— Куда же отправишься, Брайан?

Я заколебался. Но черт возьми! Оливия была права. Придется к ней обратиться за помощью. И если она задумала меня предать, то улик для этого предостаточно.

— Куда отправлюсь? Конечно же в РИМ!

Глава VIII

Она кивнула:

— Очень хорошо. А в каком состоянии твой бумажник?

— У меня счет в банке…

— Оставь это. Тебе не придется им воспользоваться. Как только ты потребуешь свои деньги, тебя тут же накроют. К счастью, у меня есть некоторый запас золотых наполеондоров, они зарыты в саду.

— Я не возьму твоих денег.

— Ерунда. — Оливия махнула рукой. — Они нам обоим понадобятся. Ведь я еду с тобой. Ты забыл?

— Ты не можешь…

— Могу и поеду! — отрезала она. — Приготовься, Брайан, мы едем сегодня ночью!

— Это безумие, — прошептал я. — Тебе незачем вмешиваться…

— Т-сс, — сказала Оливия, стоявшая рядом в плаще с капюшоном. — Он зашевелился. Видишь, вон там? Сейчас постарается подойти к нам поближе.

Я пристально вгляделся в густую тень и различил мужской силуэт. Мужчина перешел дорогу в сотне ярдов от коттеджа и исчез среди деревьев. Я переминался с ноги на ногу, лицо нестерпимо чесалось под гримом, который наложила Оливия, сделав меня морщинистым седым стариком. Теперь меня можно было принять за старшего брата матушки. Сама же Оливия приняла облик вульгарной девицы с тройным слоем краски на лице, в рыжем парике и плотно облегавшем ее стройную фигуру фиолетовом платье.

— Он подходит к коттеджу, — прошептала Оливия.

Мы медленно двинулись с места. Когда до конца ограды оставалось около полуметра, я показал Оливии на освещенное окно в доме. На занавесках четко вырисовывалась тень человеческой головы.

Зашуршал гравий, луч фонарика скользнул по мне и остановился на Оливии:

— Эй, женщина, — произнес низкий голос. — Что ты здесь делаешь ночью?

Оливия подбоченилась, тряхнула головой и вызывающе улыбнулась:

— О, капитан, — громко произнесла она, — вы разве не видите, что я провожаю друга на поезд?

— Друга?

Луч задержался на мне и метнулся к пышной груди Оливии. — Что-то я тебя раньше не видел в деревне, — произнес незнакомец.

Набравшись духу, я выпалил:

— А я путешественник, точнее, турист.

— Значит, путешествуете среди ночи, приятель, ха-ха! Странное развлечение, не находите? Покажите-ка мне ваши документы. И вы тоже, мадам.

— О, — запричитала Оливия, — я так спешила, мсье, что, наверное, я их забыла.

— Куда же вы спешили, позвольте узнать? Может быть, унести подальше награбленное?

— Ничего подобного, капитан, я честная проститутка, занимаюсь своим делом, да еще приходится помогать этому старому другу, я его единственная опора в жизни.

— Ну, ну, крошка. Не волнуйся, я не стану забирать тебя в участок. Дай только потрогать твои прелести, и я забуду, что видел тебя.

Он потянулся рукой к груди Оливии. Она вскрикнула и отскочила назад. Полицейский наступал. Тогда я, не долго думая, ударил его ребром ладони по шее. Полицейский охнул, выронил фонарик и упал на колени. Попытался подняться на ноги, но я снова нанес ему удар по затылку. Он упал навзничь и потерял сознание.

— Ну как он? — спросила Оливия, когда я, подняв фонарик, направил луч света на полицейского. Из уголка его рта медленно стекала струйка крови.

— Пару недель придется ему пожить без взяток, к которым так привык, — усмехнулся я.

Вскоре мы добрались до окраины городка и подошли к станции как раз в тот момент, когда паровоз, пыхтя, подошел к платформе. Проводник указал нам наше купе, и поезд тронулся. В вагоне мы были единственными пассажирами.

— Вот и все, — с облегчением вздохнула Оливия.

— Пока что мы едем в Рим, а не в страну чудес, — засмеялся я. — Кто знает, куда ведет дорога в будущее.

