Свирк и в эту ночь перед судом посмеялся над ланнами, ещё раз перехитрив племя и сторожевых собак.

Вечером Аста и Мара принесли сторожам две полных корзины тёплых, душистых костей с остатками мяса. Как только они ушли, Свирк похрюкал им вслед, сдёрнул ремень, протянутый между стенами пещеры, сделал петлю и после нескольких попыток вытащил первую кость из-под носа взбешённого пса. Потом вторую, третью… Обглодав кость, швырял её обратно.

Утолив голод, он повесил ремень на место, забился в угол и снова стал перебирать в памяти свои действия, пытаясь понять, где ошибся. Неужели священный амулет, о котором он мечтал всю жизнь, принёс ему несчастье? Или он сам виноват, пожадничал, а эта старая карга заметила пропажу? Сколько лет он водил её за нос! Теперь конец сытой жизни. Совет вождей, наверно, заставит его поголодать. Сколько дней? Неужели он не выкрутится, не обманет этих вождишек? Да, лазил в склад, но ничего не трогал. Случайно обнаружил проход, решил посмотреть, проверить и потом сказать об этом сыну Огня. Амулет остался в пещере, пришлось искать, чтобы не подумали о нём плохого.

Хитрая старуха подцепила его на этот амулет, как налима на крючок. В крайнем случае можно признаться, что не удержался, съел одно яйцо куропатки. А сколько кабанов он откормил для племени? Что лучше — одно яйцо или много жирных кабанов? Дыра старая, обтёртая, тот, кто её проделал, наверно, давно умер. Как обнаружил? Чистил кормушку и вдруг почувствовал запах — весёлый, лёгкий, как порханье бабочки, запах вяленых лягушек. Увидел щель. Вынул камень. И полез…

Рассказать бы им, сколько пота он пролил, прорубая эту дыру. Когда родовой вождь в первый раз послал его почистить пещеру после этих вонючих кабанов, он так разозлился и ему так захотелось отомстить всем, что он готов был продырявить все эти стены. Как раз в тот день Чал стал родовым вождём Зубров — один за другим умерли его отец и старший брат. Род Ястреба тоже уменьшился на несколько человек, но Свирк вождём не стал — не те ланны умерли. Всем было тогда ясно, что Чал скоро станет вождём племени — его копьё не знало промаха, когда оно летело, шипел воздух, он один добывал мяса больше, чем отряд охотников.

Когда дыра была почти готова, Свирка чуть не погубила одна старуха. Все тогда вылезли на волю, встречали племя, а она почему-то осталась. Он, как всегда, осмотрел пещеры, но её не заметил, и до сих пор не знает, где она затаилась. Столкнулся с ней, когда выносил известковую крошку. Задушил. Бросил у ручья и тоже вылез встречать соплеменников. Говорят, старуха была умная, бесстрашная…

Хорошо потом ему жилось. Когда мяса было мало, он его только лизал, обсасывал. А когда много…

Перед глазами Свирка медленно всплывали обветренные, пропитанные солнцем и жиром куски мяса, розовые, ровные полоски лососины, связки шершавых лягушек и ящериц, корзины яиц, крупных и мелких, белых, тёмных, с пятнышками. Как много съел он вкусной еды! Наверно, больше, чем целый род…

Страшная правда на миг представилась ему: он подумал, что сделают с ним вожди, если будут судить его так, как будто им всё известно. Сразу стало жутко, его зазнобило, и он снова переключился на приятные воспоминания. Когда-то из рук Асты он получал, как все дети, самые лучшие кусочки: горячий мозг, печёнку, языки, сладкие, хрустящие корни. А теперь — жёлуди! Принесла воды, испугалась, что он умрёт. Вот он возьмёт и умрёт ей назло, пусть её судит Совет вождей за то, что уморила голодом и холодом родового вождя, последнего из Ястребов, славного Свирка! Умер он — и не стало рода… Ничего ей не будет, матери сына Огня, простят, но она думает, что будет, и боится. Пусть накажут Мару! Пусть ночью убьёт волка!..

А что если убить одну собаку ножом? И уйти, вторая не дотянется. Обмотать руку шкурой… Нет, нельзя. Схватит, разорвёт. И зачем идти? Куда? Какая длинная ночь…

На рассвете к Чалу подошли озабоченные Аста и Мара, родовые вожди. Молча расселись у костра.

