Родион зашел в квартиру первым. Ничего особого не произошло, и япоследовал за ним. Квартира, разительно изменилась. Всю технику, свихнувшийсявладелец, стащил в зал, и накрыл тряпками. Не беспокоясь, конечно, о еесохранности. Когда я говорю всю - то это и имею в виду. Судя по контурам, онсодрал даже настенный телефон

   Мы вошли в его комнату, как раз тогда, когда отодвинув стол, оноткручивал розетку.

   - Стас! - его друг, кинулся к нему.

   Я стоял, и продолжал смотреть, как Родион оттаскивает еготрясущееся тело, от опасности попробовать двести двадцать вольт. Если, подороге в квартиру, я его еще побаивался, то сейчас, страх прошел. Стас, втеперешнем состоянии, не смог бы даже муху раздавить. Он был слаб, и от неговоняло потом.

   Не составило труда, разжать ему зубы, и напоить Тоником. Онпотерял сознание, почти сразу же, погрузившись в крепкий сон.

   - Что с ним? Он жив?

   - Жив. - ответил я Родиону - Дрыхнет. Не видно что ли?

   - Так что там? Что в бутылке? Что такое?!

   - Ничего.

   Бутылку, я оставил прямо на полу, возле спящего Стаса. И добавил,уходя.

   - Передай этому мудаку, чтобы позвонил мне, когда проспится. Ибольше, не терял свою гребаную бутылку.

   Из прихожей, я прихватил одну из шапок, кстати.

   Выйдя из подъезда, сел на лавочку, передохнуть. С души, будтокамень упал. Посидел так, отдышался, и на работу.

   Шеф особо не злился. Разве что, у него в кабинете, мы посидели,полчаса. Времени было, уже примерно пять. Я рассказал начальнику, наверное,довольно бессвязную выдумку, что-то про помощь матери, и проблемы сдокументами. В универе, это срабатывало довольно часто. Но начальник, какжелезный, выслушал меня, и отпустил домой. Дескать, мать, просила его об этом,позвонив повторно.

   - Чтобы такое, было последний раз. Санкций не будет, толькопотому, что ты - студент, и великолепно справляешься. Ну, и еще, из-за материконечно же. - добавил он.

   И мне было стыдно.

   Особенно перед мамой. Когда я пришел к себе, то лучше бы оназакатила скандал. Но нет, впервые, она показалась мне такой расстроенной.

   - Что случилось, Коля? Куда ты ввязался?

   Никакими словами невозможно передать этот тон. У каждой матери,он свой. Ты слышишь этот тон - и из тебя разом выходит задор и смелость.

   - Что случилось, Коля? Куда ты ввязался?

   Я сел на диван, рядом, и положил свою голову ей на плечо. Камень,что вроде бы ушел с души - трансформировал в гору. Очень. Очень тяжко.

   - Просто, друг-идиот....

   - Что за друг? Что такое? Почему ты бросил трубку?

   - Прости, мам. - опустив голову, ее лица не вижу. Но чувствуювзгляд, волосами и затылком. Будто миллионы мурашек, бурят мне толстые костичерепа. Я волнуюсь. - Я выбежал, сразу. Побежал к другу. Надо было ему помочь.

   Мама встала, теперь уже, глядя на меня явно сверху вниз. Ееголос, был все таким же, но с легкой ноткой раздраженности:

   - Коля! Я это поняла! Что случилось?!

   Я решил все для себя именно тогда. Вранье, как рвота желчью,болью срывалось с уст, и жгло губы:

   - Друг. Наркоман. У него ломка. Я просто, связывался с егородителями, чтобы положить его в больницу.

   По наитию, я снял с себя футболку с длинным рукавом, и показал ейлоктевые сгибы. После чего, продолжил говорить.

   - Я не колюсь, и не употребляю мам. И он сам, по глупости подсел.Не бросать же его?

   Она осела на диван. Я снова обнял ее. В отличие от слов, этотпорыв был искренним. Мы так и сидели, вместе. Мама, тихонько дышала. Я прижалсяк ней.

   И собака, сопела где-то в углу.

   Глава 3

   Стас, купил новую технику. Родион, сидя перед телевизором,сказал:

   - Дай мне бутылку. - ту самую бутылку

   Получив желаемое, налил себе стакан, и выпил. Его глаза, сянтарным дымком в них, остались такими же. У Стаса, Тоник вызывал какие-топроявляемые эмоции. А у Родиона - нет.

