- Это не мысленно, - воскликнул Виктор.

- Но это так, - Артур сел на узкую кровать, - она приезжала сюда.

- Ужасно.

- Мне все равно, если он не хочет увидеть, что ей нужны только деньги. Мне все равно, раньше я хотел остаться, но теперь нет, - Виктор вновь посмотрел в окно.

- Да, но ты не думал, что она другая?

- Знаешь, что она мне сказала? Она родит отцу сына, и лишит меня всего, - в его голосе скользила горечь, - прощай моя мечта, отец уже был готов, чтобы я учился в медицинском колледже.

- Знаешь, все у нас будет, - ответил Виктор.

₪

Ночь была теплая. Каролина нежилась в объятьях мужа, она следила за его легким дыханием, положа руку на его сердце, слушая биение его сердца. Он был для нее страстным любовником и нежным мужем. Она потянулась в его объятьях, он еще крепче прижал ее к себе.

- Почему ты не спишь? – вдруг спросил он.

- Слушала биение твоего сердца, - пролепетала она, проводя ладонями по его груди.

- Спи, дорогая, - Эдвард еще сильнее ее прижал к себе.

- Но, а если я не хочу! – возразила она.

- Посмотри на небо, - жарко прошептал он.

- Они прекрасны…

- Как и ты…

Вот оно сияющее небо, яркие звезды, которые сияют почти вечность, но они тоже когда-то умирают, они просто гаснут. В детстве его волновал вопрос, как долго живут звезды, и, получив ответ от преподавателя по естествознанию, он понял звезды, горят, а за это время на земле происходит столько всего. Так и сейчас звезды сверкают, они холодны и спокойны, он здесь, и жизнь меняется ежедневно. Они помнят, то, что порой человек забывает. Интересно, а, сколько будет жить его звезда, или она быстро погаснет? И есть ли на небе его звезда, что обессмертит его навсегда? Нет, это не произойдет, он делает все, что бы она горела всегда, как огненное светило Баха, его любимого композитора.

Только в своих делах он будет бессмертен, но и в любви, в любви люди могут быть бессмертны. Жизнь быстротечна, она, как цветы, что рождается однажды и умирает когда-то, но память потомков хранит все. Будут ли его потомки хранить все, или все когда-нибудь станет пеплом? Что же на самом деле вечно на этой земле?

Утром все суетились, вечером в Хомсбери давали бал. Хомсбери сиял в лучах осеннего солнца. Замок построенный в эпоху барокко на фоне цветных листьев выглядел торжественно. Каролина и Эдвард, что провели эту ночь в охотничий сторожке, приехали рано утром, когда лучи пробегали по позолоченным фасадам дворца, туман только начал рассеиваться, и поэтому воздух был еще влажным и тяжелым. Пахло грибами и розами. Они вышли из машины. Их встречал дворецкий, видя их в комнаты.

Вечером должен был быть бал. Эдвард осмотрел Каролину.

- Я не хочу, чтобы весь вечер на тебя пялились мужики, - ревниво сказал он, употребляя жаргонные словечки.

- Милый, не ревнуй. Мне никто из них не нужен, да и я мало кого знаю. Я не была в свете семь лет, - Каролина встретилась с ним взглядом в зеркале. Все эти годы она не бывала в свете, не посещала балы, считая своей обязанностью, после рождения Анны, посвятить себя полностью детям. Но сейчас, чтобы заключить выгодные помолвки, они должны укрепить свое положение в обществе.

- Бунтовала? – тихо смеясь, спросил он.

- Может быть. Застегни мне платье, - она затрепетала от этого простого действия.

- Оно слишком не скромное, - Эдвард сделал ей замечание, надеясь, что согласиться его сменить на более скромный вариант.

- Очень даже пристойно, - ей было плевать, что он думает, на счет того, что будут на нее похотливо смотреть другие, ей даже нравилось так бесить его.

Каролина была великолепна в серебряном платье из струящейся ткани, похожую на воду. Серебряный корсет, плотно облегающий туловище, и делающий грудь соблазнительной. Юбка-плисе почти прилегающая к ногам была полупрозрачной.

Надев, туфли на высоких каблуках, Каролина расправила шлейф. Она подошла к зеркалу, вынув из старинной шкатулки хрустальные серьги и кулон, в форме сердца. Эдвард приблизился к ней, глядя на ее отражение.

