В общем, всё шло в нормальном режиме. Где-то на середине пути повстречалась неожиданная преграда. Это была большая труба диаметром около метра, почти что перегородившая узенькую нашу тропку. Вернее, конец этой толстенной трубы лежал именно на нашей дорожке. Эту преграду можно было преодолеть, взявшись рукой за металлический срез и чуть изогнувшись корпусом влево. Во всяком случае, именно так и удалось мне это сделать.

«Нда-а… — подумал я, продолжая идти дальше. — А мне даже известно… Кто из бойцов с ней не справится!.. Бедный Сокол… Ну, ничего!.. Помогут…»

Однако я думал слишком хорошо. Мой долговязый пулемётчик не только врезался в эту трубу со всей дури… Разведчик Соколов, скорей всего, зашиб при этом свою ножку… Или чего-то там ещё… Как бы там ни обстояло дело, но матерился он слишком громко… Хоть и вполголоса, но очень уж пронзительно…

Наконец-то, сзади всё стихло… Соколиные охи и вздохи прекратили тревожить тёмную чеченскую ночь. И теперь можно было идти дальше в спокойном состоянии. Но не тут-то было…

«Ну, С-сокол… — думал я, наращивая темп. — Пулемётчик хренов! Мало того что врезался и шум поднял… Так он ещё и визжать вздумал! Как будто это чем-то ему поможет! Завтра поговорим с ним… На эту щепетильную тему. А пока… Надо побыстрее отсюда сматывать! Поскорей.»

И я шёл вперёд очень торопливым шагом. Благо, что узкая тропинка оказалась не такой уж и скользкой. От этой трубы, которая торчала из правого берега и заканчивалась как раз над тропинкой… Которая создала столько нежелательного шума. От неё надо было уносить ноги как можно быстрей. Чтобы и моя разведгруппа отошла от трубы как можно дальше. Чтобы и Денисов смог поскорей преодолеть эту преграду. Уж больно звонким оказалась металлическая труба!

Нашим новым препятствием стал обрыв над родником. Разведчики из головного дозора попытались было подняться наверх по тропинке, но это оказалось практически невозможным. Идущая вверх дорожка была такой скользкой, что у меня невольно сложилось такое впечатление… Ну, в самом-то деле!.. Как будто её нарочно поливали водой незадолго до нашего появления.

— Хватит! — приказал я бойцам из головного дозора и тут же их перенацелил. — Давайте-ка сюда! Подсадите его! И-и… Взяли!

Таким вот нехитрым образом наш первый разведчик взобрался на трёхметровый обрыв. Затем туда же вскарабкался второй солдат спецназа. Вдвоём они стали вытягивать наверх следующих бойцов. Дольше всех, конечно же, возились с тяжеленным Соколом… Но нашего бравого пулемётчика не только тянули сверху, его ещё и подталкивали снизу. Так что… Оказался наверху и наш боевой друг Соколов.

Я тоже уже был наверху и быстро рассредотачивал своих бойцов вдоль обрыва. Сейчас ни в коем случае нельзя было терять ни секунды. Нам следовало побыстрее занять боевые позиции и изготовиться к стрельбе. Поскольку около этого обрыва обе разведгруппы оказались в наиболее невыгодном положении.

Но через пять минут всё закончилось. Денисов вместе со своими солдатами взобрался на обрыв и тут же сместился вправо, где имелось достаточно места для занятия огневых рубежей. Последним влез товарищ капитан Батолин.

— И кто всё это придумал? — проворчал он, отряхивая сначала колени, а затем и руки. — Хотел бы я знать.

Я был ближе всех, но ротному так и не ответил. Поскольку его вопрос выглядел весьма риторичным, то есть вполне безадресно и не подразумевающим ответа. Да товарищ капитан и сам всё понимал более чем отлично… Ведь все те, кто и придумал эту чеченскую кампанию, были от нас слишком далеко… Как впрочем и тот, кто принял решение выдвигаться к месту засады по дну извилистой балки.

Основательно так отряхнувшись, Батолин занял огневую позицию как раз на стыке флангов наших обеих групп. Денисовское подразделение залегло слева от ротного, а моё, соответственно, справа. Минут через десять еле слышной возни и неизбежного треска обламываемых сучьев тире веток… Одним словом, всё стихло. Боевая наша засада началась!

