Она глядела в глаза. Мы ждали следующей волны… Ждали смерти — солнечным днем, в сотне футах от безопасности, в десяти минутах от спасения.

Я вернулся в ярко освещенную комнату и знал все шесть координат.

33

— Любопытно, — бормотал карг, — чрезвычайно любопытно, но…

Он посмотрел на Меллию. Та безжизненно обвисла в путах.

— Умерла, — сказал он. — Жаль.

И, заметив что-то в моих глазах, кинулся к пульту. Но я направил луч умственной силы и остановил его.

— Сволочь, — выругался я.

Карг смотрел на меня, и до его сознания медленно доходила величина допущенного им промаха. Я снисходительно радовался победе.

— Теперь мне все ясно, — сказал он. — Вы весьма ловко обвели меня вокруг пальца, мистер Рейвел. Я недооценил вас. Ваша позиция в сделке сильно изменилась. Естественно, я понимаю реальное положение вещей и готов подойти с практической точки зрения…

— Сволочь, — оборвал я. — Ты и наполовину не представляешь свое положение.

— Я тотчас освобожу вас, — продолжал карг, — и помещу в энклав, отвечающий всем перечисленным вами особенностям. Вам возместят особь…

— Не суетись карг. Ты уже свое отыграл. Фирма — банкрот.

— Вы человек, — мрачно сказал карг. — И вы согласитесь на соответствующее предложение. Назовите ваши условия.

— Я уже получил то, что хотел, — ответил я. — Шесть координат для определения точки в шести измерениях пространства и времени.

Ужасная догадка блеснула в тысячекратно сдвоенном кибернетическом сознании.

— Не может быть! Вы намерены разрушить темподвигатель? Я улыбнулся. Напрасная трата времени. Машину не замучишь.

— Будьте благоразумны, мистер Рейвел. Подумайте о последствиях. Если вы нарушите балансировку, последует взрыв энтропийной энергии, который уничтожит Конечную Власть…

— На это я и расчитываю.

— И вас вместе с ней!

— Кому как повезет.

Тогда он ударил. Это была неплохая попытка. Напор мысленной силы его множественного мозга пробился сквозь внешние слои менто-поля и почти достиг контакта, необходимого для сокрушительного удара. Мне с трудом удалось блокировать удар и отшвырнуть в сторону.

Затем я простерся, исправил магистральные цепи темподвигателя и закоротил на самом себе.

В безумном взрыве энергия выплеснулась через все шесть измерений — три пространственных и три временных. Металлические здания растворились в смерче пространственной дезинтеграции. Девятый вал взметнул меня на самый гребень и погнал перед собой, как мчит приливная волна серфингиста. Энергия бесновалась, слепила, оглушала. Время ревело, как водопад. Миллионолетний столб сомкнулся надо мной. Наконец меня выбросило на берег вечности.

34

Сознание возвращалось медленно и неуверенно. Я открыл глаза и увидел сумеречный дымно-красный свет. Вспомнились пожарища, бомбы, раздробленные кости, идущие ко дну корабли и умирающие от голода и холода люди.

Мирные сны мне не снились.

Вокруг не было ни воины, ни пожарищ, просто закат над водой. Закат, какого я не видел ни разу в жизни. По темно-синему небу перекинулся огневой мост, серебристый в зените и вишневый по мере приближения к чернеющему горизонту.

То был закат мира.

Я преодолел боль и сел. В обе стороны протянулась прибрежная полоса песка. Не было ни деревьев, ни травы, ни водорослей, ни торопливо удирающих крабов, ни чудовищных следов вдоль песчаного пляжа. Но я узнал место.

Берег Динозавров, только динозавров нет, они давно вымерли. Вместе с человеком, яйцами и цыплятами.

Земля без жизни.

Местность почти не претерпела изменений. Правда, исчез мыс и оставил лишь едва заметный горб в серых дюнах, что простирались на восток и терялись в отдалении. Собственно, поэтому некогда и выбрали это место для релейной темпостанции. Меняли свое ложе океаны, вставали и опускались континенты, а Берег Динозавров оставался таким же.

