КАК НА РОССИЮ НЕПОХОЖЕ
Объятый дымкою лиловой,
Гор убегает караван.
Над ним — серебряноголовый
Прекрасный витязь Фудзи-сан.
И дышит все вокруг покоем,
Прозрачен воздух, как слюда!
А рядом с грохотом и воем
Летят, грохочут поезда.
И в небесах гудит пропеллер,
Но нежно женщины страны
Поют теперь, как прежде пели,
Святые песни старины.
И опускают томно вежды,
И улыбаются легко,
И красочные их одежды
Благоухают далеко.
На мотыльков они похожи,
На экзотичные цветы,
И возле них так странно ожил
Певучий, сладкий мир мечты!
И как хорош поклон их чинный,
Привет улыбок золотых,
Когда спокойные мужчины
Проходят гордо мимо них.
Спокойствие и сила веет
Из глаз мужских, упорных глаз…
Значенья полный, тяжелеет
Насыщенный вечерний час.
И месяц встал над тучей хмурой,
Примчавшейся издалека,
И точно в лепестках сакуры —
Вся в блесках близкая река…
И парк ночною жизнью ожил,
Полночный час легко вошел…
Как на Россию непохоже,
Но как чудесно хорошо!
ТЕНЬ
Весь выцветший, весь выгоревший. В этот
Весенний день на призрака похож,
На призрака, что перманентно вхож
К избравшим отвращение, как метод,
Как линию, — наикратчайший путь
Ухода из действительности, — тело
Он просквозил в кипевшую толпу,
И та от тени этой потускнела.
Он рифмовал, как школьник. Исключенья
Из правил позабытого значенья,
И, как через бумагу транспарант, —
Костяк его сквозил сквозь призрак тела,
И над толпой затихшей шелестело
Пугливое: российский эмигрант.
ВАСИЛИЙ ОБУХОВ
«Ты не Синей Звездой родилась…»
Ты не Синей Звездой родилась
И не синим огнем горишь —
Я не знаю, какая сила
Придает тебе цвет зари.
Лучезарное имя Stella —
Лучезарнее не найти —
Воссияло во мне, пропело,
Ослепило меня в пути.
И куда пойду, ослепленный,
Затеряюсь в каких местах,
И беспомощный, и влюбленный
В неподатливые уста
И в томительные колени,
Так пьянящие влажный взор,
Будто солнце играет в пене
И волне глубоких озер.
Ах, зачем рубиновый пламень
Ослепил мне мои глаза,
И теперь не лицо, не длани,
А душа в золотых слезах.
«He могу ни плакать, ни молиться…»
He могу ни плакать, ни молиться
В это утро, ясное, как ты, —
Ты паришь rte дальнею орлицей,
А на крыльях нежно-золотых.
Не цвели еще, еще не рдели
По садам багряные цветы,
И моей неслышимой свирели
Льются трели, ясны и просты.
В вышине — ты словно голубая,
Только крылья в золоте чуть-чуть —
Я к тебе, далекая, родная,
Прикоснуться даже не хочу.
Лейтесь, лейтесь утренние трели,
В это утро ясен я и прост —
Я таким певучим менестрелем
Даже в детстве не был и не рос.
Это утро, этот воздух чистый,
И вокруг — невиданная ширь…
В небе милом стелются лучистых
Два крыла лазоревой души.
«И Пушкин был влюблен в одну звезду…»
И Пушкин был влюблен в одну звезду…
Когда волна дробила крымский берег,
Следил он «облаков летучую гряду»
И думал о слепительной Венере.
С прошедшим настоящее роднит
В блестящих строфах мерное дыханье,
И мы о нем в отторгнутые дни
Торжественно храним воспоминанье.
Грядущее так пламенно горит…
Да воспоет великий мэтр в грядущем
Лучи твоей рубиновой зари
Пером нержавым, мощным и цветущим.
«О гравий дорожек хрустит башмачок…»
О гравий дорожек хрустит башмачок…
Хрустящим таким и волшебным он не был,
Когда, у другой ощущая плечо,
Поглядывал я в равнодушное небо.
Двенадцать ступеней… Под ними — вода.
В воде от деревьев колеблются тени…
Как будто желанье мое угадав,
Нас подняли наверх двенадцать ступеней.
В оправе ресниц драгоценный берилл
Своими опять поцелую глазами,
Вот здесь, у беседки, у белых перил,
Где ветер вздохнул, задохнулся и замер.
И в этой прохладе, над этой водой.
Где сердце смеется от счастья и света,
Все кажется вдруг золотой-золотой
Страницей из томика милого Фета.