Я лежал на спальном мешке и внимательно всматривался в лежащую впереди местность. Сразу подо мной темнела балка с еле различимым журчанием воды. Далее находились небольшие холмы и впадины, бугры и ложбинки… А вот метрах в шестиста чётко просматривались крайние дома чеченского села Алхазурово. Там не светилось ни одно окошко, да и вообще… Какие-либо источники светового излучения отсутствовали начисто. Это подтверждала моя ночная оптика. Если бы кто-либо из местных жителей вздумал выйти на окраину, да и закурить там сигарету… То мой Квакер сразу же уловил бы этот еле тлеющий в ночи огонёк.

«А ведь расстояние здесь метров шестьсот! — думал я с явным удовлетворением. — Классная оптика! Правда, ночной бинокль БН берёт ещё лучше. Но ведь у Квакера всё взаимосвязано: как ночные «очки», так и лазерный целеуказатель.»

Я хотел было нажать на спусковую планку, чтобы проверить работоспособность лазерного прицела, но быстро передумал. Ведь неразличимый обычным взглядом луч заметен всем тем, у кого имеется ночной бинокль. А в туман и моросящий дождь этот демаскирующий признак только усиливался. Правда, сейчас стояла ясная погода… Но всё-таки я решил не рисковать понапрасну, чтобы не выдать раньше времени наше присутствие. Ведь у боевиков также могли быть ночные бинокли…

«Которые теперь спокойно продаются в магазинах для рыболовов и охотников. Дожили! Едрёна мать… Всё повытаскивали на продажу… Браконьеры теперь в ночные бинокли высматривают инспекторов Рыбнадзора. А эти охотнички… За нашими черепами… Блин. И куда только смотрит правительство? Кажется именно так говорили в сказке про Алису!?»

Но достопочтенные Члены правительства нашей Российской Федерации сейчас либо спали в тёплых кроватках, либо забавлялись в своей Москве. А может быть где-то там ещё?! Хотя бы за границей… Тогда как две разведгруппы спецназа в эту морозную январскую ночь лежали над обрывом у речушки Нефтянки… Да и поджидали коварных чеченов. Которые всё не шли и не шли. А мы продолжали лежать и тихонечко замерзать.

Зато шло время. Невидимая мне секундная стрелочка методично описывала круг за кругом, медленно перемещая свою минутную сестрицу. Эту светящуюся фосфорную палочку я видел очень хорошо. Но её движение от этого замечательного факта ничуть не убыстрялось. А часовая стрелка и вовсе замерла на одном месте. Но минуты всё же текли… Медленные и жутко томительные.

Но работа есть работа. Поэтому я продолжал в дежурном режиме осматривать близлежащую местность и белеющие вдали дома Алхазурово. Там всё было тихо и спокойно. Только в оконных стёклах изредка отражался слабый свет взлетающих позади нас ракет. Это было уже привычным явлением. Так сказать, в порядке вещей.

Через час я отправился на проверку личного состава. Наше месторасположение было слишком ограниченным по фронту, поэтому бойцы лежали близко друг к другу. Это расстояние варьировалось от трёх метров до пяти-шести. Но таковы были условия местности, с которыми приходилось мириться. Ведь только лишь половина моей группы залегла на краю площадки над обрывом, тогда как остальным разведчикам пришлось разместиться там, где к балке подходили границы дачных участков с их неизбежными заборами из сетки-рабицы или чего-то там ещё. Про Денисовское подразделение вообще можно было и не говорить. Они залегли где-то с краю… То ли в кустах малины, то ли в зарослях смородины. Этого я не видел… Зато шуршание слышалось довольно-таки хорошо.

Когда я сместился к самому крайнему рубежу, то неподалёку оказался командир роты. И я не смог удержаться от того, чтобы не задать ему самый животрепещущий на данный момент вопрос. Который, впрочем, зародился ещё полтора часа назад, когда мы только-только спустились с моста в балку.

— Серёга! — позвал я ротного. — Обратно также пойдём?

Капитан Батолин ответил почти не раздумывая:

— Вот хрен там! По верху пойдём!

Я облегчённо вздохнул и крадучись отправился на своё место. Самая глобальная проблема была решена в положительную сторону. И нам оставалось только дождаться того счастливого момента, когда прозвучит команда… Что-то типа «Аля-улю! Гони гусей!» В общем… «по домам!»