Что ж, тем лучше, тем более почетным будет его бой. Индекс решил действовать незамедлительно, а именно: этой ночью. К чему тянуть, когда все детали операции уже окончательно разработаны. Итак, главные приключения начались. Но начались они довольно неожиданно для нашего героя. Не успел он пройти и половины южной стены, – он решил проникнуть в город непосредственно вблизи храма, чтобы у ночного дозора поменьше было шансов его обнаружить, – итак, не успел он пройти и половины южной стены, как на него напало, буквально материализовавшееся из ночного мрака, чудовище. Это был один из демонов ночи, одиноко блуждавший в поисках добычи. Для того, чтобы представить всю опасность положения, в которое попал наш герой, достаточно дать лишь краткое описание данного чудовища. Демон ночи – это нечто среднее между гиеной и медведем. Раз¬мером чудовище примерно с взрослого быка, то есть, значительно крупнее какого-либо – иного хищника. Свирепостью оно превосходит самого носорога. Так что, сами понимаете, если бы не поглощатель материи, нашему герою пришлось бы весьма туго.- Неизвестно еще хватило бы ему увеличения своих физических возможностей в сто раз для победы в рукопашной схватке с демоном или все же нет, ибо сила чудовища просто ужасна!

Она ничуть не уступает силе взрослого слона. Победив демона ночи и немного передохнув, – время пока еще позволяло, – Индекс Бета двинулся дальше вдоль южной стены, но проявляя уже куда большую бдительность. Прошло еще какое-то время и он, наконец, добрался до цели. Прямо перед ним за кирпичной стеной высотой не менее четырех метров находился храм Баала. Величественное сооружение, сложенное из огромных тщательно отполированных глыб базальта. Оно было отчетливо различимо во мраке, представляя собой еще более густую черноту, чем окружающие его сумерки. Перелезть через стену оказалось не таким уж и легким делом. Пришлось затратить немало усилий и проявить недюженную сноровку прежде, чем его ноги, наконец, ступили по ту сторону стены. Ну, что ж, теперь можно было приступать и к главному.

На первой стадии он решил не применять индекс-отражатель, а ограничиться одним поглощателем материи: Ну, и в крайнем случае увеличителем силы, раз уж он вынужден носить его хотя бы как бронекостюм. Прокравшись к главному входу, потайных ходов кажется не было, во всяком случае, даже при тщательном прощуповании он не обнаружил их. Оказалось, что вход внутрь храма, а именно массивные литые ворота, которые , кстати, никогда не запираются, охраняют всего двое часовых. По-видимому святилище великого Бога практически не нуждалось в охране, а стража была лишь данью моде. Применив поглощатель, Индекс Бета без труда проник внутрь храма. Далее все пошло как по маслу. Никто и не думал ему мешать. Видимо служителям крама было чуждо чувство бдительности, а скорее веего они просто не нуждались в нем, уверенные в том, что Бог и сам может за себя постоять. Разобраться в лабиринтах храма было несложно, и уже через десять минут он находился внутри самого капища Баала, сокрытнице самых сокровенных тайн культа. А вот и сам алтарь и на нем всего в каких-нибудь двук метрах над его головой покоится священный кытван – сосуд, колыбель камня Баала. И в этот момент все и произошло, лишь только он собрался заключить в свои ладони священный сосуд и уже было протянул к нему руки, как вдруг откуда-то сбоку неожиданно раздался резкий скрип, будто кто-то двигал чтото массивное и с трудом поддающееся его усилиям. 3атем скрип так же неожиданно, как и возник, прекратился, и яркий свет десятков факелов ворвался в капище. И почти тотчас из потайного хода в стене в окружении кольца слуг во главе с верховным служителем культа, появился он – сам Баал, бычеголовый отпрыск Хаоса. Увидя незнакомца по их понятиям без сомнения оскверняющего своим присутствием покой капища, жрицы яростно взвыли, но Баал осадил их пыл мановением могучей длани.

- Стойте, сыны мои, – подобно грому пророкотал он. – Я сам разберусь во всем. Стой и ты, чужеземец, ибо так велю я, Великий Баал. Что привело тебя, чужеземец, в наш край? Почему ты хочешь.украсть мой камень, зачем он тебе, отвечай. – Взгляд Баала казалось проникал в самую душу,’ от его жгучей силы ничто не могло укрыться. – А, впрочем, молчи, я и так знаю. Знаю, что камень очень нужен твоему народу, даже более, чем сынам моим.

