— Заснули, госпожа Мендоса? Готов признать, что это кресло очень удобное, но оно может понадобиться кому-то еще.

Она открыла глаза и ухмыльнулась капитану. Тот стоял, упершись бедром в приборную доску и держа в руке рюмку.

— Извините, капитан. Я дала волю вульгарному самодовольству.

— Ну, это ободряет, — сказал он с ответной ухмылкой. — Я был готов поверить, что вы лишены недостатков. Но теперь, когда вы готовы признаться в самодовольстве, я уверился в том, что мы прекрасно поладим. Дженис несколько лаконична, правда?

— Возможно, она пытается уравновесить вас, — предположила Присцилла и тут же в ужасе прикусила губу.

Шан йос-Галан рассмеялся.

— Возможно. Возможно. Наверное, кому-нибудь следовало это сделать. Вы стоите двойную вахту? Но вам все равно разрешается сделать часовой перерыв, чтобы поесть. Судовые правила. Да и дел здесь маловато, правда? — Он рассеянно посмотрел на серый экран. — Все уже сделано. Почему бы не уделить вахту-другую себе?

— Спасибо, капитан, — сказала она. — Я это сделала. Хорошей вахты.

— Хорошей вахты, госпожа Мендоса.

Он приветствовал ее высоко поднятой рюмкой.

Она договорилась встретиться с Линой и Расти на главной трапезе в семнадцать часов. Присцилла повернула налево, в противоположную сторону от лифтов. У нее еще было достаточно времени, чтобы размять ноги, затекшие во время долгого сидения в кресле пилота.

Смакуя свое недавнее достижение, она прошла по коридору примерно четверть мили, спустилась на лифте вниз, когда коридор привел ее в тупик, и улыбнулась мрачному Кен Рику, выйдя из лифта на уровень ниже.

«Я прекрасно себя чувствую», — осмелилась она признаться, осторожно щупая эту мысль, словно сломанную кость. Ответом была едва заметная боль, которую удалось подавить еще одной теплой мыслью.

«У меня есть подруга». Это была ее первая настоящая дружба со времени детства на Синтии. Эта дружба существовала отдельно от внезапно возникших физических отношений. Время от времени у нее были любовники. Было приятно получать ласки и любовь и… успокаиваться. И было просто великолепно иметь право отвечать на это взаимностью по мере своих сил и возможностей. Но самым ценным было не это, не это заставило ее заново оценить те планы, которые она для себя составила.

Мысленно она снова услышала сонный голос подруги: «Присцилла? Засыпай, денубиа. Все хорошо».

Все хорошо. Впервые за очень много лет она позволила себе поверить в то, что со временем все действительно может стать хорошо. Если она останется членом команды этого корабля с его странным капитаном, неуклюжим Расти Моргенштерном и Горди, старым суперкарго и Мастером Фродо, и Линой… конечно, Линой…

Возможно, если она здесь останется… Если она перестанет думать о Сав Риде Оланеке и Дагмар Коллиер и сосредоточится на будущем, полном дружеских отношений, где все может быть хорошо…

— Что вы здесь делаете?

Резкий голос заставил ее остановиться. Присцилла заморгала, обнаружив, что стоит в незнакомом коридоре, куда принесли ее оставленные без надзора ноги. Она перевела взгляд на Кэйзин Не-Зейм и наклонила голову.

— Извините. Я задумалась и заблудилась. Сюда нельзя заходить? Я сейчас уйду.

— Неужели? — Первый помощник гневно поджала губы. — Вы просто повернетесь и уйдете, правда? Я спросила вас, что вы здесь делали. И я жду ответа. Немедленно.

— Извините, Кэйзин Не-Зейм, — сказала Присцилла, тщательно подбирая слова. — Я дала вам ответ. Я задумалась на ходу и заблудилась.

— И заблудились именно так, что оказались у главного компьютера? Я добьюсь от вас правды, Присцилла Мендоса! Еще раз спрашиваю: что вы здесь делаете?

— Не думаю, чтобы это вас касалось! — взорвалась Присцилла. — Раз вы не желаете верить правде, с какой стати мне ее повторять?

— Вы! — Если прежде первый помощник была зла, то теперь она уже разъярилась. — Сколько он вам платит? — вопросила она. С каждой секундой ее акцент становился все сильнее.