Глава IX

В римской гостинице мы поселились в смежных номерах, где окна выходили на городскую площадь, а днем и ночью звучали возбужденные голоса итальянцев.

Мы сидели у меня в комнате и завтракали пиццей, запивая ее красным вином, доступным местному нищему, таким оно было дешевым.

— Те двое, что меня заинтересовали, родились где-то в Северной Италии около 1850 года, — сказал я Оливии. — В молодости они приехали в Рим, изучили инженерное дело и в 1893 году изобрели средство перемещения по Сети.

— И если Баум (неважно, мужчина это или женщина) родился здесь и в девяностых годах написал в этом мире нечто подобное тому, что было написано в моем, то, может быть, Максони и Копини тоже существовали здесь.

Оливия слушала молча.

— Они, конечно, не смогли усовершенствовать привод МК так, чтобы можно было с его помощью осуществлять полеты по Сети, а если и усовершенствовали, то их тайна умерла вместе с ними. Но, возможно, подошли вплотную к решению этого вопроса. Может быть, даже оставили что-нибудь, что я смог бы использовать для своего возвращения…

— Брайан, — разве ты не говорил мне, что все миры, расположенные вокруг твоей линии 0–0, опустошены и превращены в руины этими же силами? Не опасно ли опять экспериментировать?

— Я неплохой техник и научился разбираться в наших аппаратах, созданных для путешествия по мирам. Мне известны все их недочеты. Максони и Копини не представляли себе, что играют с огнем, и натолкнулись на это силовое поле совершенно случайно.

— Насколько я тебя поняла, почти все вероятностные миры (99 %) погибли именно из-за того, что не умели управлять вызванными силами. Верно?

— Верно.

— Но если ты хорошо разбираешься в этих своих аппаратах, зачем тебе Максони и Копини?

— Дело в том, Оливия, что я не могу построить аппарат перемещения по Сети, так как не знаю конструкции основного генератора поля. Это особым образом намотанная катушка, являющаяся сердцем генератора поля. Я никогда не пробовал разобраться в ее устройстве. А если бы здесь оказались Максони и Копини, сделали бы те же случайные открытия, да еще вели записи, и если бы записи еще существовали, и если бы я смог их найти…

Оливия рассмеялась.

— Дай Бог, чтобы все твои "если" сбылись. Тогда нет проблем. Можно рискнуть. Видение изумрудного города все еще влечет меня.

— Давай сначала попытаемся хотя бы найти этих людей. Потом у нас наверняка будет достаточно времени, чтобы разобраться в их биографии.

Час спустя в городском архиве усталый молодой служащий принес мне толстый том, где старомодным почерком были записаны тысячи имен с указанием дат рождения, адресов и дат смерти, не приведи Бог.

— Предупреждаю вас, сеньор, — произнес клерк, — муниципалитет предоставляет вам эти записи, но читать их и разбирать придется вам самому.

— Объясните мне только, как здесь ориентироваться, — тихо попросил я. — Меня интересуют данные о Джулио Максони и Карло Копини.

— Да, да, помню. Так вот, перед вами регистрационная книга с именами прибывших в город на жительство за период с 1870 по 1880 год. А теперь извините, я должен вернуться к своим прямым обязанностям.

Я вздохнул и с помощью Оливии принялся за работу.

Минут за двадцать мы просмотрели записи за 1870 год и взялись за 1871-й. Оливия читала быстрее меня, и вскоре раздался ее взволнованный голос:

— Брайан, смотри! Джулио Максони, родился в 1847 году, в Палермо.

Я страшно разволновался, вчитываясь в эти строки, хотя внутренний голос подсказывал мне, что это, может быть, вовсе не тот Максони. Если записано около сотни Максони, почему не может быть хоть с десяток Джулио Максони?

Я похвалил Оливию и записал адрес Максони в записную книжку. Поиски Карло Копини пока не увенчались успехом.

Максони жил на улице Карлотти, в доме номер 12, на четвертом этаже. С помощью карты города мы нашли эту улицу, узкую и необычайно грязную. Да, в более чем скромных условиях начинал свою карьеру Максони, если только это был он. Даже сто лет назад это был район нищих.