Жрецы начали было роптать, но Бог все тем же повелительным жестом пресек их ропот.

- Успокойтесь, дети мои, Бог Баал знает, что говорит. Чужеземец, ты получишь камень, пусть он послужит твоему народу, но тогда ты сам умрешь, ибо так хочу я, Великий Баал, а из сердца твоего я сделаю новый камень, который будет еще более могуч, чем прежний. Но если захочешь, я могу оставить тебя в живых, но тогда ты не получишь камня. Так что выбирай, двойного решения не будет. Либо камень, либо жизнь.

И Индекс Бета понял, что он проиграл этот бой, хотя возможно он еще и сумеет успешно завершить возложенную на него миссию. Для этого надо будет суметь телепортировать камень на орбиту приема, лишь только он попадет в его руки, а уж с ним самим будь, что будет. И мужествен¬ственный голос ответил Богу: «Я выбираю камень.»

- Да будет так, – изрек бычеголовый Бог.

И свершилось, в тот же миг Индекс Бета ощутил в своей руке тяжесть священного сосуда. Он не раздумывая бросил его на телепортирующии луч, но сам он уже не увидел своего торжества, не услышал ни дикого воя жрецов узревших бесследное исчезновение камня, ни разочарованного вздоха Бога, понявшего, что ему не из чего будет ваять новый камень, ибо в это самое мгновение он обратился в ничто.

30.01.1990

НОВОГОДНИЙ СЮРПРИ3

Это случилось под самый новый год, в десятом часу вечера. Жирный коп Луиджи, по прозвищу Хряк, не зная, как скоротать последние часы старого года, включил телевизор. Передавали новости.

- Итак, – объявил диктор, – а теперь о главном: сегодня в 16.00 в окрестностях Чикаго был обнаружен летающий объект. Несколько секунд он висел над центром города, затем,- точно растворившись в воздуке, исчез в неизвестмом направлении. Ученые как обычно выдвинули массу гипотез, но в основном, все они сводятся к одному – пришельцы в очередной раз посетили 3емлю, и в очередной раз отказались от каких-либо официальных контактов. Министерство обороны и силы безопасности пока отмалчиваются. Но надо полагать, что скоро и они вынуждены будут признать неоспоримость данного факта.

- Да, дела, – выдохнул Луиджи, и почесав голову, задумчиво добавил, – А что, если это, и в самом деле, правда. Эй, толстозадая, где ты там? Слышала?

- Не отвлекай, – донесся из туалета сердитый голос жены, – дай расслабиться.

- А, вот ты где, – укмыльнулся Луиджи, – Долго сидишь, смотри прилипнешь.

- Не бойся, не прилипну. Или ты от нетерпения уже успел наложить в штаны? – бойко парировала жена. – Тогда выхожу, не люблю вони в неположенном месте.

- Гляди ты, какая языкастая, – Луиджи даже малость развеселился. – А я говорю, если я тебе кое-что сейчас скажу, то ты точно прилипнешь.

- Валяй, – под шум сливаемой воды разрешила жена.

- Эй, не спеши, сначала послушай, может и выходить не захочешь, – пошутил Луиджи.

- Как же жди.

- Точно, – не унимался Луиджи.

- Тогда, давай, не томи, – и в туалете вновь принялись усердно орудовать бумажкой. Видно драили на совесть.

- Я, мать, пока ты там, глядел в телек и, знаешь что?

— Ну?

- Пришельцы, мать, объявились. А что, правда,

неплохо? Может и к нам в гости зайдут. Чем не подарок на Новый год? То-то прославимся! Хорошо бы прославиться, а, мать? Э, чего молчишь? Ты что, всю жизнь так и хочешь прозябать в безвестности? Тогда ты, мать, дура, упустить такой шанс.

Из туалета по прежнему не доносилось ни звука. И все-таки, что-то казалось неестественным в этом затишье. Как будто это была всего лишь временная тишь перед грядущей бурей. И точно, не успел Луиджи в очередной раз повторить свой вопрос, как львиный рык донесся из туалета и через секунду дверь с треском распахнулась, и на пороге появилась жена, судорожно сжимая побелевшими пальцами изрядный кусок туалетной бумаги. Потрясение ее было столь велико, что она даже не соизволила одеться, и теперь предстала перед мужем частично в чем мать родила. Надо отдать должное Луиджи, даже в этот ответственный миг, он не мог не восторгаться прелестями любимой женщины.