— Свирка — к священному дубу, на суд, — не отрывая глаз от огня, заговорил Чал. — Дыру и всю кабанью пещеру завалить камнями. Мясо — на место. После суда — за дровами.

Вскоре послышался лютый лай сторожевых собак. Мимо Чала прошли родовые вожди и Свирк. Племя проснулось.

Перед входом в пещеру в лучах зари блестела влажная каменистая площадь, огороженная с севера полукругом высоких деревьев. Это были священные дубы, лиственницы, сосны и ели, самые старые деревья на левобережье, посаженные, по преданию, первыми пришедшими сюда ланнами. Зелёная стена прикрывала поселение от холодных северных ветров. На площади в хорошую погоду собиралось всё племя — зажигались костры, расстилались шкуры, и каждый занимался своим делом.

В это утро под неопавшей ещё кроной дуба Совет вождей вершил суд над последним из рода Ястреба. Чал остановился на середине площади. Вожди подошли к нему, объявили свои приговоры.

Самый старший из них, вождь рода Лосося, предлагал казнить Свирка голодной смертью.

Вождь рода Большерогого Оленя — проткнуть копьём и тело бросить гиенам.

Вождь рода Белогрудого Орла — повесить на дереве вниз головой.

По знаку Чала к нему подвели Свирка. Ланны заполнили площадь.

— Ты не щадил племя, — сильный голос Чала в утренней тишине прозвучал неожиданно громко, и Свирк вздрогнул. — Племя тоже не щадит ланна, который опозорил свой род, славный род Ястреба. Совет вождей приговорил тебя к четырём разным смертям. Ты украл у племени столько мяса, сколько съедает стая волков, сколько съедает тигр от весны до весны. Уходи прочь. Я отменяю твою первую смерть — убей тигра и две руки волков. Останешься жив — принеси клыки, услышишь второй приговор. Победишь четыре раза — получишь почётное копьё. Сейчас тебе принесут оружие. Всё.

Слушая Чала, Свирк увидел стоящую за ним Руму, решил, что эта дух. Прекрасное видение потрясло его не меньше, чем приговор.

— Кто это? — спросил он, указывая на девушку.

Чал взял Руму за плечо, вывел вперёд.

— Она с того берега Реки, Рума из рода Ястреба. Там тоже живут ланны.

Чувство горького сожаления овладело Свирком. Не было больше ни страха, ни злобы — всё осталось позади. А что впереди?.. И откуда она взялась…

Увидев на шее Румы пластинку, он потребовал:

— Пусть Аста вернёт мне родовой амулет.

— Он у Румы, видишь? Она станет родовым вождём новых Ястребов.

— Я вождь, я, я! — закричал Свирк и, с перекошенным лицом подскочив к Руме, хотел сорвать с неё амулет. Она сплела пальцы и нанесла ему удар в грудь, Свирк пошатнулся, попятился, не удержался на ногах и сел. Это рассмешило ланнов.

— Сначала убей волков и тигра, потом нападай на лесную девчонку! — раздался голос из толпы.

Свирк вскочил и снова обратился к Чалу:

— Дайте мне собаку.

— Нет.

Свирк наклонил голову, словно соображая, что ещё потребовать на прощанье.

Кто-то предложил:

— Пусть возьмёт сторожевых собак!

Снова раздался смех. Свирк поднял голову, крикнул:

— Дайте мне мяса!

— Нет! — хором ответили ланны.

— Дайте мне рыбы!

— Нет!

Свирку словно доставляло удовольствие слышать эти дружные отказы, он чувствовал, что терпение ланнов кончается, но не мог остановиться.

— Дайте мне новые оленьи шкуры!

— Нет!

— Дайте мне желудей!

— Нет!

— Дайте мне лесную девушку!

— Нет! Нет! Нет!

Хромой измождённый старик положил перед ним копьё, дротик, острогу с наконечником из лосиного рога, топор. Свирк стал придирчиво осматривать их, уверенный, что хорошего оружия ему не дадут. Но придраться было не к чему, эти предметы были сделаны настоящими мастерами. Подошла Аста, молча поставила перед ним сумку, сплетённую из луба, с различными орудиями и кусками необработанного кремня. Свирк обрадовался, но виду не подал. Стал перебирать орудия и снова заметался как летучая мышь под сводом пещеры…

— Нет сверла! — возмущённо воскликнул он. — Чем я буду делать отверстия в клыках волков и тигра?