- Надень лучше рубиновое колье, и те серьги, которые я тебе подарил на Рождество. Так будет красивей, - он решил подловить ее, зная, что ее вторая серьга у него.

- Колье есть, а серьгу я потеряла. Даже не помню когда. Наверное, в тот день, когда мы поругались, перед тем, как умерла твоя мать. Я так ее не нашла, - она пожала плечами.

Он вложил в ее ладонь что-то, это была рубиновая сережка-капелька.

- Где ты нашел ее? – Каролина затаила дыхание, купил что ли?

- Ты оставила ее у меня на подушке, и еще свою перчатку, - он шаловливо улыбнулся, - в ту ночь, когда мы поняли, что не можем жить друг без друга, - она вспомнила тот вечер, когда он нуждался в ее утешении, и когда они оказались в одной постели.

- Почему ты не отдал ее раньше? – Каролина обернулась к нему.

- Хотел тебя помучить, - он прижал ее к себе.

- Хомс, ты – негодяй, - она шутливо стукнула его по груди, вдевая в уши сережки, - Я готова.

- Ну, тогда пошли.

Они спустились в бальный зал, где их встречала публика.

- Все будет хорошо, - прошептала она.

- Твоими губами мед бы пить. Все не слепые видят, что мы пришли сюда никак друзья, а любовники. Они замечают, что я натянут как струна от твоего невинного прикосновения.

- Я польщена, Эдвард. Неужели трудно себя сдерживать?

- Нет, - она поздоровалась с кем-то и скрылась в толпе.

Эдвард подошел к Каролине, больно сжав ее руку. Объявили танцы, и Эдвард, ревнуя ее ко всем и в тоже время, злясь на нее, повел ее танцевать. Весь вечер он не выпускал ее из своих объятий, не позволяя другим мужчинам прикасаться к ней, пускай даже в танце.

- Пойдем, подышим свежим воздухом, только я схожу за горжеткой, а тебе за пальто, - она исчезла, как теплое видение.

Она пришла быстро, укутанная в белый мех. Эдвард потушил сигарету, накидывая на плечи пальто. Спустившись по лестнице, и завернув за угол, Эдвард прижал ее к холодной стене дома. Она знала, чего он хочет, и сопротивляться ему было почти не возможно. Его лихорадило, он так властно сжимал ее плечи, от чего она вскрикнула от боли.

- Нет, не здесь. Не сейчас.

- Здесь и сейчас…

- Нет, пойдем в беседку, черт возьми, здесь же гости неподалеку.

Он бежал следом за ней, пока не оказались в глубине сада, где была увитая актинией деревянная беседка. Все произошло быстро и стремительно, без всяких нежностей и долгих поцелуев. Им так было хорошо друг с другом, что уже было все равно, если их увидят. Они долго стояли, прижавшись, друг к дружке, ощущая тепло. На Каролину накатила волна нежности, и она еле сдерживала себя, чтобы не расплакаться от счастья и корила себя за ощущение этой слабости. Она уже забыла, что в жизни так бывает, за последние семь лет она редко чувствовала себя полностью счастливой.

Они вернулись в зал, где их ждали.

- Я жутко проголодалась, пойдем в игральную комнату, и чего-нибудь съедим, - Сев за столик с полными тарелками закусок и бокалами вина, к ним подсел Теодор, отец Каролины. Он улыбнулся дочери, потом Эдварду, Каролина замерла в ожидании, - Здравствуй, папа.

- Очень приятно, сэр Теодор.

- Я тоже рад вас увидеть, - он пригладил свои седые усы.

- Папа, если ты пришел спорить со мной, то на этот раз ты не помешаешь мне сделать, то, что я хочу. Я не собираюсь выбирать супругов для своих детей из твоего круга, - возразила Каролина.

- Я не хочу с тобой спорить, потому что это бесполезно, потому что твой муж на твоей стороне. Я пришел сказать, что рад за тебя, и что я очень виноват пред тобой.

- Ты не будешь мне мешать? – она удивлено округлила глаза.

- Нет, это бесполезно, теперь у тебя столько связей и денег, и ты уже взрослая.

- Я давно выросла, жаль, что ты не понял. Я выросла тогда когда… - она не закончила фразу.

- У твоих детей должно все быть лучшее, ты сама убедилась, что с годами приходит и любовь. Я не буду вам навязывать свои предпочтения. Но, Фелисите хотела для своих внуков брак по любви…