После этой, второй, ночи, проведенной в объятиях Гая, Мессалина поняла, что не может больше жить без него. Она думала только о нем и ждала момента, когда она могла бы вновь с ним увидеться. Сам он спешно развелся с женой, Юнией Силаной, сестрой первой жены Калигулы, чтобы ничто не стесняло его свободы. Он тоже чувствовал в себе всепожирающую страсть к той, которую когда-то хотел ненавидеть из страха стать жертвой этого испепеляющего огня. Ее все реже и реже видели во дворце и в доме на Квиринале: почти все время она проводила в Лукулловых садах и в доме Гая. Сильная эта любовь смягчила непреклонную натуру Мессалины: она позабыла свои старые обиды, простила заклятых врагов и, презрев осторожность, расхваливала в их присутствии таланты и красоту своего возлюбленного. Она пригласила Нарцисса на один из пиров, которые почти каждый вечер устраивала в честь Гая; доверившись Вителлию и Мнестеру, она говорила с ними о Силии, чтобы прогнать тоску, которая овладевала ею, как только он оказывался вдали от нее.

Мессалина и Гай безумно любили друг друга; они уже не замечали своих ошибок, однако сознавали, что придут к гибели, если все будет оставаться по-прежнему. Первым об этом заговорил Гай.

— Месса, — сказал он ей как-то утром, после проведенной вместе ночи на вилле в Лукулловых садах, — мы слишком любим друг друга, чтобы продолжать жить той жизнью, которой живем сейчас. Я не могу ждать, когда император состарится и умрет естественной смертью. Невинные планы — невиновным. Для тех же, кто совершает общественное преступление, единственное спасение — в смелости. Если на нас сегодня донесут, нам грозит обвинение в прелюбодеянии. Ты видела, я без колебаний развелся и теперь свободен. Надо, чтобы и ты сделала то же самое, и тогда мы поженимся.

— Гай, как ты это себе представляешь? Как я могу расстаться с Клавдием? Он никогда не согласится на развод, а если узнает, что я поступаю так из любви к тебе, твоя жизнь будет поставлена под угрозу.

— Клавдий ослеплен своей любовью к тебе, и я знаю, что порой он бывает довольно глуп. Воспользуемся этими слабостями, чтобы его погубить.

— Я не вижу, как нам за это взяться.

— Что касается нашего брака, то я сейчас объясню тебе, как ты должна хитро поступить, чтобы добиться от Клавдия письма о разводе и выйти за меня замуж при полном его согласии.

Когда он рассказал ей свой план, она восхитилась находчивостью своего возлюбленного и спросила:

— Но потом что мы станем делать?

— Ты знаешь, что Август щедро одарил имуществом моего отца, что отец воевал вместе с Германиком, одержал много побед над германцами и над восставшими галлами и получил триумфальные украшения. Германские легионы не забыли его, и много есть ветеранов, которые не смогли простить Тиберию, что он приговорил его к смерти из злобы и страха перед его силой и влиянием. Так, впрочем, Тиберий поступил и с Германиком. Я думаю, меня любит народ и в легионах не забыли имени моего отца. Нам остается лишь попытать счастье. Ты знаешь, как Клавдий боязлив, он скорее отречется от власти, чем станет подвергать себя риску насильственной смерти. У тебя — высокий престиж императрицы, потомка Октавии и Антония, внучатой племянницы Августа. У нас достаточно силы и славы, чтобы поднять легионы и сенат против Клавдия и вынудить его отречься от власти в пользу своего сына Британика. Ты, таким образом, останешься императрицей, а я стану править, усыновив Британика, который будет моим наследником.

Замысел прельстил Мессалину. Она решила, что может много выиграть и мало потерять, ведь в случае провала она сумеет вновь воспользоваться своим влиянием на Клавдия и заставить его действовать в соответствии с ее волей — как она всегда делала со дня их свадьбы.

Мессалина ночевала во дворце, чтобы рано поутру отправиться к Клавдию. Лучи жгучего августовского солнца уже залили кабинет императора, когда туда вошла Мессалина. Клавдий сидел за столом, перед ним лежали папирусные свитки, которые он разворачивал и со вниманием читал. Он повернул к ней лицо — на нем выразились удивление и радость.

— Месса, это ты! Вот уже столько дней, как ты покинула меня в этом дворце, который кажется мне без тебя совсем пустынным!

