Первое издание «Пиквика» теперь — очень редкая книга.

Мистер Пиквик и его друзья, особенно Уэллер-младший, покорили американскую публику и на сцене. Правда, некоторые из инсценировок так смахивали на фарс, что американцы вообще стали иронически относиться к романам. Очень серьезный молодой человек по имени Чарлз Лестер разделял их точку зрения и имел достаточно мужества в этом признаться. Но «Оливер Твист» и «Николас Никльби» покорили его. Один друг дал ему «Оливера», «чтобы помочь скоротать бессонную ночь», и он увлекся Диккенсом так же, как многие тогда увлекались религией. Год или два спустя он поехал за границу и навестил Диккенса. Свой визит в июле 1840 года он подробно описал, и нам особенно интересен словесный портрет Диккенса, нарисованный через четыре года после появления «Пиквика»: «Мне показалось, что Диккенс обладает прекрасной внешностью. Портрет в филадельфийском издании его произведений хорош, но ни один портрет не может вполне передать его лица, когда он оживлен интересным разговором. Тут в его глазах появляется нечто, что нельзя скопировать. Рост его, должно быть, не многим выше

среднего, но он держится благородно и кажется выше, чем он есть на самом деле. Он изящно сложен, ни худ, ни толст. Лицо красивое. Цвет лица у него нежный, обычно довольно бледный; но когда он воодушевлен, лицо его озаряется румянцем. Я думаю, он гордится своими волосами, и это вполне понятно. Они напомнили мне слова из «Аркадии» Сиднея: «Каштановые волосы, весьма длинные, придавали ему великолепный вид». О лбе его френолог сказал бы (особенно если бы знал его характер заранее), что это свидетельство ясного ума, в котором господствуют чувствительность, веселость и воображение. Кажется, нос его сначала намеревался стать римским, но пробыл в нерешительности достаточно долго, чтобы принять классические греческие очертания».

«Пиквик» стал предметом коллекционирования еще при жизни Диккенса и уже тогда был труднодоступен. Джон Декстер в 1870 году писал в своих «Советах диккенсовским коллекционерам», что уже пятнадцать лет в продаже не было хорошего экземпляра полного комплекта всех выпусков.

Безупречных комплектов «Пиквика» теперь меньше, чем экземпляров первого фолио Шекспира. «Пиквик» принадлежит к тому избранному кругу редких книг, библиофильская ценность которых так велика, что требуется перепись всех сохранившихся экземпляров. Это и сделал Эккель в книге «Первые комплекты «Пиквиков», где дана история и местонахождение четырнадцати известных комплектов, признанных безупречными. Из них тринадцать находятся в Соединенных Штатах, а один в Англии.

Самый желанный для коллекционера «Пиквик», однако, не входит в эти четырнадцать, хотя Эккель тоже не обошел его в своей книге. Он не удовлетворяет некоторым из одиннадцати принятых условий пиквикианской безупречности: непременно иметь на обложке год издания 1836, не иметь подписей под иллюстрациями в I–XII частях и т. п. — еще девять пунктов. Первые четырнадцать частей в этом комплекте содержат дарственную надпись, сделанную самим Диккенсом для горячо им любимой свояченицы, Мэри Хогарт. Остальные части не надписаны, потому что 7 мая 1837 года, семнадцати лет, Мэри Хогарт трагически умерла. Диккенс был так потрясен, что не смог во время закончить июньский выпуск. Его издание было задержано на месяц, до июля. Теперь этот комплект находится в Филадельфии.

Известен еще один комплект номеров «Пиквика» с дарственной надписью автора. Он не самого раннего издания, и надпись есть только на первой части. Это подарок «Миссис Джонс от преданного Чарлза Диккенса», и если бы даритель надписал еще несколько частей, или лучше все, и выбрал более старое издание, за него дали бы гораздо больше тех трех тысяч шестисот долларов, которые этот экземпляр стоил в книжном магазине Керна.

