– Ты имеешь в виду Валентину? – спросил я.

– Конечно, её. Сейчас она другая. Родилась заново, стала более продвинутой, чем я. Теперь я у неё учусь… Но какая она была, когда из мира нелюдей оказалась под этой крышей! Ужас! В ней всё бунтовало, каждая её клетка бесилась. Ломка стереотипов – тяжёлый процесс. Я бы сказала сверхтяжёлый.

Глава 7

Город и деревня

Но тут в библиотеку вошли обе девушки, и вся семья опять оказалась в сборе. Они сообщили, что дела все.сделаны, и что им одним, без нас, скучно.

– Садитесь, сороки, – улыбнулся отец. – Как говорится, в ногах правды нет. Пришли послушать, какие у нас здесь разговоры? Что ж, слушайте, это касается и вас.

– Чтобы понять нас и разобраться в сути происходящего. Помнишь, – посмотрела на меня Ярослава. – Ты чуть ли не с порога задал такой вопрос Добрану? Надо разобраться с некоторыми неизвестными простому обывателю технологиями. С тем, казалось бы, ненавязчивым влиянием определенных сил, которые подвели земную цивилизацию людей фактически к социальной катастрофе. Некоторые вещи о цивилизации мегаполисов Добран тебе говорил. Но далеко не всё, мне бы хотелось кое-что добавить, – села Ярослава рядом с мужем. – И вот что, – на секунду женщина-философ задумалась, потом сказала: – Не надо считать, Юра, что города на Земле являются следствием процесса урбанизации. Урбанизация – не причина. Это всего лишь ширма, за которой спрятана суть происходящего. Своего рода фиговый листок. И неверно считать города явлением естественным, дескать, без них земной цивилизации не обойтись. Надо же, в мегаполисах – средоточие и культуры, и науки, и промышленности! Только, какой культуры? Искусственно созданной, оторванной от реальности, массовой, извращённой и по своей сути рабской. То же самое можно сказать и о науке. Накапливанию знаний об окружающем мире город только мешает. Слишком много помех: нет ни чистой воды, ни воздуха, ни пространства. К тому же на научные опыты постоянно влияют искусственные электромагнитные поля. Последний фактор пагубно влияет и на психику. Как стало известно из многочисленных исследований, электромагнитные поля разрушают нейроны. Какая уж тут наука, когда нервная система человека подавлена и работает во враждебных условиях. Теряется память и ощущается постоянный недостаток энергии. Все серьёзные открытия, как правило, делаются в специальных лабораториях за городом, на природе. Так что о серьёзной науке в мегаполисах говорить не приходится. Это хорошо поставленная комедия. Остались только промышленные предприятия, где отупевшие от суеты различных житейских проблем, пагубного влияния сотовых станций и других видов электромагнитного воздействия современные рабы, находясь в постоянном стрессе, продают за деньги свои силу и время, отпущенное им Создателем для жизни. Я сказала «рабы», и это не гипербола, а печальный факт. Города нашей хвалёной цивилизации были созданы, прежде всего, как гигантские вместилища потерявших своё высшее предназначение человекоподобных двуногих созданий.

– Не сильно ли это сказано? – засомневался я.

– Не сильно, – вздохнула Ярослава. – Тёмные ещё на заре времён поняли, что независимыми, живущими на земле своим трудом людьми управлять практически невозможно. Они самодостаточны. Сами себя кормят, одевают, живут в согласии с природой. И что самое неприятное, не по их надуманным, а по её универсальным законам. И тёмные начали действовать. Ты должен знать, что всё начинается с идеологии, которую сами люди не придумывают. Им её обычно подсовывают.

– И в весьма красочной упаковке, – пробасил Добран Глебыч. – Вспомни, когда это началось? Чуть ли не с раннего Средневековья.

– Что-то не припоминаю, – растерялся я.

– А ты былины когда-нибудь читал?

– Знаю почти наизусть.

– Тогда начнём со встречи Ильи и Добрыни. Как назвал боярин Добрыня Муромца?

– Деревенщиной, – припомнил я.

