— В подарок Гирру, — закончил Сил, — даем двух туров и трех туриц из домашнего стада.

От такого щедрого подарка у Груна загорелись глаза. Он сдержал себя, подошел к вождю, опустился на одно колено и склонил голову, приложив руку к груди. Все это сын Гирра проделал с искренним уважением, но одновременно с таким особенным достоинством, что Сил подумал: «Это будущий вождь лесного племени».

— Слава Груну! — вдруг крикнул он.

— Слава сыну Гирра! — подхватили люди южного племени.

Близился конец долгого пути, осталось два дневных перехода до Скалистых берегов, откуда начинались владения лесного племени, а Грун, шагая по уже знакомой дороге, все думал о южном племени, о гостеприимстве его людей и о юной Зри. Как он сожалел, что Гирр скрепил его союз с другой женщиной, с женщиной лесного племени! Черные, как южная ночь, глаза Зри, ее по-змеиному гибкое тело, ее жаркие, неутомимые ласки и ее шепот: «Возьми с собой, северный тигр! Возьми!.. Если уйдешь один, отдам себя во власть духов воды…» — сводили с ума горячего по натуре полусеверянина. «Пусть отец разорвет союз с Рунью, — думал Грун. — Я все равно приведу Зри из южного племени! Или…» — сын Гирра останавливал свою мысль будто на краю скалы. Он знал, что не сможет бросить родное племя, не сможет нарушить данное отцу обещание продолжить его дело.

Вспомнив об отце, Грун подумал о нем с благодарностью. Посылая сына в южное племя, Гирр больше всего хотел, чтобы тот своими глазами увидел домашние стада и еще сильнее уверовал в дело всей его жизни.

— Скоро будешь вождем, — напутствовал он Груна. — Сила вождя в его мудрости. Ты должен знать больше других. Иди, учись у людей южного племени тому, чему не успел научить я.

Длительный поход по незнакомым лесам, степям и болотам, встреча с людьми другого племени, знакомство с их обычаями и жизнью обогатили Груна. «Слава тебе, отец, великий вождь, — прошептал он. — Слава духам, что проторили тропу моей жизни в южное племя».

Весь день нещадно палило солнце. В воздухе висел такой изнуряющий зной, какого люди Груна не видели даже в землях южного племени. К вечеру за дальним хребтом скопилась туча и, медленно разрастаясь, плыла к Синей реке. Над хребтами извивались молнии и урчал гром, а жара и духота становились все невыносимее.

Для ночлега путники остановились на обрывистом берегу. Здесь было все-таки посвежее и меньше комаров, чем в низинах. Развели костер, поставили разваривать сушеное мясо в глиняной посудине. Грун сидел у края обрыва и глядел, как в прозрачной воде резво плавали серебристые рыбины, как они хватали насекомых. Сверкнула ослепительная молния, треснуло небо над самой головой Груна, и неподалеку мгновенно факелом вспыхнуло дерево, затем второе, третье… и уже клубился лесной пожар.

Грун вскочил, не зная, что делать. Можно переплыть реку, но сын Гирра не может бросить туров. Он скорее погибнет сам вместе с ними.

Из леса выбежала Зри.

— Ведите туров к реке! — кричала она.

Грун смотрел на нее и не верил своим глазам. Неужели все дни она шла по их следу?

— Сын севера плохо знает большой огонь! — Зри сердито сверкнула глазами, схватила веревку и бегом повела тура к спуску.

Люди Груна последовали за ней. Сын Гирра покачал головой, дивясь покорности домашних туров.

Когда охотники лесного племени и их спутники вступили на отмель противоположного берега Синей реки и оглянулись, у них перехватило дыхание от ужаса. Там, где они только что были, бесновалось и бурлило сплошное пламя, выбрасывая красные языки до самого неба. Целые деревья, будто хворостинки, вспыхивали и падали, падали в ненасытную пасть огня, поднимая столбы искр. Огонь ревел и выл, как голодный многоголосый зверь, и пожирал деревья, кустарники, траву и, похоже, саму землю с поразительной жадностью.

Зри тронула Груна за руку:

— Тигр, далеко до твоего поселения?

— Четыре дня пути, — ответил он.

— Надо остановить огонь.

— Как? — удивился Грун.

— В южное племя часто приходят пожары…

— Говори, что делать? — перебил ее встревоженный Грун.

