В речи изумленных захваченным богатством средневековых французов с тех пор слово «авар» стало означать «жадный, алчный». Хотя, чем именно их «законная» экспроприация отличалась от более ранних «беззаконных» грабежей «гуннов», они так и не смогли объяснить потомкам.
И все же исчезновение огромной державы, некогда господствующей над всей Восточной Европой, чрезвычайно поразило сознание очевидцев тех событий. Болгарский хан Крум, легендарный правитель Дунайской Болгарии, тот самый, что в отличие от Вещего Олега на самом деле вонзил свое копье в ворота Царьграда (Константинополя), увидев старого аварского воина, не удержался и спросил у него, отчего погибла страна Авария. Вот что ответил ветеран: «Вначале из-за ссоры, лишившей кагана верных и правдивых советников, власть попала в руки людей нечестивых. Затем были развращены судьи, которые должны были отстаивать перед народом правду, но вместо этого побратались с лицемерами и ворами, обилие вина породило пьянство, и авары, ослабев физически, потеряли рассудок. Наконец, нашло увлечение торговлей: авары стали торгашами: один обманывал другого, брат продавал брата. Это, господин наш, и стало источником нашего постыдного несчастья»{227}.
Былое могущество, равно как и внезапное исчезновение этого народа поразило не только болгар или франков, но и наших предков. Первая русская летопись «Повесть временных лет», авторство которой обычно приписывают киевскому монаху Нестору, отметит по этому поводу: «В те времена существовали обры (так на Руси именовали аваров), воевали они против царя Ираклия и чуть было его не захватили. Эти обры успешно воевали и против славян… Были же эти обры телом велики и умом горды, и Бог истребил их, умерли все, и не осталось ни одного обрина. И есть поговорка на Руси и доныне: «Погибли как обры», — их же нет ни племени, ни потомства»{159}.
Заметьте, предки наши, сами отличавшиеся немалым ростом и весьма нехрупким телосложением, полагали этих степняков — «телом великими». Во всех без исключения славянских наречиях слово «обр» означало исполина, великана. Должно быть, пришельцы, и в самом деле, радикально отличались в антропологическом плане от монголоидных кочевников Азии: гуннов, тюрок или татаро-монголов, коренастых и низкорослых.
Император Маврикий, положивший всю свою жизнь на борьбу с этим народом, писал об этих странных кочевниках: «Тюркские племена многочисленны, независимы, чуждаются всяких занятий и искусств и не заботятся ни о чем, кроме того, как бы крепче биться с неприятелем. Аварское племя, напротив — трудолюбиво, способно к культуре и развитию и очень опытно в военном деле. Оно управляется одним главой, но повинуется ему со страхом, а не с любовью. Труды и лишения переносит стойко. В минуты опасности переносит жару, холода и прочие невзгоды, хотя ведет пастушеский образ жизни, но весьма любознательно и скрытно»{189}.
Так кто же они такие, эти непостижимые авары, хотя и вышедшие из глубин Азии, но столь непохожие на других кочевников этого континента? Трудолюбивые и алчные одновременно, ценители достижений культуры, но опытные и в военном деле, выносливые в непогоду и такие нестойкие к алкогольному изобилию?
Кто же вы, авары?
Мы с вами выяснили, что когда-то они проживали у границ великого Китая и звались жужанями или жуань-жуанью в древних хрониках этой далекой страны. Историк Лев Гумилев, напротив, полагал их оседлыми земледельцами хионитами, жившими в низовьях реки Сырдарьи. Но кем бы эти изобретатели стремян и сабель ни были, очевидно, что это — народ древней, чрезвычайно высокой культуры, необыкновенно воинственный и весьма умелый.
Настало время заглянуть в могилы пришельцев, внимательней присмотреться к их внешнему виду или, как говорят ученые — антропологическому типу. А поможет нам в этом Тибор Тот — венгерский антрополог, представитель чудом сохранившейся профессии, на выводы которого мы уже однажды ссылались. Книга, написанная им (в сотрудничестве с Фирштейн), называется «Антропологические данные к вопросу о Великом переселении народов. Авары и сарматы».
Свою работу он начинает с описания того, что до него было проделано предшественниками. Венгерские археологи, занимающиеся исследованием аварских могильников, к тому времени уже знали, что жители каганата не были чистыми монголоидами и представляли собой смешанный в расовом плане тип людей, причем долю монголоидов ученые определяли в 30–50 %. Предполагалось, что она приходилась на собственно аваров — пришельцев из глубин Азии. При этом, как замечает Тот: «Выводы перечисленных исследований основываются главным образом на визуальных морфо-типологических определениях»{199}. Проще говоря, этот процент, как и степень монголоидности определяли «на глазок». У нас же в исторической науке XXI век на дворе, к чему нам компьютеры и сложные методики — посмотрел на череп и высказал свое компетентное мнение.
Отсюда, как результат, — «некоторые исследователи приняли положение о существенной роли монголоидной большой расы в формировании антропологического облика древних этнических групп Дунайского бассейна»{199}.
Антрополог явно поскромничал, на самом деле не «некоторые», а почти все историки приписали аварам и монголоидность и, как следствие, тюркский язык. Далее ученый рассказывает о методике, положенной в основу его работы. Краниология, наука, изучающая расовые признаки по древним черепам, подобно прочим антропометрическим дисциплинам, в свое время была объявлена чуть ли не «пособницей нацизма». Немудрено, что после победы над фашистской Германией она подверглась форменному разгрому. Неслучайно, до самого последнего времени, в антропологии отсутствовали единые квалификационные принципы и общепринятые методики производства необходимых измерений. Отсюда — неизбежная путаница.
Тибор Тот использует метод видного советского антрополога Дебеца, где главными признаками разграничения двух больших рас считается не сама по себе ширина лица, признак весьма относительный, а «горизонтальная профилировка лицевого скелета» и «выступание костного носа»{199}. Проще говоря, плоское (блином) или напротив выступающее в профиль европейское лицо и монгольский приплюснутый или привычный для нас стройный европейский нос.
Для обработки по очень сложным формулам антрополог взял тысячу сто черепов из 55 могильников — большинство известных науке костных останков людей времен Аварского каганата. Изучив один за другим черепа из различных местностей Венгрии, ученый пришел к удивившему даже его самого выводу о подавляющем преобладании представителей европеоидной большой расы среди населения этого государства. Например, в Восточной Венгрии из 150 черепов только один может считаться монголоидным. Признаки монголоидности имеются всего лишь у десяти представителей этого региона. В тисса-дунайском междуречье из 545 исследованных скелетов 16 черепов (в основном представительниц прекрасного пола) имеют признаки монголоидности, и только 8, тоже в основном, женщины — ярко выраженные монголоиды.
В целом антрополог убедился в том, что его предшественники, не проводившие никаких измерений и определявшие визуально проценты представителей разных рас, «все же значительно завысили долю монголоидного элемента… Не отрицая наличия монголоидного элемента в составе населения аварского каганата, следует заметить, что эти локальные группы весьма малочисленны и теряются в общей массе европеоидного населения аварского каганата»{199}.
Ученый обнаружил также интересную особенность: монголоидов, как правило, хоронили в отдельных могильниках, причем такие кладбища оказались самыми малочисленными. Ранее многие венгерские археологи полагали, что именно эти могилы принадлежат собственно аварам, ибо в них находят украшения с так называемым «грифоно-растительным» орнаментом, а также с «вещами из Южной Сибири, Северной Монголии и особенно Алтае-Саянского нагорья». (Очень хотелось бы знать, где могли их добыть пресловутые «сырдарьинские хиониты» Гумилева?)