Землянка непонимающе на нее уставилась.

— Одну десятую кантры по прибытии в Солсинтру…

— Хватит!

Наступило молчание, во время которого Кэйзин мерила ее взглядом. Жесткие черты ее лица не изменились. Она открыла рот, собираясь сказать что-то еще, но тут же его закрыла — ее взгляд устремился Присцилле за спину.

— Идите! — рявкнула она. — И потрудитесь больше здесь не блуждать. Вы меня слышите?

— Я вас слышу, Кэйзин Не-Зейм, — ровным голосом ответила Присцилла.

Кивнув, она повернула обратно. Шан йос-Галан стоял, прислонившись к стене и скрестив на груди руки. В одной из них он продолжал небрежно держать рюмку вина.

Присцилла сделала глубокий вдох.

— Удачной вахты, капитан.

— Удачной вахты, госпожа Мендоса, — нейтрально проговорил он.

Она прошла мимо него и скрылась за поворотом коридора. Шан повернулся к Кэйзин.

— Поправь меня, если я ошибся, — мягко проговорил он. — Членам команды разрешен доступ во все части корабля?

— Да, капитан.

— Да, капитан, — повторил он, без труда выдерживая ее взгляд. — Присцилла Мендоса — член команды, Кэйзин. Не могу понять, как получилось, что ты об этом забыла, но в будущем прошу тебя постараться это помнить. И есть такая вероятность, что ты должна извиниться.

Первый помощник сделала очень-очень глубокий вдох.

— Скажи, что ты ей доверяешь!

— Я ей доверяю, — просто сказал он, давая Кэйзин поблажку, положенную старому другу.

— Она тебя околдовала!

— Я полностью собой владею, уверяю тебя, — сказал он ледяным тоном на земном, а потом переключился на высокий язык, в модальность лорда, обращающегося к вассалу. — Я действую, приняв во внимание законы необходимости.

Кэйзин низко поклонилась. Гордость за него просвечивала даже сквозь ее обиду. Некоторые смели утверждать, что жена Эр Тома йос-Галана подсунула ему в качестве первенца чистокровного землянина. Если бы эти люди могли только увидеть его таким — с источающим лед взглядом и надменным выражением лица! Кто бы мог увидеть его таким и после этого сказать, будто он не принадлежит Клану Корвал плотью и кровью?

— Простите, капитан, — пробормотала она. — Будет так, как вы сказали.

— Я рад это слышать, — ответил он на земном.

ПОРТОВЫЙ ГОРОД АРСДРЕДА

Порт Арсдреда ревел. Он толкался, вопил, наваливался, пел, приплясывал, обнажался до блестящей наготы, закутывался с ног до головы в яркие цвета и сверкающие драгоценности. Большую часть шума — и почти все краски — порождали люди за прилавками, перед витринами и за тележками, нагруженными доверху Богиня знает чем. Это были арсдредцы, темнокожие земляне с огромными карими глазами, крючковатыми носами и стремительной речью. Они рядились в многослойные полупрозрачные яркие одежды и громко расхваливали свои товары. В полуденном зное они даже не потели!

Конечно, некая часть шума приходилась и на долю тех, кому эти товары предлагались. Узкие улочки были забиты представителями полудюжины рас — всевозможными землянами, изящными лиадийцами, темноглазыми пеладинами, безволосыми тримуватами, безмолвными улварами. Присцилла вздрогнула, когда в поле ее зрения возникла огромная фигура: неужели сюда прилетают и икстранцы? — но это оказался всего лишь громадный аус, с копной золотых волос и окладистой бородой. Нагнув голову, он что-то басил, обращаясь к крошечной женщине, семенившей рядом.

— Огнекамни, прекрасная леди? Здесь самые лучшие. Специально для вас: бледные, как ваша кожа, черные, как ваши волосы! Для вас, прекраснейшая, — что, как не лазурь? И всего двадцать монет: жертва на алтарь вашей красоты! Только примерьте и посмотрите, как они вам идут!

— Ткани, благородная леди? Шарфы? Алые, золотые, зеленые, бежевые, синие! Можно повязывать на голову, можно носить на поясе. Дешево, благородная.

— Фарфор, леди? Путеводители… Мороженое… Благовония… Драгоценные камни…