– Малый вегетационный период уже заканчивается, Юра, к тому же идет мощное информационное воздействие. Вот и вся арифметика.

– Значит, рак головного мозга?

– Пока разговоры идут о раке.

– Возможно, когда-нибудь найдутся смелые люди и скажут правду. Но не в наше время.

Глава 12

Трансгенная технология

Ты должен уяснить для себя, Юра, раз и навсегда одну истину, – поднялся со своего места Добран Глебыч.– у тёмных всё продумано. Всё до мелочей. Они ребята тёртые, знающие, что куда ни кинь, везде всё поставлено с ног на голову.

– Я это заметил.

– Тут не замечать надо, а уяснить. С трансгенными растениями то же самое. Интересно то, что их активно создают, но никто толком не может объяснить, зачем? К тому же многочисленные эксперименты показали, что генномодифицированные культуры в плане урожайности не превосходят обычные.

– А некоторые и уступают известным урожайным сортам,– добавила Ярослава. – Пропагандисты не без основания утверждают, что трансгенные растения более устойчивы к колебанию температур и их не едят вредители. Всё это так. Но плюсы этих растений ни в какое сравнение не идут с минусами. Засухи и заморозки случаются не часто, а насчёт вредителей тут бабушка надвое сказала. Если не ест, к примеру, тля, то это не значит, что данную трансгенную культуру не будут поедать другие паразиты. Те же гусеницы или жуки наподобие колорадского. Именно так всё и происходит, но для производителей генномодифицированных растений весомым аргументом это не является.

– Ими придумываются другие уловки, например, что трансгенные растения более устойчивы к химической прополке. Пусть даже и так, но сколько ядов попадает в их плоды и листья? Никто этого никогда не подсчитывал и подсчитывать не будет. Не дадут! – Добран Глебыч нервно заходил по комнате. – Потому что ГМО создаются не для получения сногсшибательных урожаев, а совсем для другого.

– Чтобы и у вегетарианцев не осталось шансов? – спросил я.

– Причём здесь вегетарианцы? – задумчиво посмотрел на меня старейшина. – Разве мясоеды не едят хлеб или овощи? Растительную пищу все употребляют.

– Если можно расскажи, как влияют ГМО на наше здоровье? – опередила меня с вопросом Светлада.

– На наше никак! – улыбнулся её отец. – Потому что в рационе жителей севера никаких трансгенных растений нет! У хуторских тем более. Потому что хлеб у нас и то свой, не говоря уж об остальном. А насчёт влияния ГМО на здоровье человека и животных простым людям никто не докладывает. Но это не значит, что узнать нельзя. Есть работы многих учёных, естественно, они пока не обнародованы, но познакомить тебя с ними можно. Опыты проводились в России, Германии и в Британии. В основном в закрытых лабораториях. Результаты оказались одни и те же. И у нас, и за рубежом кормили трансгенными растениями крыс. В России взяли для опыта генномодифицированную сою. Надо сказать, что и обычная соя опасна для здоровья.

– Это для меня ново. Чем же? – прервал я рассказчика.

– Тем, что её белки близки по строению к женскому половому гормону. В частности, к прогестерону. Представь, что происходит, когда мужчина в сосисках или колбасе получает такой вот продукт в избытке?

– Это и излишек подкожного жира, и гарантия слабости половых функций, – вставила Ярослава. – Как видишь, соя сама по себе опасна, а ею на 50-70% набивают сосиски, колбасы, магазинные пельмени, котлеты и т.д.

– Получается, что почти все современные колбасные изделия – брак?!

– Не почти, а на сто процентов! Ты забыл про химические ароматизаторы, про вкусовые усилители и добавки – глутамат натрия, калия, аммония, кальция, про красители! Всю эту дрянь наше население ест в поразительных количествах.

– И не только наше, в Европе и Америке происходит то же самое, – отозвалась со своего места Светлена.

