— Нет, — в унисон отозвались сестры.

— О банковских вкладах, насколько я понимаю, ваши родители побеспокоились заранее?

Лиза кивнула.

— Да.

— Отлично. Что касается акций и прочих ценных бумаг, то они также разделены между вами поровну. Их совокупная рыночная стоимость на сегодняшний день составляет…

Ровный, монотонный голос Кэлхауна убаюкивал, и в какой-то момент Лиза даже отключилась, встрепенувшись только тогда, когда услышала свое имя.

— Лиза? Лиза, с вами все в порядке?

Она тряхнула головой.

— Да, спасибо. Извините, задумалась.

Он ободряюще улыбнулся.

— На этом, собственно, и все. Вам остается лишь поставить несколько подписей на документах. Прошу. — Кэлхаун раскрыл папку и положил на стол дорогую ручку с золотым пером. — Пожалуйста, Лиза, Кейт…

Процедура заняла не больше пары минут, после чего они вернулись на место.

— Ваши родители, Ричмонд и Джулия, были не просто моими клиентами, но и друзьями, — продолжал Кэлхаун. — Поэтому я считаю своим долгом предложить вам не только профессиональную, но и любую другую помощь.

— Спасибо. — Кейт приподнялась, но адвокат остановил ее, едва заметно покачав головой.

— И, наконец, последнее. За неделю до смерти ваша мать передала мне два запечатанных конверта и попросила вручить их вам именно в этот день. Вот они. — С этими словами он положил на стол два обычных почтовых конверта. — Лиза, Кейт…

Они молча покинули кабинет, кивнули улыбчивой Мэй, спустились вниз и вышли на улицу.

2

Кейт, как и собиралась, отправилась на свидание с Верноном, а Лиза, оставшись одна, посмотрела недолго телевизор в гостиной, после чего пошла на кухню, где соорудила себе легкий ужин из яблока, киви, банана и йогурта. Когда-то на ужин собирались все вчетвером и засиживались порой до глубокого вечера — каждый рассказывал о прошедшем дне, делился впечатлениями. В конце отец смешил всех очередным анекдотом — и откуда он только их брал? — и они расходились по комнатам в прекрасном настроении и с ожиданием нового дня.

Она открыла бар. Что бы приготовить? Коктейль? Не получится — нет ни джина, ни ликера. Пришлось ограничиться вишневым бренди, слегка разбавленным соком лайма.

Нераспечатанный конверт лежал на столе, притягивая и отпугивая одновременно. Что в нем? Что хотела сказать мама уже после смерти? Какую тайну открыть? Или, может быть, никакой тайны нет и у нее просто разыгралось воображение?

Стакан был уже наполовину пуст, когда Лиза все же решилась: подошла к столу, оторвала уголок, заглянула в конверт. Там лежал всего лишь один листок.

Интересно, прочитала ли свой Кейт? Чувствуя себя воришкой в собственном доме, она поднялась на второй этаж, где находились их комнаты, ее — в левом крыле, Кейт — в правом. Подойдя к правой двери, на всякий случай постучала. Никто, конечно, не ответил. Она повернула ручку — открыто. Переступила порог.

Как всегда, у Кейт царил полный порядок. На столике — фотография, точно такая же, как и у самой Лизы: вся семья на фоне Золотых Ворот в Сан-Франциско.

Сколько Лиза себя помнила, они ездили куда-то каждое лето, когда отец брал отпуск. К поездке готовились тщательнейшим образом, а потом каждый докладывал свой план: каким маршрутом лучше следовать, где остановиться по пути, какая ожидается погода, какие достопримечательности заслуживают внимания. Все решалось затем голосованием, а если голоса делились поровну — жребием.

Прошлым летом они собирались на Ниагарский водопад. Последняя победа осталась за Кейт. Лиза невольно улыбнулась, вспомнив тот вечер, когда сестра устроила свою, как она выражалась, презентацию, сопровождавшуюся смонтированным, вероятно не без участия Вернона, видеороликом.

Как же недавно это было. И как давно.

Она вздохнула и огляделась. Конверт, точная копия того, что вручил ей самой Кэлхаун, лежал на тумбочке. Нераспечатанный.

