И вот в глубине пульта разогревается обмотка реле от включившегося тока, магнитное поле тянет сердечник, приходят в движение контакты. Реле включает старт! Теперь становится понятно, какой провод идет к генератору! Контакты падают один на другой! Сгрудившиеся электроны уже готовы броситься вперед! Но Хо молниеносно выдергивает ножик из кармана Тиберия и ловким взмахом руки перерезает один из двух проводков!

– Старый IDDQD учил меня резкости движений, а старый RT11SJ учил мудрости, – произнес Хо, повернувшись к друзьям. – Следует семь раз отмерить провод, два раза отрезать – отдельно каждую жилу. Иначе коротнет и клешню расплавит.

Хо вынул из-за пазухи моток изоленты, которую всегда носил с собой на счастье, как учил RT11SJ, и тщательно обмотал концы проводов. И был совершенно прав: если бы проводки замкнулись, Солнцу бы пришел конец – именно об этом не успел сказать Звездный.

Межпланетный бот приближался к Земле, на космодроме царил праздник. Вакуумные колонки транслировали гимн на весь космос. Мотив, впрочем, был тот же самый:

Их встречал адмирал в окружении военного оркестра. Он крепко пожал руку Халяве, тепло похлопал по плечу Тиберия и горячо обнял Брута.

– Молодец! – сказал он.

– Он так ловко обманул негодяя! – поддержал Тиберий. – Так вовремя задушил!

– Он лучший! – поддержала Халява. – Наш Хо! Хома! Хомочка! – Она подпрыгнула и чмокнула его в щеку.

– Не так было… – заметил Брут.

– Не скромничай! – засмеялся адмирал. – Мы все видели! О твоем подвиге уже снимают сериалы, майор Брут! Вот что значит настоящий человек!

И оркестр заиграл с новой силой:

В сознании нынешних читателей НФ понятие «космическое путешествие» прочно связано с полетами к звездам или даже к другим галактикам. Однако был период, когда фантасты не отваживались отправляться даже к планетам Солнечной системы, забираться за пределы околоземного пространства. Персонажи НФ-книг покоряли исключительно ближний космос. Об «истории» космических полетов рассказывает наш автор.

Под термином «ближний космос» принято понимать околоземное пространство плюс спутник Земли. Однако непосредственно «приземельным территориям» не слишком повезло в НФ. Писатели, обладавшие развитой фантазией, устремлялись к Луне.

Возможно, если бы не существовало в наших ночных небесах столь яркой и столь определенной цели для космического путешествия, все развитие НФ было бы другим. А так освоение околоземного пространства постоянно становилось жертвой человеческой тяги к Луне. Тяги настолько сильной, что, например, критик Р.Арбитман в альтернативно-иронической «Истории советской фантастики» доктора Рустема Каца весь ход развития отечественной НФ XX века представил как историю пропаганды космических полетов на Луну.

Да что там двадцатый век! Уже во II в. н.э. корабль героя «Правдивой истории» Лукиана из Самосаты забросило смерчем не куда-нибудь, а на нашу ближайшую соседку по Солнечной системе. И если бы сохранился целиком рассказ о полете царя Этана на орле из древнешумерского предания (этот текст можно считать первым описанием полета в космос), то, возможно, и там дело не закончилось бы простым подъемом в небеса, а завершилось бы опять на Луне.

И все-таки немало в истории НФ-текстов, описывавших пространство «вблизи да около» Земли. Научное и промышленное освоение ближнего космоса чаще всего интересовало фантастов обстоятельных, тех, кто подходил к НФ как к способу отражения научных знаний и достижений в литературе. Жюль Верн хоть и отправил Ардана, капитана Николя и Барбикена на Луну, ограничился облетом снаряда из «Колумбиады» вокруг спутника Земли. Большая часть второй книги дилогии «Из пушки на Луну» – это все-таки описание именно околоземного пространства. Но заметно, что этот космос кажется автору таким унылым и безынтересным…

Несколько оживили околоземную орбиту изобретенные фантастами искусственные спутники. Впервые появившись в 1869-1870 годах в романах Э.Хейла «Кирпичная луна» и «Жизнь на кирпичной луне», в дальнейшем они стали обязательным атрибутом космической НФ. Причем в ранний период развития НФ писатели обычно не делали различия между искусственными спутниками и орбитальными станциями. Так, в 1897 году Курд Лассвиц в романе «На двух планетах» описывает станции, подвешенные над полюсами Земли. К.Э.Циолковский в повести «Вне Земли» уже воспринимает создание подобных орбитальных сооружений как неизбежный шаг в освоении космоса. Неслучайно самая известная в советской НФ космическая станция получила имя Константина Эдуардовича Циолковского – КЭЦ.

В 1936 году А.Р.Беляев опубликовал роман «Звезда КЭЦ». Полет советских ученых на орбиту получился до визионерства правдоподобным. Хотя некоторые моменты предполетной подготовки, вроде точечного уничтожения болезнетворных микробов на одежде героя, ныне выглядят весьма комично. Зато описание активных научных поисков, которые ведут ученые, оказалось одним из немногих сбывшихся пророчеств в НФ. Эксперименты ведь всегда были наиболее важной частью программ полетов и на станцию «Мир», и на МКС. Впрочем, Беляев, которому было тесно в рамках навязываемого ему имиджа классика «соцреалистической фантастики», не сумел ограничиться унылым описанием будней «звезды КЭЦ» и отправил главного героя прогуляться на Луну.

Интерес к орбитальным станциям угас так же быстро, как и вспыхнул. В тридцатые годы XX века идея космических сооружений на орбите прочно укрепилась в НФ, но только как элемент антуража. Они превратились в своеобразные космические вокзалы для ракет, уходящих на Луну и дальше. Герои стартовали с Земли, обедали на станции или меняли корабль на более мощный – и дальше в путь, «к отдаленным уголкам Вселенной».

В конце 1940-х идея освоения околоземного пространства стала обсуждаться учеными, и фантасты вновь обратили свой взор на ближний космос. Например, А.Кларк в 1945 году в очерке «Внеземные ретрансляторы» додумался до спутников, передающих радиосигналы (позже писатель очень жалел, что не запатентовал эту идею, которая могла сделать его миллионером). В 40-50-е годы он же подробно описывал создание орбитальных станций и даже использование их в качестве лечебных центров в рассказе «Смерть и сенатор».

Особую роль в художественном освоении околоземелья сыграл Р.Хайнлайн. Американский фантаст активно занимался демифологизацией космической темы, приравнивая труд космонавтов к труду машинистов, стремясь сделать картину будущего максимально реалистичной. Поэтому-то в его рассказах так часто встречаются описания «серых будней» космических извозчиков. Но при этом и Хайнлайн, и его коллеги по перу находили в этих буднях героизм и высокую романтику. Например, Р.Брэдбери сумел превратить рассказ о космической катастрофе на околоземной орбите во впечатляющий гимн людской стойкости и человеческому достоинству (новелла «Калейдоскоп»).

Космос оставался для фантастов местом таинственным, романтичным, бесконечно притягательным. И надо было обладать воистину прискорбной атрофией фантазии, как у В.Немцова, чтобы уверовать, будто в 1959 году публике будет гораздо интереснее читать производственный роман о полете на стратосферную высоту («Последний полустанок»). Впрочем, этот курьез так и остался памятником перегибам НФ «ближнего прицела».