КАМЕШКИ НА БЕРЕГУ
Перевод О. Юрьева
I
Пусть в Палате Погод на года
Погодный закон разочли до сотых,
Но чайка с бакланом всегда
Знали, что дует ветер туда,
Куда вихрем несет их.
II
Веры — стары, но в смене мод
Ветшать назначено ученьям.
Но Орм от учений к морю ушел
И к Раковине — древнейшей, какую нашел —
Ухом приник со смиреньем.
Тут Голос — дальний, ровный гул —
Дрогнет ли он? сорвется ль с тона?
Его породила Пучина Морей —
И Истина, самотожественная непреклонно.
III
В расщелинах текучих скал
(Голубые Горы — к хребту хребет)
Слух оглушен — он эха искал,
Но эха в морях нет,
Там жизни голос гаснет без следа,
С ним — сердца чаянье и разума мечта.
IV
Воле волн, что флот несметный подгоняют к битве смертной,
Человек на милость отдан — мученик немилосердный.
V
Я — древнее безжалостное Море:
Я тем безжалостней, чем больше кроткой ласки
В моем, крушеньями не сытом, взоре.
VI
Тот вон вздыбленный гребень огромного вала
Не драконий ли рог, шлющий вызов горé?
Неудержно безумные воды ярятся —
Но голубка в гнезде и Христос на Горе!
VII
Я славлю, исцелен, безжалостное Море —
Четверку ангелов, властителей пучин;
Целебно даже их жестокое дыханье,
Где свежесть той росы, чье имя — розмарин.
Из сборника «ТИМОЛЕОН И ДРУГИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ» (1891)
РАЗОРЕННАЯ ВИЛЛА
Перевод М. Карп
От ваз остались черепки —
Распались танца звенья,
Где солнечный играл фонтан,
Развал и запустенье.
Меж лавров разрослась трава,
Паук опутал кроны,
И в печку брошен Аполлон
На известь для Маммоны.
НОЧЬ РОЖДЕНИЯ МАРКГРАФА
Перевод О. Юрьева
Снизу, от долин измерзших,
От седых лесов,
Сверху, от косматых взгорий,
Льется бубенцов
Звон веселый — в такт усталой
Поступи коняг,
Что везут крестьян понурых
Под овчинами в санях;
А как съехалися к месту,
Вылезли тотчас
И снежок сшибают с шапок,
На дворе топчась
Прямо пред маркграфским замком,
Где из года в год
Праздник — ночь его рожденья —
Средь зимы их ждет.
Зал — весь в ветках остролиста!
Весь в свечах — престол!
Званых — что по веткам ягод,
Звавший — не пришел!
Сладко ль подданным на пире
От таких примет:
Пуст престол, недвижна чаша —
Знать, владыки нет!
Хор поет… Гостей обходят,
Всем служа равно,
А у той, ничейной чаши,
Как заведено,
Древний, важный чин справляют;
Но к гостям сойти
Добрый граф не соизволил
Милосердьем во плоти.
Но никто и не помянет
Имени его;
Пыль на чаше, на престоле —
Что им до того?!
Отчего он не явился —
Не томит гостей:
Немы, как одры мужичьи
У златых яслей.
Ах, весь год труда искупит
Эта ночь, когда
Черный хлеб творится белым,
И вином — вода.
САД МЕТРОДОРА
Перевод С. Степанова
Мох на столпах аттических ворот —
Здесь дом в зеленых зарослях таится.
Но кто в безмолвии живет?
Счастлив или печален тот,
Кто пожелал от мира удалиться?
Здесь дышит все немою тишиной;
Никто здесь не гуляет по аллеям…
Кому же мил удел такой?
И благо или зло покой,
Который здесь со тщанием лелеем?
СПЯЩИЕ КРЕСТЬЯНЕ
Перевод Д. Закса
Мне вспомнились ночью фламандцы-пьянчуги,
Крестьяне у Тенирса на полотне.
(Мысли гнетут,
Спать не дают…)
В убогой лачуге расселись пьянчуги,
Зевают и носом клюют.
Хлебнув на досуге, уснули пьянчуги,
Им в душной каморке уютно вполне.
(Мыслей галоп —
Боль и озноб…)
В убогой лачуге пригрелись пьянчуги,
Сдвинув шляпы на лоб.