Изменить стиль страницы

Стивенс предпочел смолчать. В душе он отнюдь не был уверен, что Холанд отклонит подобный вариант, даже в столь неприкрытой форме. Он спокойно спросил:

— Мистер Таннехилл, как вы думаете, какие причины могли бы побудить человека притвориться мертвым — а значит, уплатить крупную сумму налога на наследство, — чтобы затем вновь вступить во владение своим же состоянием, выдав себя за собственного племянника?

— Не городите чепуху! Хотя, должен признаться, кое-какие мысли на этот счет бродят в моей голове, и я прекрасно понимаю ваше желание выяснить, что же я думаю относительно всего этого. Мне представляется вполне очевидным, что меня положили в гроб и похоронили потому, что тело моего дяди имело такой вид, в каком выставлять его перед публикой оказалось невозможным. Какое иное логическое объяснение можно было бы найти? И всю эту комбинацию затеяли те, кто убил его. Тот, кто решился на этот шаг, был крайне заинтересован в том, чтобы дядю похоронили законно и так, чтобы ни у кого и мысли не возникло о возможном убийстве. Именно поэтому пошли на то, чтобы похитить меня из клиники в тот момент, когда я находился без сознания, и подменить труп моего дяди. Должно быть, мы были очень похожи. Исходили из того, что, находясь в подобном состоянии, я ничего не осознаю и никогда не смогу что-либо вспомнить.

Это была чертовски правдоподобная версия. Стивенс осторожно заметил:

— Можно было бы попытаться направить ход всего расследования как раз в таком русле. Дело стоящее.

Таннехилл, однако, продолжал оставаться мрачнее тучи.

— Как следует воспринимать мисс Лэнетт? — вместо ответа спросил он.

Адвокат отозвался нерешительно:

— В качестве секретаря вашего дяди она, несомненно, фигурировала бы в роли основного свидетеля. Но меня беспокоит не столько то, что она могла бы в этом случае сказать, сколько то, что могло бы всплыть в отношении ее положения в Доме, бросающегося в глаза богатства и других вещей подобного рода…

— Понимаю, — задумчиво произнес Таннехилл.

— Извините меня за прямоту. Но обстановка складывается явно не в вашу пользу.

Хозяин Большого Дома, по-прежнему озабоченный и настороженный, заговорил вновь:

— Кажется, я знаю, чего добивается эта мисс Лэнетт, и, если понадобится, пойду на это. Хотелось бы, чтобы вы, Стивенс, крепко уяснили себе, что нет ничего такого, к чему я не был бы готов. Изучая историю моего рода, я понял, что попавший в отчаянное положение, но не растерявшийся человек в условиях кризиса не должен ничем ограничивать свои действия.

Стивенс невольно подумал: “Интересно, какие же книги он прочитал о своей семье и о Большом Доме?” Но уточнять не стал. Послышался шум едущего по аллее к подъезду автомобиля. Адвокат поспешил суммировать их беседу:

— Мистер Таннехилл, в моем представлении главное в данный момент — избежать ареста. В этих целях, как мне думается, было бы оправданным основную ставку сделать на то уважение, которым пользуется семья Таннехиллов в Альмиранте. Я рассчитываю, что газеты примут вашу сторону и не станут печатать ничего, идущего вам во вред. Но для этого, по моему мнению, их следует предупредить о складывающейся ситуации, причем сделать это надо нам самим.

Таннехилл выслушал Стивенса с явным неудовольствием и нехотя уточнил:

— Вы полагаете, что такие акции не преждевременны?

— Я намерен также нанести визиты судьям Портеру и Адамсу. У меня такое впечатление, что они не в курсе того, что плетет Холанд.

Сам Стивенс верил в то, что говорил, лишь наполовину. Он допускал, что члены группы, если их брать в целом, не знали, что затевалось против них. Но в этом вопросе нельзя было доверять Мистре. Ее предубеждение против Таннехилла могло побудить ее и пальцем не пошевелить ради его спасения. К тому же она вынашивала свои собственные планы.

Таннехилл протянул ему руку:

— В сущности, Стивенс, ваша идея начинает мне нравиться все больше и больше.

— Если все повернется худо, то наилучшей для вас защитой было бы самому разоблачить убийцу. Я позвоню, как только появится что-либо новенькое.

