«В какие-то свои мечтанья…»
В какие-то свои мечтанья
Погружены пески равнин;
Луна заткала очертанья
Сетями светлых паутин;
Над далью, рощами маслин,
Стоят созвездий сочетанья,
Как бы застыли заклинанья
Меж ширью неба и долин.
Перед шатрами до рассвета
На этот сказочный наряд
Арабы нежные глядят;
Пред ними в чарках сок шербета;
Задумчива, полуодета,
Толпа девиц… И все молчат…
Лишь о любви и тайне где-то,
Волнуя, струны говорят.
ИЗ ТАЛМУДА
Трактат Авот гласит: Бодрится ум от знаний,
А сердце от любви закона. Нет тягостной любви и лишь полна страданий
Любовь Фамари и Аммона.
Предмет любви уйдет – забудутся беспечно
Любовь, и ласки, и обида; Но благо той любви, что будет крепкой вечно –
Ионафана и Давида.
Мудрец Нафан сказал: Нельзя исчислить смету
Грехам в Содоме и Гоморре,
Богатства, равного богатству Рима, нету
И нет сильней любви, чем к Торе.
Сказал Гамалиил: Кто Торы стал страницу
Учить седым, пред тьмой могилы,
Подобен старику, влюбленному в девицу,
Но не имеющему силы.
Рек рабби Симон: Истинам учить я буду,
И первая есть между ними –
Одна часть красоты рассеяна повсюду
И девять в Иерусалиме.
Но эту красоту вы можете, как в мирре,
Слезами потопить своими –
Одна страданий часть во всем великом мире
И девять в Иерусалиме.
УДЕЛ ЛЕВИТОВ
Чертя разумно линии межей
Великого раздела,
Колену Левиину Моисей
Не дал удела.
Сказал: Левиты позабудут плоть,
Как их межа забыта;
Принадлежит один удел — Господь –
Сынам Левита.
Прошли века. Израэль был разбит:
Его удел – гнет плена,
Но до сих пор задумчивый левит
Хранит удел колена.
Я понимаю, что врагам хотел
Левит предстать со славой,
Но как же смех не отнял твой удел,
О, рабби величавый?
В ШВЕЙЦАРИИ
Глубина небесная,
Камень-великан…
Пропасти отвесные
Падают в туман.
Каменны и щелисты
Стороны горы,
Склоны – можжевелисты,
Выступы – остры;
Кое-где нанизаны
Сосны в белой мгле;
Временем изгрызана,
Башня на скале…
К узким, мшистым келиям
Взлезу по камням,
К дряхлым подземелиям,
Сводам и орлам.
II
СЕКУНДЫ ЖИЗНИ
«Вы тоже не раз замечали…»
Вы тоже не раз замечали,
Есть как бы опушка у сна?
Уж брезжут какие-то дали,
Ясней очертания стали,
Темь стала прозрачна, нежна..
Редеет дремота, но где-то
Еще сновиденья видны,
Вы ловите смысл их, ответы,
Но блески сознанья, как светы
Крадутся, ложатся на сны.
Вы чуете, вот заиграют,
Ворвутся, как песни, лучи,
Но всё еще сказки витают
И женщины снов моих тают
На самой опушке в ночи…
В БИБЛИОТЕКЕ
Откинусь. Строги и важны молчащие
И книги и бюсты-мыслители.
Как славно… Лампы, страницы шуршащие
И тишь монастырской обители.
Я вижу милые лица читающих,
Серьезные, скромные, дельные,
И слышу шепоты: «стон голодающих»,
«Лассаль» и «исканья бесцельные».
«Я странную женщину знаю…»
Посв. Е.К.Щ.
Я странную женщину знаю.
Душа ее – это мое:
Я тайны ее понимаю,
Лишь только взгляну на нее.
Она несомненно прекрасна,
Но кто ж получил ее «да»?
И все говорят, что несчастна,
И очень она уж горда,
Что всё ее горе от скуки,
Что просто она холодна,
Но любят ее, ее руки,
Духи ее trefle-incarnat.
Но знаю я то, что в ней скверно
И чем она так хороша:
Душа ее страшно безмерна,
Такая большая душа…
И этой душой она смело
Всю жизнь, сразу всю, обняла,
А после в себя поглядела
И там уж души не нашла.
«В знакомой, привычной печали…»
В знакомой, привычной печали,
Один, он давно уже жил.
Над ним подшутили: сказали,
Что кто-то к нему приходил.
«Какая-то барышня были.
Ушли, не сказав ничего»…
Он думает… Нет, позабыли
Знакомые адрес его.
Но что-то вдруг в нем загорелось,
Мечтая, он странно стал ждать…
Как жалко! Быть может, хотелось
Кого-то ему приласкать…