Любовью каждый час полна.

Готова вам служить она.

Как долго я в молчанье тайном

Могу ласкать густую прядь.

И в мыслях образ призывать.

С волненьем взор ловить случайный

И с нетерпеньем встречи ждать.

Вас обнимать и целовать.

Часть 62

Нетерпеливо жду свиданья,

Когда увижу вас, мой друг.

Душа в порыве ожиданья.

Ее коснулся трепет вдруг.

И вот уже с очарованьем,

Наполненный любви дыханьем,

Спешу к прелестнице своей,

На встречу долгожданной с ней.

Сбылись желанья. Не напрасно

Был к вам чувствительно влеком.

И восхищался, как цветком,

Обворожительно прекрасным.

Любовь превыше всех наград.

Ей все равно, что говорят.

Часть 63

Что мне молва с ее злословьем.

Пускай смеются надо мной.

Я верю, что вручен с любовью

На память перстень непростой.

Как изумительно он ярок,

Любимой женщины подарок!

В нем непрозрачный сердолик

Сияет, словно милой лик.

Его до смерти сохраню я,

Как талисман любви святой,

Дарованный самой судьбой,

Когда вдали от вас тоскуя,

Он мне напомнит звездный час,

Соединивший в жизни нас».

Часть 64

Никто не знает, что писали

И Воронцова и поэт.

Они взаимно все сжигали

И потому их писем нет.

Но есть стихи, где очевидно,

Большое чувство явно видно.

Не знаем, чем поэт пленил,

Что он в Элизе разбудил.

Они почувствовали сами,

Что, наконец, мечта сбылась,

Что душ таинственная связь

Дарована им небесами.

Осталось только уповать,

Любить друга и страдать.

Часть 65

Повеса с влюбчивою кровью,

Веселый, праздный Дон-Жуан,

Мог иногда, не дрогнув бровью,

Зло пошутить про светских дам

Но, больше слов в стихах известных

О девах чистых и прелестных,

О мужестве дворянских жен,

Чей подвиг музой озарен.

Он лично знал свои предметы.

Их уважал глубокий ум,

Гражданских и высоких дум,

Вписав в историю портреты

Своим талантливым пером,

Как память сердца о былом.

Часть 66. Александр Раевский

Мы вновь отступим от сюжета,

Для большей ясности внесем

В характеристику предмета,

Участника былых времен.

Раевский, старший, друг поэта,

Как тот считал, надежда света.

Полковник двадцати двух лет.

В какой-то степени поэт.

Вообще, заметная фигура.

Но, в жизни – скептик, интриган.

Способный на любой обман.

Самолюбивый по натуре.

Печальным стал его конец,

Как и предсказывал отец.

Часть 67. Соперник

Раевский в драме, словно, Яго,

С его коварною душой.

С холодным сердцем, с чернью мага,

Ревнивый, с завистью большой.

Злой демон. К другу равнодушный,

Который дружбу уважал,

Прощал измену и страдал.

А демон видел, как общался

Поэт с букетом светских дам

И что влечет к нему, а сам

Язвительно над ним смеялся.

В нем сочетались яд и боль,

Когда играл он в драме роль.

Часть 68. Вера Вяземская

Казалось, драма завершилась.

Но, в ней страница есть одна,

В которой тайна не раскрылась,

А роль участницы видна.

В те дни, у моря, на досуге

Гуляли вместе три подруги.

Их назовем по именам,

Чтоб легче было вспомнить вам:

Элиза, Ольга. С ними Вера,

Княгиня, дама средних лет

И, может быть, ее поэт

Любил, а страсть таил умело.

Вопрос: « А как же «Талисман»?

Стихи поэта. Что обман?»

Часть 69

На то и Пушкин, что фамилий

Любимых женщин не назвал,

Сознательно и без идиллий,

Он знал, кому стих посвящал.

Заметим, в списке донжуанском,

С любовным пылом африканским,

Поэт лишь имена назвал,

А дам намеренно скрывал

От современников в то время.

И даже от друзей своих,

Тем более от глаз чужих,

Включая и потомков племя.

Поэт честь женскую берег.

И никогда предать не мог.

Часть 70. Признание

«Признаюсь, что порою славил

В стихах любимый мною пол.

Писал о ножках, не лукавил,

Терпел их женский произвол.

И часто чувства разгорались,

Когда мне музы улыбались,

Сияя прелестью святой

В расцвете юности живой.

На краткий срок дано блаженство.

И независимо от лет,

Пройдут года, тревожный след

В душе оставит совершенство

О том, что давний счастья миг

До сердца таки не достиг».

Часть 71. Новая ссылка

«Итак, я выслан из Одессы

По предписанию властей,

Их, соблюдая интересы,

Утихомирить пыл страстей.

Я дал чиновнику подписку,

А мне вручили под расписку

Прогонных денег на проезд

И с указанием, что въезд

Не может в город запрещенный,

А только в Псков, затем в село,

Что по наследству перешло

От Ганнибала, приближенным

В то время к царскому двору,

За службу верную Петру.

Часть 72

Я сел в кибитку с огорченьем

И тройка резвых лошадей

Помчалась к месту назначенья,

На север, к матушке моей.

И вот я дома. Жизнь - не радость.

Отцом проявленная слабость,

Моим надзором обошлась,

Поскольку так решила власть.

В чем я уверен без сомнений.

Поскольку подчинен отцу,

Что приведет тогда к концу

Совсем не теплых отношений.

Спасаюсь тем, что ухожу

Днем - в поле, вечером – пишу.

Глава VI. Тригорские красавицы

Часть 73

Как хорошо в деревне дальней,

Верст тридцать восемь от Москвы,

Писать стихи в крестьянской спальне,

Без шума и людской молвы.

И видеть дивные картины:

Леса, зеленые равнины

Чудесной сельской красоты

И где рождаются мечты.

Там на холмах, в уединенье

Стоит Тригорское село,

Где мне судьбою суждено

Влюбиться в чудное виденье,

Где ближе я узнал с тех пор

Красавиц – барышень трех гор».

Часть 74

Теперь читатель пусть представит

Обычный для дворян уют.

И сельский быт понятней станет,

И где поэт нашел приют.

В те годы – частый посетитель

Усадьбы, но не только зритель,

А как участник женских драм.

Там он завязывал роман,

Не настоящий, а шутливый,

Со всеми сразу или врозь.

С хозяйкой тоже не всерьез.

По сути, вежливо - игривый.

Любил хмельную жженку пить.

Под вечер у пруда бродить.