— Надо обогнать огонь, найти поляны, где нет леса, и сжечь траву. Через воду и сожженные места огонь не ходит, даже большой.

К рассвету отряд Груна, идя противоположным берегом Синей реки, обогнал большой огонь. Видимо, предрассветная роса замедлила его движение. Остановить пожар сын Гирра решил перед горным кряжем и Скалистым берегом, у начала владений лесного племени. Он хорошо изучил эту местность во время войны с темнокожими. Знал всю цепь больших и малых озер, соединенных рукавами и речушкой, которая впадала в длинный и широкий залив Синей реки. Вполне можно, считал Грун, сжечь траву и тростники по берегам этих озер и речушек вплоть до залива и преградить дорогу большому огню. По мере того как люди все больше обгоняли лесной пожар, дым становился реже и легче дышалось. Грун никого не торопил, все торопились сами. И туры не были помехой, они, похоже, чуяли опасность, их приходилось даже сдерживать.

До намеченного места измученные люди шли ночь, день и еще ночь с одним коротким отдыхом. Сын Гирра благодарил духов за то, что они не подняли ветер, и просил их обрушить ливень на большой огонь.

Не было ни ветра, ни дождя.

Охотники легко переплыли реку и сразу начали выжигать траву. Однако она, смоченная росой, гореть не хотела.

— Может, большой огонь здесь остановится? — спросил Грун у Зри.

Та отрицательно покачала головой.

— Ты видел, как он пожирает сырые деревья? — спросила она. — Трава тоже пища для огня, но трава горит не так сильно, как лес. Если бы было много людей, здесь можно остановить самый большой огонь…

— Фрут и… ты, — Грун указал пальцем на молодого охотника, выносливость которого приметил еще раньше, — летите в поселение за помощью быстрее береговой птицы.

— Будет, как ты велишь, — ответил Фрут.

У людей лесного племени от поселения до Скалистого берега Синей реки была единственная тропа. Тропа не проторенная, но люди всегда ходили одним путем. Это правило шло от предков, благодаря чему родичи не могли разминуться в дороге. Поэтому в конце второго дня после ухода из поселения разведчики Аза встретили Фрута и его товарища.

— Фрут! — удивился Аз. — Где Грун, Солл и остальные?..

— Останавливают большой огонь за Скалистым берегом! Нужна помощь… нужно много людей!

— Виль! — обернулся Аз. — Нет тебе равных в беге…

— Я понял! — крикнул Виль уже издали.

Аз хотел остановить его, чтобы послать с ним еще кого-нибудь, но махнул рукой и подумал: «Виль много раз ходил этим путем и один». Фрут с товарищем и Аз с разведчиками поспешили на помощь Груну.

Виль сознавал, что от того, как скоро он прибежит в лесное племя и как скоро будет отправлена помощь, зависело очень многое, что каждый миг промедления увеличивал опасность для родичей и поселения. Виль пытался и не мог представить, как Грун и его товарищи смогут задержать большой огонь, о котором он слышал так много страшного. Гонец Аза не позволял себе остановок даже для еды, он мчался и мчался хорошо знакомой тропой на север берегом Синей реки, спрямляя ее изгибы. Часто рядом с ним и в ту же сторону бежали стада диких коз и оленей. Виль почти не отставал от них. Охотничья добыча была рядом, но гонец не мог тратить дорогое время, ему нужно спешить, насколько хватит сил. Однажды перед его глазами через поляну тенями промелькнули и исчезли волки. Но Виль был уверен, что хищникам тоже не до охоты, и, не сбавляя шага, без опаски летел на север.

Если бежать до поселения непрерывно без отдыха, потребуется день, ночь и еще половина дня. Однако Виль знал из своего опыта: короткий отдых прибавляет силы и экономит время, поэтому решил перед рассветом поесть сухой рыбы и уснуть.

Для этого он остановился под нависшей скалой, где имелась неглубокая пещера. Виль отдыхал в ней много раз во время войны с людоедами. Пещера удобна тем, что звери могут нападать только с одной стороны, лицом в лицо, а это особенно важно, если нападает целая стая. Однажды Виль отбился здесь сразу от пяти волков, от целого семейства. Охотник завалил в костерок сырую коряжину, чтобы она медленно тлела, и с удовольствием растянулся на прохладной каменной плите, положив оружие рядом с собой. Спать можно было спокойно, дым от костра для зверей, напуганных лесным пожаром, — надежная защита.