Ать-два, ать-два, — так они шли, вперед и вперед, и мысли Гарсена подчинялись строгому ритму их марша.

Погруженный в свои размышления, он не замечал ничего вокруг и был поражен, когда небо впереди оказалось затянутым красной дымкой. Значит, они уже почти пришли! Не пройдет и десяти минут, как они достигнут своей цели. В косых теплых лучах заходящего солнца поблескивали машины — машины, которые двигались и вступали в схватку друг с другом! Гарсен почувствовал, что его охватывает волнение. Значит, это все-таки настоящая война, несущая смерть и разрушение, и она здесь, рядом. Каждую минуту там погибают люди за дело, смысла которого они не в состоянии понять, так как их превратили в жалких роботов, чтобы легче послать на смерть. И там медленно, но верно идут к победе Планетарианцы, а Славные терпят поражение, уступая свои позиции. Уступают сорок футов своей территории каждый день, по словам доктора Лелла.

Это война на истощение. Какое фиаско военной стратегии! Или понятие о военном гении утрачено, и обе стороны скрупулезно действуют по правилам военного искусства, что гарантирует от ошибок, но не дает и возможности для прорыва? И сорок футов просто математическое выражение изначальной разницы в военном потенциале воюющих сторон?

Группа, в которой был Гарсен, наконец остановилась в сотне ярдов от этой неестественной линии фронта. Он стоял среди людей-роботов, ни движением, ни взглядом не выдавая себя, и напряженно и сосредоточенно наблюдал за происходящим на поле боя.

У Планетарианцев было семь крупных машин и по меньшей мере полсотни крошечных, быстрых, маневренных машин сопровождения для каждого из так называемых линкоров. Да, это как раз те термины, которые сами просились на язык. Линкоры и эсминцы! У Славных были только эсминцы, огромное количество машин в форме торпеды, которые скользили по земле, совершая бесконечно повторяющиеся сложные маневры.

Маневр против маневра: это была сложная позиционная игра, невероятно запутанная, правила выходили за рамки понимания Гарсена. В центре внимания были линкоры. Каким-то образом, вероятно, они были защищены от воздействия энергетических пушек, так как никаких попыток применить такое оружие против них не предпринималось. Обычные пушки, очевидно, тоже были бесполезны против них, так как нигде их не было видно, как не было и другого подобного оружия из разряда артиллерийского. Планетарианцы даже не стреляли в скопление живой силы противника, группы людей-роботов, подобные той, в которой находился и Гарсен, которые по стойке смирно стояли так близко к полю боя и так скученно, что несколько снарядов большой убойной силы уничтожили бы их всех в считанные минуты с необычайной легкостью..

В сражении принимали участие только линкоры и эсминцы. Линкоры двигались вперед и назад, по направлению к центру и от него, перемещаясь относительно друг друга, а эсминцы Славных атаковали их, когда линкоры выходили вперед, и выжидали, когда те откатывались назад. И всегда эсминцы Планетарианцев проскальзывали между линкорами, чтобы перехватить эсминцы Славных. Когда солнце зашло, погрузившись в красное пламя за зелеными холмами на западе, линкоры, выходя вперед для атаки, были уже на много футов ближе, чем вначале, и красная линия, которая обозначала место, где был нейтрализован временной энергетический барьер, была уже не за нагромождением скальных пород вдалеке, а на земле на несколько футов ближе.

Значит, вот в чем дело. Линкоры каким-то образом вынуждали Славных отодвигать энергетический барьер. Естественно, его отодвигали, чтобы спасти от худшей участи, возможно, от полной нейтрализации по широкому фронту. И таким образом, Планетарианцы отвоевывали город дюйм за дюймом, фут за футом, улицу за улицей. Только почему это сражение шло так медленно, с соблюдением таких сложных правил, почему победа и поражение измерялись такими мелкими величинами, понять было невозможно. Тайна оставалась тайной.