   Их взгляды, жестки, в них искусственный стержень. Стержень, родомиз бутылки непрозрачного стекла

   В моем взгляде, другой стержень. Стержень упорства, натуральный.

   Мы в зале. Они на креслах, а я на диванчике. Они пьют Тоник, а япиво. Темное. Мне нравится привкус карамели.

   Что-то во всем этом, казалось не так. И никак не понять, что.

   Стас, смотрит телевизор.

   Родион, не дожидаясь уже, сам взял из его рук бутылку, и налилсебе новый стакан.

   - Что молчишь? - сказал он, обращаясь ко мне

   - Ничего. И как тебе?

   На его лице, улыбка. Кресло под ним - не кресло, а трон. Когда ясказал, что костюм ему не идет - я был не прав. Типун мне на язык. Он высокий,и худой. Чуть мешковатость одежды, придает ему шарма и властности. Он постучалпальцами, по кожаным подлокотникам, и ответил:

   - Непередаваемые ощущения. Жаль, что тебя не цепляет.

   - Жаль.

   Они занимались своими делами. А я, не знал даже, зачем пришел.Стас позвонил мне, вскоре после отъезда матери. Сказал, что он в порядке. И чторассказал все Родиону. Я примчался в квартиру. Я ожидал увидеть срач.

   А тут, безукоризненно чисто. Как уже было сказано, новая техника.Даже бутылок с алкоголем, значительно поубавилось. Родион, хорошо повлиял насвоего друга.

   - Да. Жаль. Спасибо, что тогда пришел со мной, к этому обалдую. -жест в сторону хозяина квартиры

   - Не за что.

   - Так что... эта информация, у тебя в голове... - Родион замялся.Отхлебнул еще, и продолжил, уже без пауз - Она как, сама появляется? Как онапоявляется?

   - Когда вижу объект. Сама.

   - Раздражитель, и бессознательное.... Это интересная тема, Коля.

   Ко времени этой фразы, я уже прикончил бутылочку.

   - Стас, принеси еще, для гостя.

   Он исполнил. Я открыл бутылку, и снова отхлебнул. Пошло легко.Но, уже с некой приторностью.

   - И что? Все эти объекты такие полезные?

   Я рассказал про Кошку.

   - Тут уже чистая логика. Конечно, что не все. Я так думаю.

   Родион потер щетину на подбородке. Визуально, его мыслительныйпроцесс был внушителен.

   - Но все же. Мне это кажется, хорошей перспективой.

   - Родя?

   - Стас, я не с тобой говорю.

   Стас замолчал.

   - Я попробую поискать что-нибудь такое, в городе. Или в области.Может быть, найдем что-то похожее на эту бутылку... ах. Непередаваемыеощущения. - он снова сделал глубокий глоток. В нем пропал хороший актер. Этобыло крайне чувственно. Пожалуй, что если бы я не знал, что такое этот самыйТоник, то мне бы захотелось его попробовать.

   - Поищи. Что-то из этого и выйдет, наверное. - я почувствовал,что прикончить бутылку уже не смогу. Я поставил пиво на линолеум, и встал. -Схожу отлить.

   Хлопнула входная дверь, когда я мыл руки. Родиона уже не было вквартире. Стас, оставшийся в зале, закупоривал бутылку. Я вошел в комнату, ипосмотрел на него, и на Тоник. Он занервничал, явно и не стесняясь:

   - Клок, ты чего? - закрыл бутылку, и поставил ее за кресло

   - Ничего. Просто ты - алкот и мудак.

   - Что? Я уже неделю не пью! В доме кроме пива ничего!

   - Да мне все равно. - так оно и было - Звони, как будет что-то, очем мы говорили.

   Я вышел в прихожку. Быстро надел куртку, ботинки. Стас, быстрымшагом, подошел ко мне, с виноватым лицом.

   - Да чего ты! Извини, Клок. - странное дело. На лице взрослогочеловека, причем с характерными чертами любящего выпить, это смотрелосьпротивно и глупо - Ну извини, я же не специально тогда, с бутылкой!

   В ответ, лишь хлопок двери. Без слов, я спустился на улицу. Шелдо дома, с ощущением собственной правоты, уверенность грела душу. Хорошо, чтоСтас мне не звонил. Впрочем, вместо него, позвонил Родион. Спросил меня:

   - Ты со Стасом общаться не будешь?

   Я ответил:

   - Не знаю.

   Он помолчал, секунды две. Его дыхание было твердым.