— Она выглядит ужасно. Похоже, ее поколотили.

Виктория усмехнулась.

— Вот как? — Глаза ее сверкали. — Тогда, наверное, ей нездоровится. Сейчас она нуждается в отдыхе. Как сообщишь о моем распоряжении Тадеусу, можешь принести ей чай. А чтобы ей было легче расслабиться, добавь немного опийной настойки, той самой, что доктор прописал мне от нервов.

— Судя по ее виду, она не нуждается ни в каком расслаблении.

— Меня не интересует твое мнение, Элиза, — вспыхнула Виктория. — Делай то, что тебе говорят. Надеюсь, ты поняла?

— Да, мэм, — поспешно закивала Элиза. Резко повернувшись, она направилась к двери.

Однако Виктория задержала ее.

— Я хочу, чтобы ты внимательно выслушала меня. Мне кажется, ты без особой охоты выполняешь мои распоряжения. Это что, бунт? Запомни, мне это не нравится, Элиза. Совсем не нравится. И предупреждаю: если ты будешь вести себя подобным образом, я отправлю тебя на блокпост.

Глаза Элизы расширились. Она расплакалась.

— Неужели вы можете так поступить? После стольких лет моей службы вы хотите продать меня?

Виктория вздернула подбородок и щелкнула пальцами.

— Если ты не образумишься, то мне придется так поступить. А теперь иди и выполняй мои распоряжения. Да не жалей опия. Я хочу, чтобы она хорошо спала этой ночью. И пришли ко мне Эбнера.

Элиза, обиженная, вышла за дверь. Хозяйка была несправедлива к ней. Да, несправедлива! До недавнего времени она гордилась своими отношениями с миссис Викторией, рассматривая эти отношения как редкий и необычный вид дружбы. Теперь же Элиза испытывала чувство горечи и разочарования, — выходит, она заблуждалась.

Спрятавшись в нише, Элиза дождалась, когда Эрин войдет в свою комнату. Затем отправилась выполнять распоряжения миссис Виктории. Элизе почему-то не хотелось встречаться с миссис Эрин — видимо, она все же чувствовала свою вину перед ней.

Отослав Эбнера к миссис Виктории, Элиза разыскала Тадеуса и передала ему слова хозяйки. Когда он кивнул, давая понять, что понял, о чем речь, она не удержалась от вопроса:

— Что значит «настало время»? Какое время?

Мальчик медлил с ответом. Миз Виктория предупредила, чтобы он никому не говорил о том, что ему предстояло делать. Однако, подобно остальным слугам, Тадеус знал, что лучше не ссориться с Элизой и не восстанавливать ее против себя.

— Вообще-то мне велено молчать, — проговорил он с важным видом, как бы давая понять, что делает Элизе одолжение. — В общем… хозяйка посылает меня в Ричмонд. Там есть большой табачный склад, где сидит какой-то мистер Нейт Донован. Я должен найти его и передать то же самое — «настало время». А что за время — я не знаю, — закончил Тадеус, ухмыляясь.

Элиза знала, что происходит за пределами дома. И разумеется, знала, кто такой Нейт Донован. Об этом подлом работорговце рассказывали чудовищные вещи. Говорили, что он готов оторвать младенца от груди матери, если найдется покупатель. Элиза пока еще не знала, что задумала миссис Виктория, но была уверена, что участие в этом деле Нейта Донована не сулит ничего хорошего.

Элиза направилась к дому. Тадеус, наблюдавший за ней, с удивлением отметил, что она держится не очень уверенно; более того: служанка шла с таким видом, будто несла на плечах все горести мира — такой Тадеус видел ее впервые. Впрочем, он уже начал привыкать к разным неожиданностям. Барабаны теперь грохотали каждую ночь. Люди рассказывали о том, как Талвах изводил колдовством Тремейна. Возможно, что-то угрожало и Джасмин-Хиллу. Но скоро должен был вернуться мастер Райан. Тадеус не сомневался, что хозяин найдет способ изгнать нечистую силу. Он считал мастера Райана хорошим человеком. И миз Эрин тоже ему нравилась. Поэтому Тадеус огорчился, увидев ее недавно. У нее был такой растерзанный вид, словно ее драла когтями голодная кошка. Ничего, приедет мастер Райан — и все уладится, успокоил себя Тадеус.

Покончив с тяжкими раздумьями, он вскочил на своего мула и поехал выполнять поручение хозяйки.

Элиза смотрела то на Эбнера, то на миссис Викторию.

