было долгой процедурой. Хелен была благодарна небесам, что хотя бы за внешний вид Уильяма приходилось отвечать не ей. У мальчика была своя няня.

Юная учительница завершила урок общими словами о пользе грамматики, которые оба мальчика слушали вполуха. Уильям радостно вскочил, тотчас же позабыв о своих тетрадях и учебниках.

— Мне еще надо побежать и показать маме, что я нарисовал! — заявил он, по всей видимости намекая, что убирать за ним придется Хелен. Она ведь не могла допустить, чтобы он помчался к матери в слезах и жалобно поведал ей о какой-нибудь вопиющей несправедливости со стороны бессердечной учительницы.

Джордж мельком взглянул на корявый рисунок брата, который его мать наверняка сразу же сопроводит множеством похвал и восхищенных вздохов, и лишь бессильно пожал плечами. Затем юноша быстро собрал свои вещи и вышел из комнаты. Хелен перехватила его почти сочувствующий взгляд и поняла, что до сих пор думает о словах мальчика. «Если вы не найдете себе мужа, вам придется до конца своих дней мучиться с такими безнадежными учениками, как наш Уилли». Хелен взяла в руки церковную газету. Она уже собиралась выбросить ее, но внезапно передумала и с почти вороватым видом спрятала газету в карман.

Роберт Гринвуд не мог уделять слишком много времени семье, однако ужин с женой и детьми был для него чем-то вроде священной обязанности. Присутствие юной гувернантки его ничуть не смущало. Напротив, он частенько вовлекал мисс Дэвенпорт в разговор и интересовался ее мнением о последних событиях в мире, литературе и музыке. Во всем этом мисс Дэвенпорт разбиралась куда лучше его супруги, чье классическое образование оставляло желать лучшего. Интересы Люсинды ограничивались ведением домашнего хозяйства, потаканием младшему сыну и участием в женских комитетах различных благотворительных организаций.

В этот вечер Роберт Гринвуд, как и всегда, встретил появление учительницы радушной улыбкой, вежливо поприветствовал Хелен и помог ей усесться за стол. Девушка ответила ему такой же искренней улыбкой, стараясь при этом показать, что она предназначается обоим супругам. Миссис Гринвуд ни в коем случае не должна была подумать, что гувернантка флиртует с ее мужем. Тем более что Роберт Гринвуд, высокий и стройный, с узким лицом и умным взглядом пытливых карих глаз, без сомнения, был очень привлекательным мужчиной. Коричневый костюм-тройка с золотой цепочкой от часов подчеркивал превосходную осанку мистера Гринвуда, а своими манерами он ни и чем не уступал джентльменам из дворянских семей, с которыми ему приходилось иметь дело. Однако в высших кругах Лондона к Гринвудам относились неоднозначно, поскольку они были выходцами из низов. Отец Роберта создал свое процветающее предприятие, начиная практически с нуля, и сын теперь пытался приумножить благосостояние семьи и снискать большее уважение в обществе. Для этого он и женился на Люсинде Рейфорд, дочери обнищавшего дворянина, который, по слухам, спустил все свое состояние, играя в карты и на скачках. Брак с представителем буржуазного сословия не слишком радовал Люсинду, и она старалась завоевать симпатии общества, демонстрируя всем свое богатство. Праздники, которые устраивала эта семья, по сравнению с приемами других уважаемых членов лондонского общества, всегда отличались особой помпезностью. Приглашенные дамы наслаждались этой роскошью, что, однако, ничуть не мешало им украдкой посмеиваться над миссис Гринвуд.