— Это кто там к боевикам пойдёт? — спросил комбат, поднимаясь из-за стола.

Ротный вкратце пересказал ему историю одной грозненской семьи. Вернее, уже бывшей семьи. Тарасов хмурился и молчал, слушая всё до самого конца.

— Ну, дай Бог, чтобы этих подлецов нашли! — сказал комбат. — Собственноручно бы!.. Каждого стервеца! Но… Пока их не нашли… Надо заняться своими делами.

И мы последовали его совету. То есть занялись своим командирским делом. Ведь война — это самая подлая вещь, которая может произойти на нашей земле. И она способна превращать некогда нормальных людей в самых страшных зверей… То есть в самых настоящих нелюдей. Но таких безжалостных тварей следует карать самым беспощадным способом. Увы… Эта мразь рода человеческого пока что оставалась вне пределов людского возмездия.

А ведь очень жаль! Очень и очень жаль! Возмездие должно быть неотвратимым!

Глава 14

Калейдоскоп войны

Наше утреннее совещание было коротким. Комбат Тарасов быстро нарезал боевые задачи на день грядущий. Мы уточнили кое-какие детали. Командир объяснил непонятливым. На том всё и завершилось.

А вот когда я появился в комнате своей разведгруппы, то сразу же обратился к одному бойцу.

— Шатульский! — позвал я. — Ты же у нас из Грозного?

— Ну, да! — отвечал единственный наш молодой солдат. — То есть так точно, товарищ лейтенант!

Я уже слышал-то, что с его семьёй тоже что-то произошло. Ведь Шатун вместе со своими родителями когда-то жил в городе Грозном.

— Ты мне вот что скажи… — начал я сначала неуверенным тоном, но затем уже более энергичным. — Что стряслось с твоей семьёй?

Услышав такой вопрос прямо в лоб, мой молодой солдат Шатульский впал в ступор. И наотрез отказался говорить на эту тему. Как я ни старался его вывести из столь непривычного состояния, Шатун молчал как советский партизан. Всё это действо сейчас происходило в присутствии остальных разведчиков, которые являлись дембелями. Может быть именно поэтому молодой боец Шатульский не хотел говорить.

Пришлось мне упомянуть про сегодняшнюю трагедию. Правда, я не сказало том, что это преступление совершили вроде бы наши вояки. Только после этого рядовой Шатульский стал говорить.

Как оказалось, четырнадцатилетний подросток Толик в начале 90-ых годов продолжал жить в городе Грозном. Как водится, вместе со своими родителями и старшей сестрой. Но их квартира приглянулась кому-то из местных жителей. И ночью к ним ворвались вооружённые бандиты. Они сразу расстреляли отца, мать и сестру. А бросившегося на них Толика ударили так, что он свалился как подкошенный.

— Они подумали, что голову мне проломили. Поэтому и не добили. А утром меня соседка перетащила в свою квартиру. Там я пришёл в сознание. Она меня отпаивала. А про своих я… Ничего не знаю. Увезли куда-то. Когда я оклемался, то сразу же уехал в Астрахань. К тётке. Вот и всё!

В нашей комнате сейчас стояла полная тишина. И дембеля смотрели на своего молодого товарища с разными выражениями лиц. Они даже и не ожидали того, что их Шатун до призыва в армию пережил такую страшную трагедию.

— Понятно. — сказал я со вздохом. — А где ты тут жил?

Молодой АГСчик назвал район Грозного, который ещё был занят боевиками.

— Поедешь туда, когда освободят город? — спросил я. — Та-ак! А вы чего встали как вкопанные? Собираемся! Живо!

Остальные разведчики тут же принялись экипироваться, а я вновь повернулся к солдату Шатульскому.

— Ну, что? Поедешь на свою старую квартиру?

А Шатун опять вошёл в штопор… Наверное, он растерялся. Скорей всего, в его мечтах такой вариант прорабатывался не один десяток раз. Но когда всё стало таким реальным и достижимым.

— Н-не знаю. — наконец-то ответил наш молодой товарищ. — Может быть… А щас… Надо подумать.

Проходя мимо него, рядовой Винтер хлопнул Шатульского по плечу:

— Чего тут думать, Толян? ехать надо и…

— Винт! — прервал его я. — Бегом отсюда!

— Есть, товарищ лейтенант! — бодро ответил Винтер.

Он нарочито громко затопал ногами, изображая какое-то подобие бега. И тут же скрылся из вида. Раньше я бы его «озадачил» дополнительными физическими упражнениями. Ведь эдакое нахальство надо всегда наказывать. Но сейчас у меня было нет то состояние. Поэтому я его простил…

— Спасибо, товарищ лейтенант! — послышалось из коридора.