— Но зачем? — спросила она, с опаской поглядывая на Викторию. — Для чего вы посылаете Эбнера сказать миз Эрин, что мастер Райан вернулся? Ведь его нет.

Виктория заскрежетала зубами. В последнее время она начала сомневаться в преданности служанки. Сейчас ей не в чем было упрекнуть Элизу, однако она чувствовала, что в душе немолодой служанки зреет внутренний протест, и это настораживало и раздражало ее.

— Я не обязана перед тобой отчитываться! — закричала Виктория. — Иди займись делом. Проверь, заперты ли двери в ее комнату. И чтоб никто не смел их открывать.

Элиза прикусила губу. Беда, подумала она. Несчастье… Она понятия не имела, что случилось с хозяйкой, но знала: нужно безоговорочно подчиняться.

Эрин подозревала, что бессмысленно дергать шнур колокольчика, но все же попыталась. Бесполезно — так она и знала. Ей оставалось рассчитывать только на собственные силы и ждать, когда вернется Райан. Виктория, без сомнения, старалась сделать ее жизнь невыносимой.

Что ж, бытовые неудобства можно пережить, решила Эрин. Ее тревожила лишь судьба матери, и она молила Бога, чтобы оправдались слова Талваха, который надеялся на Сэма Уэйда. Если фрисойлеры сумеют проследить, куда отвезут ее мать, то, вероятно, они постараются ее освободить законными методами.

Эрин подошла к окну — взглянуть на могилу Генриетты Янгблад. Разглядеть розу в вазе с такого расстояния было невозможно. В отсутствие Энни существовал только один выход: самой сходить в лабиринт и проверить… В другое время это не составило бы для нее особого труда, но сейчас она с ног валилась от усталости.

Эрин хотелось побыстрее окунуться в горячую воду, но ванна оказалась пуста. Самой же ей было не под силу натаскать воды — слишком уж болело в боку. Талвах, ощупав ее ребра, определил трещину в кости и велел некоторое время щадить себя. Она отвернулась от окна. Ее одолевали тревожные мысли.

Что делать?

Ничего. Молиться и ждать.

Эрин сняла грязную одежду и надела халат. От голода у нее урчало в желудке. Она хотела спуститься в сервировочную и поискать остатки печенья или еще чего-нибудь съестного.

Когда Эрин уже подошла к двери, раздался тихий неуверенный стук. Она надеялась, что это не Виктория. Эрин находилась в таком состоянии, что, возможно, не выдержала бы очередного скандала.

Открыв дверь, она с удивлением посмотрела на Элизу, стоявшую на пороге с подносом в руках.

— Я увидела, что вы вернулись, — сказала служанка, не поднимая глаз. — Вот и подумала… может, вы хотите чаю с кексом.

— О, с удовольствием. Спасибо, Элиза. — Эрин враз забыла о своей неприязни к старой негритянке. Она улыбнулась, жестом предлагая служанке войти в комнату. — Как мило с вашей стороны… А то я просто не знала, что делать. Энни запретили прислуживать мне, а так хотелось принять ванну и…

— Я могу принести вам воды, — предложила Элиза, решив, что миссис Виктория не узнает об этом благодеянии.

Эрин выглядела такой усталой, такой жалкой, что ей стало жаль ее. Огромный синяк на щеке оказался еще больше, чем казалось издалека. И глаза у нее были тусклые, с темными кругами и припухлостью вокруг. Как ни странно, но Элиза чуть не прослезилась.

Эрин недоверчиво покачала головой и улыбнулась:

— Элиза, вы ангел…

Элиза бросилась бежать, не желая слышать слов благодарности. Она догадывалась: происходит — если уже не произошло — что-то ужасное, и понимала, что имеет к этому отношение. Миссис Эрин, такая наивная и доверчивая, заставляла ее испытывать чувство неловкости, а ей, Элизе, этого совсем не хотелось.

Эрин установила поднос на столике у кровати и, откинувшись на подушки, с жадностью проглотила чай. После травяных отваров Талваха привычный напиток показался ей особенно приятным. Правда, она уловила в напитке какой-то странный, как будто лекарственный привкус. Но это не имело значения — все равно чай показался ей необыкновенно вкусным. Она налила еще одну чашку и отломила ломтик кекса, предвкушая удовольствие от горячей ванны, обещанной служанкой. Полагая, что горячая вода восстановит ее силы, Эрин решила, что потом сходит взглянуть на могилу. Возможно, ее ждет добрая весть от Сэма.