Внизу, в холле, зазвонил телефон. Лиза выскочила из комнаты, скатилась по лестнице и торопливо схватила трубку перед четвертым звонком.

— Да? — выдохнула она, чувствуя, как колотится, словно в ожидании чего-то, сердце.

— Привет. — Голос принадлежал Лоренсу, и напряжение мгновенно спало. — Ты как?

— Нормально. А что?

В трубке вздохнули.

— Ну вот, забыла. — Лоренс даже не старался скрыть раздражения. — Мы же договаривались, что ты позвонишь после работы. Сейчас уже почти восемь. Что-то случилось?

Черт, как она могла забыть! Они ведь действительно собирались встретиться и, может быть, немного погулять, потому что Лоренса посылали на неделю в столицу штата, Олимпию, где находился головной офис банка.

— Я… у меня… — Лиза поймала себя на том, что пытается придумать оправдание, как-то объясниться, и ей стало вдруг стыдно перед самой собой. С какой стати? Мог бы позвонить и сам. К тому же, когда с Лоренсом случалось что-то подобное, он до объяснений и извинений никогда не снисходил. — Мне было некогда, — сказала она и, подумав, холодно добавила: — А потом я еще и забыла.

Такого ответа Лоренс, похоже, не ожидал, потому что несколько секунд из трубки не доносилось ни звука. Лиза тоже молчала.

— Ну, если так… — наконец протянул он обиженным тоном и снова взял паузу в надежде, что Лиза заполнит ее своими извинениями или объяснениями. — Ну, если ты так…

Она не выдержала.

— Извини, Лоренс, но мне сейчас некогда. Поговорим позже, хорошо? — Не дожидаясь ответа, она положила трубку и еще с минуту стояла в холле, глядя на умолкший телефон и качая головой. Такое случилось с ней впервые. Нет, Лоренс раздражал ее и раньше, но она всегда находила для него объяснения, уступала, отмалчивалась и никогда не шла на обострение. Сегодня же…

Ладно, к черту. Никогда не жалей о том, что сделала поддавшись чувствам, говаривал отец. Негативные эмоции полезнее выплескивать, чем держать внутри.

Лиза решительно вернулась в свою комнату, взяла со столика надорванный конверт и опустилась в кресло. Вытряхнула тонкий, сложенный пополам листок. Развернула…

Почерк матери она узнала сразу — быстрый, летучий, с сильным наклоном и полным отсутствием пунктуационных знаков, за исключением точек.

«Дорогая, Лиза, прости за то, что я говорю тебе это только теперь. Мы с папой виноваты перед тобой, но я знаю — ты поймешь. Ты наша приемная дочь. Мы взяли тебя, когда, тебе не было и месяца. Твоих настоящих родителей звали Рита и Джулиан, а родилась ты в Тампе, Флорида»…

Сердце снова заколотилось, но не мелко, учащенно, а тяжело, с натугой, будто вырываясь из трясины. Лиза поднялась, сняла с книжной полки резную шкатулку из сандалового дерева, откинула крышку. Под старыми письмами, какими-то квитанциями и фотографиями затерялась пачка крепких сигарет. Там же лежала и старая бензиновая зажигалка. Она достала издающую слабый аромат темно-коричневую сигарету, крутанула колесико, прикурила и жадно затянулась.

Еще раз пробежалась глазами по строчкам.

Лиза сидела в гостиной, когда стукнула входная дверь. Быстрые шаги — значит, Кейт в хорошем настроении. Звонок сотового — невнятный ответ… смех…

Дверь отворилась, и в комнату заглянула Кейт.

— О, ты еще не спишь?

— Как видишь. — Лиза потерла глаза. — Мне надо с тобой поговорить. Ты прочитала письмо?

— Письмо? Какое письмо? — Кейт наморщила лоб. — А, то, что от мистера Кэлхауна получила? Ты его имеешь в виду?

— Да. Так прочитала?

— Еще нет. Не успела. Вернон так подгонял, что я едва успела душ принять да переодеться. И, знаешь, он сегодня понравился мне куда больше, чем в прошлый раз.