– Он насмехался над Ильёй, и деревенщина у него звучало, как оскорбление, и выражало презрение, – посмотрела на Своего мужа Ярослава. – Так я говорю, Добран?

– Так, – кивнул головой её муж. – Добавь, что и Чурило Пленкович над Ильёй при встрече смеялся. Он тоже у него был и деревенщиной, и смердом, которого надо проучить.

– Теперь ты понял, о чём я? – повернулась Ярослава ко мне. – На Руси, да и не только на ней, и по всей Европе, и даже в Византии ценности были полностью изменены. Зависимый от деревни город получил более высокий статус, чем источник, благодаря которому он жив. Паразитическая система стала более уважаемой, чем та, которая её кормит. Что собой представляли средневековые города? Прежде всего, место, где производился товарообмен. Конечно, были в городах и ремесленники, но редко кто из них жил только своим делом. Обычно за городскими стенами они имели возделанные поля, а в городах рядом с домом ещё и скот. В развитии города нуждалось, прежде всего, купечество. Это и понятно, чем больше людей, тем шире возможность что-то продать. Именно купцы перевели простой товарообмен на денежные рельсы. Первыми деньгами было что? Слитки серебра и золота. Пока в ходу были драгоценные металлы, большой беды никто не видел. Хотя ростовщики в таких городах свои гнёзда свили. Для себя ты должен уяснить: всё началось с того момента, как прекратился арийский бартерный товарообмен. Появились первые деньги, появились и их хозяева. Кто они такие ты, я думаю, знаешь.

– Конечно, – сделал я умную физиономию. – Представители богоизбранного народа.

– Верно! – улыбнулась Ярослава. – Теперь ты понимаешь, почему по Талмуду богоизбранным запрещено обрабатывать землю в изгнании?

– Неужели для того, чтобы они всегда концентрировались по городам и не пытались уйти к земле?

– Ты догадлив, Юра. Именно по этой причине, другого объяснения нет. Но не надо считать богоизбранных основным фактором возникновения городов в Средневековье, тем более там, где их не было. Ты должен знать, что ещё в VII веке Русь называли Гардарикой, т.е. страной городов. И городов на Руси действительно было много. Но интересно то, что население русских городов, несмотря на то, что они стояли сотни лет, никогда не превышало отметку семи-восьми тысяч. Долгое время учёные не могли понять причину этого. Во всём мире города разрастались, а на Руси нет. Их становилось больше, факт, но численность жителей в русских городах всегда была ограниченной. Наконец, научные мужи догадались, в чём дело. Оказывается, жители русских городов, кем бы они ни были: кузнецами, гончарами, сапожниками, никогда не теряли связь с землёй. Живя в городах, они оставались наполовину крестьянами. То же самое можно сказать о боярах и даже о князьях. На ведической Руси работа в поле считалась священной и самой престижной. На Руси в те времена бытовала поговорка «Вторая мать – земля наша…» У каждого русского было две матери: одна давала жизнь, вторая помогала стать полноценным человеком. Если ты знаешь былины, вспомни, какой из русских богатырей был самым знаменитым?

– Конечно, Микула Селянинович, – выпалил я. – Труженик-пахарь. По силе он оказался мощнее самого Светогора.

– Молодец, помнишь. В его суме лежала тяга земная. Другими словами, он мог без труда нести гравитационное поле планеты! В ведические времена это был самый уважаемый на Руси человек. О чём-то это говорит? Но в христианскую эпоху возникла та самая идеология презрения ко всему деревенскому и природному, которую мы наблюдаем и в наше время. В Христианизированных городах оратаев с X века стали называть смердами. Значит, смердящими – грязными. До сих пор можно услышать: «Эй ты, деревня!» Слово «колхозник» стало синонимом слова «придурок». Но это только фон, то поле, на котором развернулась трагедия, которую мы сейчас наблюдаем. Когда на Руси, да и во всём мире, стали стремительно расти города, тёмные приступили ко второму этапу создания городского стада. Ты, я думаю, должен помнить механизм роста городов на Западе?

– Помню, – улыбнулся я. – Каждый крепостной, попав в город и прожив в нём год, получал свободу.