— Тремейн! — закричал он в темноту. — Нужно поговорить. Срочно!

Сверху послышался скрип сосновых половиц и вслед за тем звуки шагов в коридоре.

Райан ждал у подножия лестницы. Постепенно его глаза стали различать отблески огня от фонаря. С приближением спускавшегося сверху человека свет становился ярче.

— За каким чертом ты явился сюда? — С площадки второго этажа на него в упор смотрел Закери Тремейн с лампой в одной руке и ружьем в другой.

— За своей женой, — ответил Райан.

Закери понимал, что приезд Янгблада не предвещает ничего хорошего.

Нейт не сообщил деталей, но Закери знал, что от Эрин избавились так же, как от Арлин. Закери был рад, что это произошло без его участия. Если б он только добрался до Эрин, то забил бы ее до смерти за тот шрам, что остался у него на лице. По словам Нейта, Янгблад не должен ничего знать о судьбе своей жены. Эти заботы взяла на себя его мать.

Закери направил на Райана свое ружье.

— Ее здесь нет. Уходи. Подальше от греха.

Райан начал медленно приближаться к лестнице, не сводя глаз с Тремейна.

— А где твоя жена?

— Ее здесь тоже нет, — с раздражением ответил Закери. — Проваливай, тебе говорят. Не нарывайся на неприятности.

— Послушай, Тремейн, я не отстану от тебя, пока не найду Эрин.

Райан двинулся наверх.

Закери отошел от перил.

— Клянусь, я сейчас выстрелю. Убирайся вон! Что тебе от меня надо? Я понятия не имею, что случилось с Эрин. Мне нужно было избавиться от Арлин, потому что она допекла меня этим вуду. Я хотел как следует припугнуть рабов. Они должны были знать, что я сниму с них шкуру и повешу нескольких из них. Покоя — вот чего я хотел. Говори, что тебе нужно?!

Райан неуклонно поднимался вверх.

Закери молча держал его под прицелом.

Даже при слабом свете Райан разглядел обезображивающий рубец.

— Что случилось, Тремейн? Неужто кто-то из твоих рабов наконец воздал тебе по заслугам?

Закери ощетинился. Его прищуренные глаза горели бешенством и жаждой отмщения.

— Нет, Янгблад. Это не раб меня изувечил. Во всяком случае, тогда она еще не была рабыней. Но сейчас, я полагаю, она получила то, что ей давно причиталось. Пусть поработает девочкой для развлечений.

Райан толком не понимал, о чем он говорит, но почувствовал, как у него волосы встали дыбом.

— Может объяснишь, о чем речь?

Закери медленно наклонился и поставил фонарь на пол, чтобы удобнее было держать ружье обеими руками. Он мог запросто разделаться с Янгбладом — убить его и сказать, что этот человек вломился в его дом. Можно было затем оттащить тело подальше в болото и оставить там гнить. Однако сначала он хотел отвести душу.

— Конечно, объясню, — с издевкой сказал он. — Приготовься благодарить меня. Как-никак я помог тебе. Без меня ты бы так и не узнал, что твоя сука — мулатка. Просто светлая мулатка. Да будет тебе известно, — он облизнул губы в безмерном упоении от возможности покуражиться, — что бабушка Арлин была чистокровной негритянкой. Ты слышишь, что я говорю, Янгблад? Ты женился на женщине с негритянской кровью! Она всего лишь рабыня, выдающая себя за белую. Ты оказался достаточно глуп и попался на их удочку. Ты, но не я! Я давно все знал. Арлин открылась мне, прежде чем мы поженились. Пока она была молодой и здоровой, я не придавал этому значения. Когда она превратилась в развалюху, я послал ее туда, где ее настоящее место. Я продал ее в рабство. Думаю, что и твоя мулатка в конечном счете окажется там же и…

Райан с диким криком метнулся к нему, и в этот момент Закери спустил курок. Райан ждал от него коварства и успел увернуться. Он услышал жужжащий звук пули и ощутил струю теплого воздуха в нескольких дюймах от своей головы. Его руки скользнули к ногам противника. От сильного рывка Закери рухнул на спину. Они вместе ухватились за ружье и стали кататься по полу, не замечая опрокинутого фонаря. Пламя начало слизывать растекающееся масло.