— Ты же знаешь, мой Клавдий, я хотела немного отдохнуть, удалившись от дворцовых обязанностей, и насладиться тишиной и прелестью Лукулловых садов.

— Я счастлив, что ты вернулась ко мне.

Она наклонилась и поцеловала его, потом уселась у его ног и приняла серьезный и грустный вид.

— Что с тобой? — спросил он ее, беря за подбородок. — Глядя на тебя, можно подумать, что ты хочешь сообщить мне неприятную новость. Уж не заговор ли опять зреет против нас?

— Очень даже возможно. Я ходила к Барбиллу, астрологу, его способности превозносит весь Рим.

— Тебя тревожит твое будущее?

— Скажи лучше — наше будущее, мой Клавдий. Без тебя и я перестану существовать.

— И что же он тебе предсказал?

— Он начал с того, что мои звезды — в затмении и вокруг меня бродит смерть.

— Смерть? Он как-нибудь это уточнил?

— Он не был настроен уточнять, но я его вынудила. Вот отчего я так встревожена, что даже помешала тебе с раннего утра.

— Ты никогда мне не мешаешь. Но объясни подробно, в чем там дело.

— Он сказал, что не пройдет и тридцати дней, как на меня обрушится большое несчастье.

— Что? До сентябрьских ид?

— Он утверждал, что в этом не может быть никаких сомнений. Ах, Клавдий, я с ума схожу от беспокойства — за нас, за тебя в особенности! — воскликнула она, исступленно обнимая его колени.

— Объясни, ты пугаешь меня!

— И есть чего пугаться! Он категорически заверил меня, что не пройдет и месяца, как мой муж умрет насильственной смертью и я сделаюсь вдовой!

Клавдий содрогнулся и побледнел.

— Месса, быть может, боги пожелали таким образом предупредить меня через этого человека. Именно в сентябрьские иды я намеревался обнародовать новый эдикт. Возможно, он будет плохо воспринят и вызовет беспорядки… или убийцы воспользуются моим появлением перед народом, чтобы убить меня… Нужно отложить это мероприятие на более поздний срок…

— Боюсь, этого будет недостаточно, ведь если он узнал о смерти моего супруга по звездам, значит, она предначертана, что бы ты ни делал. Ты так сведущ в истории, ты знаешь слишком много примеров подобной неотвратимости, чтобы надеяться избежать ее с помощью уловки. И потом, смерть эта, быть может, никак не связана с предстоящим выступлением перед народом.

— Значит, мне и впрямь нет спасения? Я закроюсь во дворце и не буду никуда выходить…

— Так ты не избежишь судьбы. Клавдий, еще я попросила Барбилла уточнить, идет ли речь о тебе, о цезаре. Он сказал, что может утверждать только то, что речь идет о моем супруге, но он не мог назвать имени. Он даже добавил, что видел этого человека рядом со мной в качестве супруга, но ему не показалось, что мы связаны с ним какими-то тесными узами.

— И все же это не так, — заявил Клавдий, с силой сжимая руки Мессалины.

— Конечно. Но вот о чем я подумала. Давай разведемся, и ты не будешь больше считаться моим мужем. А поженимся вновь, когда нам не будет грозить никакая опасность.

— Но ведь он предсказал по звездам смерть твоего мужа! И потом ты же знаешь, что мы не сможем пожениться вновь, только если ты после нашего развода вступишь в брак с другим мужчиной!

— Я подумала об этом. Смотри, Клавдий: ты разводишься со мной, я заключаю новый брак до сентябрьских ид, затем становлюсь вдовой, и вот я — свободна!

— Это чудовищно, Месса. И кто же даст согласие жениться на тебе, зная, что ему грозит столь скорая гибель?

— Полагаю, что такой найдется.

— Кто же он?

— Гай Силий.

— Силий? Я мало его знаю, но, кажется, это человек честный и добропорядочный. Нет, я не могу приносить его в жертву… К тому же я сомневаюсь, чтобы он согласился жениться на тебе.

— Ты заблуждаешься, Клавдий. Этот человек — лицемер. Он не однажды пытался соблазнить меня. Я всякий раз отталкивала его, но он так влюблен, что осмеливался вновь меня домогаться, так что мне пришлось совсем удалить его от себя. Я уверена, что, если я приглашу его в Лукулловы сады, он снова попытает удачи. Я могла бы сделать вид, что я с тобой в натянутых отношениях, что ты собираешься развестись со мной и, как только я стану свободной, соглашусь выйти за него замуж.