От рукописи «Пиквика» сохранилось только несколько отрывков. До 1928 года считалось, что существуют тридцать две страницы в четверть листа, содержащие XXXV и XXXVI главы. Из них тридцать одна страница находится во владении одного коллекционера и библиографа в Филадельфии, а одну передал в Британский музей в Лондоне ее последний владелец. В 1928 году, однако, в течение одной недели появились еще два отрывка — в Филадельфии и Лондоне. Первый включал полторы страницы из XLIII главы, подписанные и настоящей фамилией, и псевдонимом автора. Эта рукопись находилась когда-то в коллекции Джорджа Чайлдза и, вероятно, для него и была списана, когда Диккенс гостил у него во время своего второго визита в Америку в 1868 году. Лондонская рукопись содержит пять страниц из XXXIII главы. Вероятность существования других отрывков очень мала. Во всяком случае, нынешняя цена по тридцати долларов за слово, написанное Диккенсом, достаточно высока, чтобы все сохранившиеся рукописи не залеживались, а попадали на аукцион и в поле зрения библиофилов.

Автору «Пиквик» тоже принес немалую прибыль. Четырнадцать фунтов автору за каждый выпуск, с которых начался контракт, — после успеха Сэма Уэллера это было смехотворно мало. Сумму увеличили, и скоро Диккенс стал обладателем 2500 фунтов стерлингов и права на долю прибыли от издания по истечении пяти лет. Это право особенно пригодилось автору, когда началось издание «нового сочинения в том же духе». Правда, новое сочинение получилось в совсем ином духе, но тоже неплохом — это был «Николас Никльби». Фирма Чапмен и Холл пошла в гору. Диккенс тоже.

УИЛЬЯМ ТЕККЕРЕЙ

И «ЯРМАРКА ТЩЕСЛАВИЯ»

Среди всех категорий книгопродавцев самые бедные и самые несчастные те, что торгуют в поездах. Они ходят из вагона в вагон, предлагая свой товар, к великой досаде тех пассажиров, которые решили вздремнуть в дороге. Так ничего и не сумев продать, торговцы покидают вагон, а пассажиры тут же забывают об их существовании, и никому даже в голову не приходит задать себе вопрос: куда пошел этот горемыка и что вообще ждет его впереди? Совсем другое дело — уличные разносчики газет. Известно, что из них получаются миллионеры, во всяком случае, все миллионеры в юности торговали газетами на перекрестках.

Жаль, что осталась неизвестной судьба книготорговца, который 16 ноября 1852 года ходил по экспрессу Бостон — Нью-Йорк, предлагая в числе других книг произведения некоего Теккерея. История помнит о нем только, что он был розовощек и что в одном вагоне он продал пассажиру экземпляр «Обыкновенной истории и других рассказов» этого самого Теккерея. Книга была в красном матерчатом переплете и в конце ее красовался список готовых к выходу изданий Популярной библиотеки, среди которых было еще пять книг У. Теккерея. Кроме того, одно его произведение значилось в списке «почти готовых». Шесть красных книжек были всего лишь собранием всякой всячины для чтения в поезде (то было время «дорожных библиотечек»), и вряд ли имя Теккерея было способно привлечь покупателей к бедному продавцу, поэтому осталось непонятным, что побудило его предлагать эту книгу. Теккерей мог бы тогда же выяснить причину столь необъяснимого предпочтения, ибо пассажир, купивший книгу у румяного торговца, был сам автор, собственной персоной, за четыре дня до этого приплывший из Англии на пароходе «Канада» и путешествовавший с лекциями по Америке. Но торговец шагнул в следующий вагон — и навсегда потерялся из виду.

Книжка, купленная в вагоне во время путешествия, которое увело Теккерея на другой конец земли из тех мест, где сорок один год тому назад он родился, эта красная книжка напоминала о печальных событиях прожитых лет. «Обыкновенная история» впервые издавалась в «Журнале Фрезера» в 1840 году, но ее выход был прерван тяжелым ударом, постигшим автора в личной жизни. Невеста писателя, уже четыре года с ним помолвленная, заболела неизлечимым нервным расстройством. Они встретились в Париже в 1836 году, когда Теккерей работал там корреспондентом «Конституционалиста» — издания, впоследствии потерпевшего провал и унесшего все состояние Теккерея.