Райан нанес Закери звонкий удар по челюсти, но сам не успел прикрыть подбородок и тут же был оглушен. Пока он приходил в себя, Закери схватил ружье за ствол и, не имея времени развернуть его для прицела, замахнулся прикладом. Оставалась секунда до завершения смертельной траектории.

В свете жадных языков огня Райан увидел нависшую над ним угрозу и откатился в сторону, как раз вовремя. К следующей атаке он уже был готов. Когда Закери снова ринулся на него, он первым ударил врага головой в живот, и тот свалился бездыханный.

Сокрушающим взмахом кулака Райан смел его с дороги и медленно встал на ноги. Пламя быстро распространялось, заполнявший помещение дым слепил глаза. Спотыкаясь и ощупью отыскивая перила, он пробивался сквозь удушающий серый туман.

Он уже почти спустился, как вдруг заколебался. Этот ублюдок мог сгореть. Нужно ли было оставлять его там?

Райан повернулся и кинулся обратно в дым.

С большим трудом он выволок Закери с лестницы во двор.

Радуясь освобождению от смрада, Райан с жадностью глотал свежий живительный воздух, чтобы прочистить запекшиеся легкие. Он пристально глядел на своего противника. Тот никак не приходил в сознание.

— Черт с тобой! — пробормотал он, прежде чем уйти. — Иногда жизнь наказывает более жестоко, чем смерть. Если есть Бог на небесах, я знаю, он устроит тебе ад и на земле.

Виктория чувствовала себя глубоко несчастной. Она утопала в подушках и предавалась хандре. После ухода Элизы и Эбнера ей стало намного хуже, потому что остальные домашние слуги были не столь сведущи и опытны.

Накануне приходил доктор. Он ушел поздно вечером и заверил, что через несколько дней снова зайдет, чтобы обследовать Райана и попытаться определить степень его психических расстройств. Виктории оставалось только молиться и надеяться, что Райан не узнает правды. Она ожидала, что неопределенность продлится еще некоторое время, но, если он не сможет разыскать эту никчемную женщину, в чем она была абсолютно уверена, он будет вынужден начать новую жизнь.

Виктория подозревала, что он поехал пытать Тремейна. По ее предположению, Закери должен был рассказать ему только об Арлин. Возможно, после этого разговора, думала она, Райан поймет, что ему незачем жалеть о случившемся, и сдастся. Для верности она решила притворяться до конца, что ничего не знает. Она ожидала следующих атак. У Райана могли возникнуть новые подозрения о ее причастности к исчезновению Эрин. Своих слуг она опасалась меньше. Если даже они и будут выступать со своими заявлениями, это не причинит ей вреда. Во всяком случае, ни один суд не станет принимать во внимание показания рабов против белого человека. Поэтому она могла не беспокоиться, что ей грозит унизительная роль — опровергать какие-либо обвинения.

Она зевнула и потянулась. Решив, что бессмысленно тратить остаток дня в постели и пенять на всех и вся, она откинула одеяло и села. И неожиданно обнаружила стоявшего в дверях Райана.

— И давно… ты так стоишь? — нервно спросила она, схватив халат, лежавший у нее в ногах. — О небо! Мне прямо не по себе, когда ты так подкрадываешься. В последнее время ты ведешь себя безрассудно.

Ей не нравилось, как он вообще выглядел: будто в нем не осталось ничего живого, только одна оболочка.

Глухим монотонным голосом он скорее констатировал, чем спросил:

— Ты ведь знаешь, не так ли? — глухо проговорил он.

— Знаю о чем? — резко, с раздражением спросила она, прикрываясь трясущимися руками.

Райан направился к ее кровати. Как только он двинулся с места, Виктория инстинктивно сжалась и, отодвинувшись назад, натянула одеяло до подбородка.

Она начинала бояться собственного сына. Из-под нахмуренных бровей и наморщенного лба на нее смотрели зловеще сузившиеся синие глаза, напоминавшие о холоде январского утра. Хотя после многих бессонных часов он казался измотанным, вид у него был решительный. Он стоял выпрямившись во весь рост, готовый немедленно прояснить все свои подозрения. Промаявшись всю, казалось, нескончаемую ночь, он намеревался наконец выбить из матери признание.