Сколько миллионов лет прошло с тех пор, как непостоянство атмосферы сгладило следы человеческой деятельности? Об этом можно было лишь гадать. Я проверил у себя аварийные частоты, но эфир молчал по всем диапазонам.

Я изничтожил адскую машину, каннибальский механизм, который пожирал самого себя. И взрыв швырнул меня через все отмеченное время в дебри вечности. Но я был жив.

Я выполнил задание: использовал любой трюк для выслеживания силы, обратившей в хаос время Новой Эры. Нашел и ликвидировал.

Карг, ничтожный сверхкалека, был жесток, но я — еще более безжалостен. Использовав всех и вся во имя желаемой цели.

Но все же потерпел поражение. Песчаная пустошь служила тому доказательством. Я собрал ценную информацию, которая могла бы спасти положение, если бы оно не было положением вне игры. Мои знания никому не помогут. Добытым сведениям предстояло умереть со мной на сером берегу, если не удастся найти выход.

— С тобой все ясно, Рейвел, — сказал я вслух, и мой голос прозвучал так потерянно и одиноко, как дрожал последний листок на нечаянно уцелевшем дереве под порывами осеннего ветра перед концом света.

На берегу было холодно. Солнце казалось огромным, но уже не давало тепла. "Поглотило Меркурий?" — подумал я. Продолжали ли гореть в недрах светила феникс водородной реакции? Думалось о многом. И как бы само собой пришло решение.

Теоретически идея была проста. И уж как бывает со всеми простыми идеями, сложность заключалась только в исполнении.

Я возбудил определенные сенсорные устройства в нервной системе и зашагал вдоль берега. Накатывался и отступал прибой, жалуясь на усталость после многомиллиардного и беспокойного труда. Я понимал его, как никто другой.

Место моих поисков находилось менее чем в полумиле вдоль побережья, в сотне ярдов над уровнем моря. Я долго соображал, где должна проходить линия прилива, но вспомнил об их полном сейчас отсутствии. Луна давным-давно отступила на максимальное расстояние, превратилась в горошину на небе, начала свое долгое падение. Она достигла границы Роуча много миллионов лет назад, и ночи на планете Земля представляли собой в ту пору роскошное зрелище. Спутник планеты взорвался и рассыпался в кольцо пыли, которая изогнулась величественной аркой от горизонта до горизонта.

Как нажито, так и прожито. Меня ждала работа. Пора было браться за дело и не тратить попусту энергию на сентиментальные мысли о давно обратившейся в прах возлюбленной.

Я отыскал место, прощупал почву и на глубине восемнадцати футов почувствовал след. Неплохо, учитывая затраченное время. Стекловидное углубление давным-давно превратилось в пыль, и все же земля сохранила едва различимый, прерывистый, местами размытый изгиб, отмечающий границу чашеобразного следа.

Восемнадцать футов: четыре — песка, четырнадцать — известняка. И мне придется выкопать на эту глубину колодец. У меня были две руки, сильная спина и все время в мире.

Я начал загребать пригоршнями песок.

35

Будь проблема не так примитивна, я бы с легкостью ее разрешил. Моя экипировка предусматривала средства защиты и нападения в случае встречи с техническими препятствиями любой сложности. Я мог бы расправиться со сверхмозгом, без труда отразить атаку любого энергетического оружия, мог даже помериться силами с бронированными людоедами. Рытье ямы относилось к совершенно иной категории действий.

Я начал с круга в десять футов в диаметре с центром прямо над целью. У меня ушло двое суток, чтобы расчистить пространство. К концу этого времени из-за малого угла сползания песка окружность увеличилась до двадцати футов. Таким образом я подготовил площадку для предстоящей атаки.

Полтора дня у меня ушло на первую трещину в скальных породах. Обшарив местность, я отыскал валявшийся на земле камень, достаточно крупный для моих планов и вполне подъемный. Катить было тяжело. Ширина валуна составила четыре фута, и простым расчетом можно было прикинуть, сколько раз необходимо его поднять и толкнуть — бум! — поднять и толкнуть — бум! — прежде чем доставить его на насыпь, окружавшую раскопки. Затем я приподнял свой двухсоткилограммовый молот и столкнул вниз. Он шлепнулся в песок, чуть покатился и застыл.