— Духи зовут меня к себе, — сказала она. — Когда богиня ночи гуляла по небу, прилетал ко мне дух Кри и звал с собой.

Агу надолго замолчала. Молчал и Гирр. Он думал о смерти. Люди рождались, росли, мужали, старились и умирали. Отчего это? Человека не давит дерево, не рвет зверь, а он теряет силы, и живая душа покидает мертвое тело.

— В молодые годы я подарила роду восемь детей, — раздумчиво говорила старуха, глядя в огонь. — Все они ушли во власть духов, остался ты один. Старая Агу гордится тобой, гордится великим вождем, какого не знало лесное племя. Агу спокойно уйдет в мир духов.

Гирр подавленно молчал.

— Агу не только дарила детей, она берегла родовой очаг, не давала умереть огню, хранила обычаи рода и много сил отдала, чтобы племя жило и крепло. Пока ты вождь, мой дух будет спокоен и в мире теней. Но придет и к тебе старость… — Мать матерей замолчала и прикрыла глаза. Затем выпрямилась, повернула к сыну строгое лицо, в глазах мелькнула прежняя зоркость. Она продолжила, как заклинание: — Чтобы дела твои не умерли с тобой вместе, готовь вождя для племени, по мудрости равного себе… — Она снова сникла и закончила тихо: — Юм не мой сын, но сын Кри… Я все сказала. Теперь иди, дух Агу просит покоя.

Гирр ткнулся лицом в плечо матери, поднялся и вышел, не сказав ни слова.

Старейшие матери рода видели, что ночью Агу вышла из хижины, а куда и зачем, не знали. Мать матерей исчезла. Поиски не дали никаких результатов. Лишь на второй день старый Зул отозвал вождя в сторону и тихо сказал:

— Живой дух оставил мертвое тело Агу в береговой пещере.

Люди лесного племени не пользовались пещерой. Когда-то давно в ней будто бы жили их предки, спасаясь от зверей и непогоды. Позднее с берега рухнула в реку скала, образовав шиверу и порог. От незамерзающей воды всю зиму поднимался холодный туман, покрывая стены в пещере инеем. Люди покинули ее. Она оказалась непригодной и для хранения запасов пищи, да и особенных запасов у людей не было. Так ли было на самом деле, знают только боги и духи.

Гирр вслед за Зулом спустился на площадку перед входом в пещеру по довольно крутой тропинке в расщелине скалы. Здесь, к удивлению великого вождя, под козырьком нависших камней лежала куча хвороста и смолья. Зул достал из углубления малую корзину, изнутри промазанную глиной. В корзине тлели горячие угли, что еще больше удивило Гирра. Старик быстро распалил смолье, вооружился факелом, второй вручил вождю и смело шагнул внутрь пещеры. Агу лежала вверх лицом недалеко от входа, ее руки были сложены на груди вниз ладонями. Будто мать матерей точно знала минуту своей кончины и приготовилась уйти в мир теней. Почему Агу захотела умереть в этой забытой людьми пещере, знал только Зул. Он неторопливо и теперь уже бесстрастно изложил давно минувшие события.

Зул был ровесником Агу. Став умелым охотником, он предлагал ей богатые ожерелья, но Агу отвергала их и ласкала других мужчин племени. Сердце Зула не хотело никого из женщин, охотник искал ласки только Агу и всюду преследовал ее, а она, стройная и гибкая, смеялась ему в лицо и еще сильнее тревожила сердце. Зул поздно узнал женщин, но и тогда Агу казалась ему богиней ночного неба среди тусклых звезд. В этой пещере Агу ласкала непобедимого в состязаниях охотника Кри и подарила роду Гирра, великого вождя лесного племени.

— Ты знал, что мать матерей ушла умирать в пещеру? — спросил Гирр.

— Нет. Я нашел ее случайно.

— Кто принес к пещере дрова и горящие угли?

— Я, — неохотно признался старик.

— Для чего? — пожал плечами Гирр.

Зул замялся, опустил глаза:

— Я все скажу великому вождю после погребения Агу.

— Хорошо, — согласился Гирр.

Старейшую мать матерей схоронили с почестями. Кроме пищи, теплой одежды и соболиных шкур, в погребальную яму поставили большой родовой очаг, что оберегала она много лет и днем, и в бессонные ночи. Зул положил к ногам Агу вылепленные из глины и обожженные в огне фигурки зверей и птиц.