Гарсен мрачно думал, что если в послании к Планетарианцам, которое ни с того, ни с сего возникло в его мозгу неудавшегося человека-робота, была правда, то окончательной победы не будет. Задолго до того, как темпами в сорок футов в день Планетарианцы захватят Дельпу, будет завершено сооружение секретного временного энергетического супербарьера, и тогда человечество и все им созданное перестанет существовать.

Наступила ночь, но свет прожекторов заменил солнце, и фантастическое, невероятное сражение продолжалось. Никто не стрелял по источникам света. Каждая из сторон сконцентрировала внимание на своей роли в сложной, смертоносной игре, и люди-роботы становились ее жертвами.

Смерть приходила к ним просто. Каждый по очереди забирался в машину в форме торпеды. В камере деперсонализации каждый из них узнал, что эти миниатюрные танки управляются с помощью телепатии, и прошел необходимую подготовку. Человек-автомат в своей торпеде устремлялся на поле боя. Иногда конец наступал сразу, иногда через некоторое время, но в конце концов торпеда сталкивалась с эсминцем противника. Мгновенно она поворачивала обратно и неслась туда, где в очереди стояли люди-роботы, терпеливо ожидая своей участи, как бараны на бойне. Первый из стоящих в очереди вытаскивал и отбрасывал в сторону труп и сам забирался внутрь, чтобы повторить путь своего товарища по несчастью.

Были и другие варианты. Иногда машины, сталкиваясь с противником, разрушались и сами, но водитель погибал в любом случае. Иногда они выходили из-под контроля и бесцельнр носились по полю боя. Тогда специальные машины-уборщики устремлялись к ним с обеих сторон: иногда удача сопутствовала Планетариан-цам, иногда — Славным. Гарсен подсчитал, что впереди него в очереди осталось меньше четырехсот человек. Когда он понял, как близок его конец, на лбу его выступил холодный пот. Оставались считанные минуты! Черт возьми, он должен разгадать эту загадку, понять правила этой игры, или ему придется идти на смерть без всякой надежды на спасение.

Семь линкоров, несколько десятков эсминцев у каждого, и все они действуют как одна единица в одном сложном маневре.

И это, благодарение небу, было частью ответа, который он искал. Одно целое! Не семь линкоров, а один в семи лицах. Одна нейтрализующая машина, совершающая семиступенчатый маневр. Неудивительно, что ему не удалось проследить за взаимными перемещениями этих монстров относительно друг друга и найти систему в их отступлениях и атаках. Математика в двадцатом веке была в состоянии решать уравнения четвертой степени. А здесь было уравнение седьмой степени, и генеральный штаб Славных никогда не мог бы успеть с решением вовремя. Это отставание на одну позицию и стоило им сорока футов в день.

И вот настала его очередь! Он забрался внутрь торпеды, и она оказалась даже меньше внутри, чем он думал. Она практически облегала его, как перчатка. Без всякого усилия она заскользила вперед, в слепящие лучи прожекторов, в гущу машин. “Один контакт, — думал он, — одно прикосновение вражеской машины означает смерть”. И его план прорыва к Планетарианцам был таким же смутным, как и его представления о том, как функционирует семиступенчатый маневр.

Ему самому было удивительно то, что он позволяет себе надеяться на что-то.

Глава 9

Норма начала чувствовать, что с ней что-то происходит, как будто внутри ее тела загорается пламя, наполняющее ее мощной жизненной энергией.

Она все также сидела в неудобной, напряженной позе, подогнув под себя ногу и ощущая под собой металлическую поверхность. Удивительно и страшно было то, что она совершенно ничего не видела. Вокруг была непроглядная, густая чернота. Но по каждому ее нерву распространялось поразительно радостное состояние физического комфорта, странной, нечеловеческой силы. И в этот момент резким диссонансом в гамме ее ощущений прозвучала тревожная мысль: “Где она находится? Что произошло? Что…”

Мысль эта прервалась, так как, к ее удивлению, в ее сознание ворвалась другая мысль, не ее собственная, и не адресованная ей, и даже не мысль человека!