Выйдя на террасу, он увидел внизу роскошную машину Мистры. Над головой сияло чистое небо, Тихий океан своими искрившимися на солнце волнами походил на громадное скопление драгоценностей, обращенных в жидкое состояние. Дома в раскинувшемся внизу городе, казалось, запахнулись в шубку из пышной зелени.

Мистра остановила “кадиллак” у подножия лестницы. Открыв дверцу, она крикнула:

— Скорее!

Встревоженный ее тоном и выражением лица, Стивенс быстро занял место рядом с ней, на ходу спрашивая:

— Что стряслось?

Не ответив, она рванула с места. Нажала на кнопку, и откидная крыша автоматически стала на место, а дверные стекла поднялись из пазов.

Спустившись по главной аллее, она, вместо того чтобы выехать на шоссе, объехала вокруг кучки деревьев и свернула на узкую мощеную дорогу, спускавшуюся вниз между двумя рядами живых изгородей. Скорость машины настолько возросла, что Стивенс не удержался от возгласа:

— Мистра, ради бога! Что вы делаете?

Ярдов через пятьдесят дорога внезапно обрывалась, казалось, прямо на краю берегового утеса. Ошеломленный и всерьез обеспокоенный Стивенс повернул голову к Мистре. Он увидел, что ее рот и нос были закрыты какой-то прозрачной полумаской. Одновременно Стивенс уловил появившийся в салоне машины странный запах.

Газ!

С уже замутненным сознанием он потянулся к ручному тормозу, но голова слегка задела приборный щиток. Какое-то мгновение его разум еще что-то воспринимал, потом погрузился в кромешную тьму.

13

Стивенс поморгал и услышал, как Мистра обращается к нему:

— …Можете позвонить мистеру Таннехиллу, если хотите его предупредить.

Слова ему показались лишенными всякого смысла. В памяти молнией промелькнуло воспоминание о катастрофическом положении машины, стремительно скатывавшейся к краю обрыва, и он инстинктивно вновь потянулся к ручному тормозу.

Но никакого тормоза не существовало.

Оторопев, адвокат огляделся и увидел, что находится в апартаментах Мистры. По правую сторону — бар, слева — коридор, который вел к спальням. В окно неудержимым потоком вливалось буйное солнце. В углу мурлыкало радио, а Мистра, которая в момент, когда он пришел в себя, должно быть, находилась около бара, вдруг оказалась перед ним с двумя наполненными бокалами.

Взглянув на Стивенса, она промолвила:

— Уверяю вас, вы вполне можете позвонить прямо отсюда. Через систему реле телефон связан с городской сетью.

Стивенс взглянул на аппарат, потом обхватил руками голову, не в силах понять, о чем это она толкует. Одновременно он силился уразуметь, что с ним произошло. Но в голове неизменно возникала одна и та же картина: машина мчится на полной скорости к пропасти, а он безуспешно пытается остановить этот смертельный полет… Затем…

Затем — пробуждение здесь.

Он прокурорским оком взглянул на Мистру:

— Чем это вы воспользовались, чтобы лишить меня сознания?

Она усмехнулась.

— Извините. Но, с одной стороны, у меня совсем не было времени пускаться с вами в объяснения, а с другой — я подумала, что вы можете оказать мне помощь в той борьбе, что я веду.

Он раздраженно фыркнул:

— Если мне не изменяет память, вы должны были отвезти Холанда к его месту работы, а…

Она не дала ему договорить:

— Я установила контакт с группой. Объяснила им, что замыслил Холанд. Было решено, что главное — это замять все дело! Соответствующее давление на Холанда будет оказано. Но у нас нет уверенности, что оно возымеет действие.

Стивенс подумал о всех самых влиятельных в городе лицах, которых он причислял к членам группы и кто мог бы воздействовать на следователя. Он отрывисто спросил:

— А почему, собственно, это может не сработать?

Мистра покачала головой.

— Дорогой мой, вы не понимаете сути. У Холанда проснулись политические амбиции. Если его друзья слишком сильно надавят на него, он способен развернуться и против них. Однажды в нашей истории так уже бывало, и мы на несколько лет утратили контроль над городом. И не желаем, чтобы это повторилось.