Смерть матери Гирр перенес легче, чем гибель отца, но ее последние слова несколько дней занимали мысли великого вождя. Перед смертью мать матерей не жаловалась на слабость и недуги. Мудрая Агу думала о судьбе племени, о судьбе ее рода. И умирающего Кри беспокоила та же забота. «Буду просить духов, чтобы помогали тебе», — вспомнил Гирр слова отца.

Через какое-то время великий вождь напомнил Зулу о его обещании, и старик снова повел его в пещеру.

— Когда Агу совсем отвергла меня, захотелось мне сделать что-то такое, чего не умели другие мужчины племени, — Зул поднял над головой факел, осветив стену пещеры. — Много лет и зим я тайно выбивал вот это…

Вождь тоже поднял факел. Сначала он увидел, что гладкая плоскость стены, наклонно уходящая к потолку, снизу доверху испещрена линиями. Присмотревшись, он узнал знакомый изгиб Синей реки, Круглое озеро, ручьи, впадающие в реку против малого и большого островов, полукольцом стоящие хижины поселения и… загоны! А в них — туры! У великого вождя перехватило дыхание. Сколько труда и умения вложил в эту картину Зул!

— Хвала Зулу! Хвала великому мастеру! — воскликнул пораженный вождь.

Похвала Гирра смутила старика, но и ободрила.

— Загоны и туров я выбил позднее, — сказал он. — Работа меня так увлекла, что я сон потерял, долбил и долбил камень. Теперь погляди на эту стену.

Здесь художник изобразил сцены из жизни лесного племени: Агу, протягивающая руки навстречу солнцу, охота на кабана, состязания охотников, танцы женщин, добывание огня из камней… Гирру не верилось, что такое могли сотворить руки человека. Это под силу только богам. Он ткнулся лицом в плечо Зула. Глаза старика повлажнели.

— Кто видел твою работу? — спросил великий вождь, направляясь к выходу.

— Никто.

— Надо показать всем. Жаль, уехали северные гости. Их обязательно нужно бы привести сюда.

Все люди лесного племени побывали в пещере, одни стояли в задумчивости, другие бурно восторгались, узнавая себя и родичей:

— Это Агу!

— Это Манг! Он ударил кабана копьем, а копье переломилось.

— А это Гирр бьет кабана топором.

Больше всего поражало родичей то, что Агу зарыли в погребальную яму, Манга съели людоеды, а Зул выбил их на камне, и они навсегда останутся, как живые.

Люди лесного племени развели родовой костер и устроили пир в честь великого мастера, какого нет ни в южном, ни в северном племенах. И тут примчался Юм с новым радостным известием.

— Гости из южного племени! — кричал он. — Посланцы племени Барса!

Гирр встрепенулся и замер.

— Говори, — приказал он Юму.

— Великий вождь, — начал Юм, успокаиваясь, — мы были у Круглого озера и заметили двух незнакомых мужчин. Они огляделись и подали сигнал. Из леса вышли еще люди, которые вывели туров на веревках, как домашних собак, и напоили в озере. Значит, люди вели домашних туров, о каких рассказывал великий вождь. Я подобрался поближе и громко крикнул: «Гирр сын Агу! Лань дочь Барса!» — «Лат сын Гирра!» — последовал ответ. Я открыто вышел к людям из южного племени. Они ведут в дар от сына Барса трех быков и четырех молодых туриц из домашнего стада. Охотников в отряде десять во главе с Ниром. Наши люди показывают им дорогу к поселению, а я прибежал известить великого вождя.

— Лат тоже пришел? — спросил Гирр.

— Да, великий вождь.

Лань вскочила и жадно слушала Юма. Гирр взглянул на нее, сказал улыбаясь:

— Будем встречать нежданных, дорогих гостей…

Глава шестая

ТЕМНОКОЖИЕ

Река взломала лед, с шумом, звоном, треском и уханьем унесла его, оставив на отмелях и косах прозрачно-синие нагромождения. Умер холодный белый песок и скатился мутной водой в озера, реки, овраги, обнажив землю для всходов и цветения. Не осталось примет студеной зимы. На голубом небе сияло солнце — бог богов и духов, отогревало землю, ласкало людей. На деревьях появилась нежная летняя шкура из клейких листочков, посевы лесного племени ощетинились всходами. Птицы шумно возвращались из дальних краев в родные угодья — на Кабанье болото, Длинное и Круглое озера, на берега Синей реки.