Это всё тот же Винтер осознал своё солдатское счастье… Ведь раньше подобные штучки всегда выходили ему боком. А вот сегодня ему явно повезло… За что он и благодарил как свою судьбу, так и меня.

— Вот засранец! — усмехнулся я, после чего опять обратился к Шатульскому. — Ну, ладно! Когда освободят город, тогда и посмотрим. а пока… Давай-ка на выход! Захвати нагрудник с собой! Там экипируешься.

На стоянке нас уже заждались. Боевой грузовик Урал стоял «под парами». В кабине сидели ротный Батолин и Юра Денисов. На мягкое место я уже опоздал, в следствии чего мне пришлось лезть в кузов. Там сидело две группы. Что ни говори, но наша выездная мощь усиливалась день ото дня. Позавчера с командирами было всего три разведчика, вчера днём — уже восемь солдат. Ночные похождения не считались. А вот сегодня на зачистку местности с нами отправлялось целых две разведгруппы.

Уже знакомым маршрутом мы прибыли к девятиэтажке слева, «воздушному замку» справа и минному полю спереди. Спешивание из боевого кузова прошло успешно. Личный состав не пострадал абсолютно. Мины продолжали дремать.

— Всем внимание! — приказал командир роты. — Смотреть сюда! Вот здесь установлены мины ОЗМ-72! Ясно?! Значит сюда ходить запрещено!

На этом инструктаж по технике уличной безопасности был закончен. Я со своими бойцами отправился в недорасстрелянный коттедж, в котором нам предстояло отработать взаимодействие уже всем составом группы. Ведь вчера учебно-боевая тренировка проводилась лишь с половиной моей РГ. Так что сегодня мы могли постараться во всю свою силу.

А вот командир роты вместе с капитаном Денисовым и остальными разведчиками пошли-потопали в белую девятиэтажку. Ведь это она всем своим видом мозолила честные глаза бравых вояк. Как утверждали всезнающие комендатурщики, с её верхних этажей также вёлся прицельный огонь. Причём, по ним, по ним!.. Поэтому это здание следовало досмотреть особенно тщательно и постараться обнаружить в нём огневые позиции чеченских снайперов, которые прямо-таки невзлюбили не только их… Но и самого военного коменданта нашего Северного аэропорта. Ведь по упорно создаваемым слухам и легендам, что настойчиво подтверждалось статьями в одной «Красно-Звёздной» газете, именно на этого товарища генерала чеченские ночные снайпера начали самую настоящую охоту…

«Да что там снайпера-любители! Сам Шамиль Басаев объявил денежную награду за его генеральскую… Не-ет! Не папаху! А в том-то и дело, что за его голову! Видать, крепко он им насолил в своём аэропорту Северный! Даже Басаев по ночам спать не может. Всё скрипит зубами и грызёт от отчаянья свою подушку. Э-эх, бедняга…»

На этом мои ироничные раздумья были прерваны суровой необходимостью. Ведь минутная стрелка продемонстрировала мне окончание времени перекура. А значит нам следовало приступить уже ко второй сорокопятиминутке, в течении которой бойцам предстояло отработать проникновение на второй этаж подозрительного объекта. А вот во время третьего учебного часа всё занятие надо было «прогнать» от начала и до конца.

Учебно-боевое время шло очень быстро. В перерыве между вторым и третьим часом мы могли наблюдать лица своих коллег в окнах пятого и шестого этажей. Это означало только одно — что денисовцы вполне так успешно справляются с поставленной задачей. Ни выстрелов, ни каких-либо взрывов из девятиэтажки мы так и не услышали. Значит, всё шло по плану.

Когда мы отработали третий час, я захватил с собой Наместникова и вместе с ним пошёл в загадочно молчавшую девятиэтажку. Как выяснилось из уцелевшей надписи на расстрелянной табличке у входа, раньше здесь находился какой-то институт. А вот сейчас здесь были лишь его рожки и ножки. В здании имелось несколько прямых попаданий, но эти снаряды не причинили ему сильного ущерба. Более значительный вред нанесли наши военные «туристы». А может быть и чеченские боевики. Поскольку в расстрелянных лабораториях и кабинетах никто из них не оставил своих опознавательных надписей. Поэтому приходилось лишь гадать… Кому просто-таки приспичило выпустить длинную очередь по стеллажам со стеклянными колбами, ретортами и прочими пробирками?! Или же расстрелять автоклав?! Не говоря уж про настырно торчащие в окнах кондиционеры. Пулевые пробоины имелись везде.