Я посмотрел на сидящих рядом со мной девушек и мне стало за себя стыдно. Перестройка полностью развалила советскую систему контроля над качеством питания. С рыночными отношениями в Россию пришло то, что допускать было никак нельзя, – хищное отношение к человеку. Но рынок есть рынок. Для него главное – прибыль. Причём получить прибыль важно любой ценой, пускай даже за счёт разрушения здоровья соотечественников. И эти живущие вне системы люди умудряются отслеживать происходящее, а я, приехавший сюда с «большой земли», оказался «чайником». Не им у меня, а мне у них приходится учиться. Всё наоборот.

– О чём задумался, детина? – словами из песни возвратил меня к действительности помор. – Хватит мечтать, я тебе серьёзные вещи рассказываю. Как видишь, обычная соя опасна для здоровья, а её сделали ещё и генномодифицированной. Не продукт, а именины для сердца! Так вот, у нас в России, как я уже сказал, проводились опыты над крысами. Им в течение двух недель скармливали генномодифицированную сою. Всего две недели. И этого хватило, чтобы самки крыс утратили материнский инстинкт. Часть зверьков бросила на произвол своё родившееся потомство. Другая часть им закусила. Но это ещё не всё. Уцелевшие крысята выросли в два раза меньше, чем их родители и оказались стерильными.

В комнате воцарилось молчание.

– Если такое происходит с крысами…

– Именно поэтому никто и не запрещает трансгенные продукты питания, – перебил меня старейшина.

– Чтобы питаясь ими, наши женщины утратили желание рожать, а чудом родившиеся дети стали стерильными, к тому же недомерками… – дополнила своего отца Светлана.

– Да-а-а! – протянул я. – Признаться, о подобных опытах я не слышал. Что-то попадалось, в основном негативное. Но не на таком уровне.

– Мы можем тебе показать распечатки документов, и ты своими глазами прочтёшь то, что сейчас услышал, – заметила Светлена.

– Не надо мне ваших распечаток, скажите, где вы их взяли, и я найду всё сам.

– Конечно, найдёшь, но сначала увидишь то, о чём я рассказал, – улыбнулся Добран Глебыч. – Понимаешь, Юра, фактически против человечества идёт необъявленная война. Она давным-давно приняла характер мировой. Самое печальное то, что эта война одновременно и радиационная, и химическая, и бактериологическая, а теперь ещё и генетическая. Страшно то, что фронт войны фактически не видим. В ней каждый сам себе враг и работает на своего противника. Как она ведётся? С помощью индустриализации пищевого производства – раз, с помощью искусственной пищи – два, с помощью внедрения генномодифицированного производства ингредиентов продуктов питания – три, с помощью генетически модифицированных растений и животных… Что я забыл? – повернулся Добран Глебыч к своим родственникам.

– Ты забыл рафинированную пищу и американо-британское мясо, инфицированное болезнью куру, – дополнила мужа Ярослава.

– Верно, это я забыл. Но ничего, всё поправимо, вы же мне подсказали.

– Всё началось с 1979 года, – улыбнулась мужу жена-красавица. – В Кельнском университете удалось выделить ген, ответственный за синтез инсулина у человека. Потом этот ген «вставили» в геном бактерии кишечной палочки. После чего она начала синтезировать инсулин. Так появилась технология искусственного внесения новых генов в организмы, которые назвали трансгенными. Отсюда и название «ГМО».

– Ярослава тебе сказала, что эра генномодифицированных растений и животных началась со второй половины XX века, – прервал Ярославу старейшина. – Но это не совсем так, если уж касаться этой темы, то надо говорить правду. А правда в том, что все без исключения домашние растения и животные являются производными генномодифицированных.

– Как это? – не понял я.

– Вот так! Правду я говорю или нет? – повернулся к сидящим Добран Глебыч.

– Этот грубиян говорит правду, – кивнула головой Ярослава. – Так оно и есть.

– Так выходит, что во время так называемой неолитической революции 7-8 тысяч лет назад кто-то на Земле занимался генной инженерией? – блеснул я своим знанием прошлого.

– Не семь-восемь, а добрых десять миллионов лет назад, а возможно и раньше, – покосился в мою сторону старейшина,– появились на Земле первые домашние животные и культурные растения. Точнее трансгенные матрицы, из которых путём дальнейшей селекции были выведены различные сорта и породы.