Клэйн улыбнулся.

— Пока я не заметил в себе ничего необыкновенного.

Лидия вспомнила фонтан и похолодела. «Этот старый дурак Джоквин! — подумала она с яростью. — Почему я не обращала внимания на то, что он делает? Он создал чуждый мозг в самом центре правящей группы империи».

Тревога ее нарастала. «Смерть, — думала она, — через несколько часов после смерти старика. Нельзя рисковать, имея дело с таким созданием».

И дальше ее интересовала только доступность для убийц различных комнат дома. И Клэйн, казалось, понял ее настроение, потому что после короткого осмотра лаборатории, причем она почти ничего не запомнила, он повел ее из комнаты в комнату. Ее внимание заострилось. Она заглядывала в двери, осматривала окна и с удовлетворением заметила, что полы повсюду покрыты коврами. Меерл сумеет напасть без шума.

— А твоя спальня? — спросила она наконец.

— Мы идем туда, — ответил Клэйн. — Она с лабораторией рядом. Вначале я не был уверен, что покажу, но теперь, — у него была ангельская улыбка, — покажу.

Коридор, ведущий в спальню, был настолько широк, что мог выполнять роль приемной. Стены от пола до потолка были увешаны коврами. Странно. Лидия приподняла ковер и заглянула под него. Стена была чуть теплой и сооружена из храмового камня. Она вопросительно взглянула на Клэйна.

— У меня в доме немало божьего металла. Естественно, я не хочу случайностей. Из рабочей лаборатории в спальню ведет другой коридор.

Лидия заметила, что обе двери в спальню не имеют замков. Она напряженно думала об этом, идя вслед за Клэйном в лабораторию. Ей казалось, что он должен был принять меры для самозащиты. Убийца должен ударить раньше, чем Клэйн поднимет тревогу, чем быстрее, тем лучше. К сожалению, подумала она, это произойдет только после утверждения Тьюса наследником. Лидия вдруг заметила, что Клэйн остановился возле черного ящика.

— Джело Гриант, — сказал Клэйн, — привез мне это из своего путешествия в царство богов. Я войду в него, а вы пройдите вперед и загляните в темное стекло. Вам будет интересно.

Лидия повиновалась. На мгновение после исчезновения Клэйна стекло оставалось темным. Затем оно начало слабо светиться. Лидия отшатнулась от этого чуждого сияния, затем, вспомнив, кто она, вернулась к стеклу.

И вскрикнула.

Сквозь стекло виднелся светящийся скелет и тень бьющегося сердца, тень сжимающихся и расширяющихся легких. Она смотрела, окаменев. Скелет поднял руку, опустил. И ее парализованный мозг осенило.

Она смотрела на внутренности живого человека, Клэйна. Неожиданно она встрепенулась. Как молния ее глаза скользили по изображению костей. Она видела ребра вокруг сердца и легких. Она заглянула и в область почек, но тут свет погас. Клэйн вылез из ящика.

— Ну, — спросил он, довольный, — что вы думаете о моем маленьком подарке от богов?

Эта фраза удивила ее. Всю дорогу домой она о ней думала. Подарок от богов! В некотором смысле так и есть. Атомные боги послали своему мутанту способ заглядывать в себя, изучать свое тело. Какова их цель? У нее сложилось убеждение, что если боги действительно существуют и если, как кажется очевидным, они помогают Клэйну, тогда боги атомов снова, как и в легендарные времена, вмешиваются в человеческие дела.

Тревожное ощущение имел только один ритм. Убить. И быстро. Быстро.

Но проходили дни. И требования политической стабильности отнимали все ее внимание. Тем не менее среди множества забот она не забывала о Клэйне.

Курьер лорда — правителя, привезший Тьюсу приглашение вернуться в Линн, передал ему также письмо матери. Написанное, казалось, в страшной спешке, оно объясняло, как было получено разрешение. Цена поразила Тьюса.

«Как, — думал он, — жениться на Гудрун?»

Потребовался целый час, чтобы он смог успокоиться и обдумать предложение. В конце концов, решил он, его план слишком грандиозен, чтобы позволить ему потерпеть неудачу из — за отвращения к женщине, интерес которой к мужчинам определялся не их качеством, а их количеством. Он не был привязан к другой женщине. Его жена семь лет назад, обнаружив, что изгнание из Линна может стать постоянным, быстро убедила отца развести их. Да, он свободен для нового брака.

Возвращение Тьюса стало триумфом дипломатии его матери и великим мгновением для него самого. Корабль его опустился на площадь, и тут, под непрерывные приветственные крики, его встретили лорд — правитель и весь Патронат. Последовавший парад открыли пять тысяч кавалеристов, за ними десять тысяч пехотинцев, тысяча инженеров и десятки машин для бросания камней. Дальше последовали лорд — правитель, Лидия и Тьюс, триста патронов и шестьсот рыцарей. Завершал парад еще один пятитысячный кавалерийский отряд.

С рострума над зданием Патроната лорд — правитель, чей львиный голос не был ослаблен с возрастом, приветствовал приемного сына. Все предположения относительно причин изгнания Тьюса подтвердились. Он удалился для рассуждений. Он устал от хитростей и интриг государственной деятельности. Возвращался он только после настойчиво повторявшихся просьб своей матери и лорда — правителя.

— Как вы знаете, — заключил лорд — правитель, — семь лет назад я лишился наследника в момент высшего военного триумфа, какой испытывала когда — либо империя, — завоевание Марса. Сегодня, когда я стою перед вами уже не молодой, не способный нести полный вес военного и политического руководства, для меня необыкновенное облегчение заявить с уверенностью: я прошу вас верить этому скромнейшему и достойнейшему члену моей семьи, сыну моей дорогой жены Лидии. Солдатам я скажу, что это не ослабление. Вспомните Кимбри, завоеванный, когда командующему было всего двадцать пять лет. В особенности я обращаюсь к ветеранам Венеры, где подлые правители склонили дикие венерианские племена к восстанию. Вскоре Тьюс будет там с величайшей армией, какую видела империя после завоевания Марса. Я хочу сделать предсказание. Я предсказываю, что не пройдет и двух лет, как вожди венерианского восстания будут повешены на столбах, которые они сейчас используют для казни пленных. Я предсказываю, что их повесят по приказу лорд — соправителя главнокомандующего Тьюса, которого я назначаю своим наследником и преемником. И пусть его опасаются те, кто замыслил зло для империи. Вот человек, который поразит их самих и их намерения.

Растроганный Тьюс, который до сих пор во всем следовал советам матери, вышел вперед, чтобы ответить на приветствие и сказать несколько слов. «Немного, — предупредила его мать. — Будь уклончив». Но у лорда Тьюса были другие соображения. Он тщательно продумал план будущих действий и хотел сделать заявление.

— Я уверен, — сказал он толпе, — вы согласитесь со мной, что титул лорда — правителя принадлежит исключительно первому и величайшему человеку Линна. Поэтому прошу — и пусть это будет обязательным титулом, — чтобы ко мне обращались, как к лорду — советнику. Я с радостью буду служить советником как лорду — правителю, так и Патронату, и в этой роли я хочу быть известным народу великой Линнской империи. Спасибо за внимание, а теперь я советую устроить трехдневные игры и раздачу пищи по всему городу за мой счет. Идите и развлекайтесь, и пусть атомные боги пошлют вам удачу.

В первые минуты, после того как он закончил обращение, Лидия была поражена ужасом. Неужели Тьюс сошел с ума, отказываясь от титула лорда — правителя? Радостные крики толпы несколько успокоили ее, а потом, идя вместе с Тьюсом и старым правителем по аллее, ведущей к воротам дворца, она начала осознавать мудрость предпринятого шага. Лорд — советник — прекрасный щит против тех, кто пытается возбудить народ и внушить вражду к абсолютным правителям Линна. Ясно, что долгое изгнание обострило туповатый мозг ее сына.

Лорд — правитель, по мере того как проходили дни, как становился все яснее новый характер Тьюса, начал испытывать сожаление. Определенные ограничения, наложенные на его приемного сына во время его пребывания на Аваях, оказались излишне суровыми и сослужили ему плохую службу. Не следовало давать жене Тьюса разрешение на развод. Нужно было, чтобы она последовала за ним.