Послесловие

Креативная память – главный враг историка. Желание забыть о чем-то искажает прошлые события, которые мы хотим вспомнить. Наша жизнь и окружающий мир могут быть оправданы только как эстетический феномен. «Эстетический» здесь подразумевает не жизнь ради жизни, а ее моральную оценку.

Амос Оз, известный израильский писатель, заметил следующее: «Там, где война зовется миром; там, где угнетение и преследование называют безопасностью, а убийство – освобождением, искажение понятий может быть предвестником страшных событий. В конечном итоге государство, режим, класс и идеи остаются нетронутыми, в то время как человеческая жизнь и достоинство разрушаются».

Беспрецедентное сотрудничество между Европейским союзом и Соединенными Штатами в вопросах внутренней безопасности, взаимообмен данными, MATRIX, технология «добыча данных», оправдываемые глобальной «войной с терроризмом», приобретают все большие масштабы и власть, являясь свидетельством общего стремления Америки и ЕС к тотальному владению информацией. Мы, те, кто искренне переживает за будущее мировой, национальной и международной политики, не можем позволить себе роскошь игнорировать тот факт, что нетерпеливый новый мировой порядок уже давно перестал быть всего лишь субкультурой. Это сила, которая руководит нами.

Если рассматривать демократию как власть народа, то тайные цели правительств и других влиятельных групп не подходят под данное определение. Именно поэтому идея существования подпольных групп влияния среди правительств, которые проводят секретные кампании против человечества, противоречит понятию свободы, и с этим нужно отчаянно бороться, если мы не хотим повторить роковые ошибки не столь далекого прошлого.

Стоит упомянуть слова агента секретной службы Великобритании, который очень точно охарактеризовал ситуацию, говоря о признаках угрозы узурпации со стороны мирового правительства: «Я просыпаюсь утром и думаю: „Произошел военный переворот“. И внезапно всё обретает смысл».

В сегодняшнем раздробленном обществе нас объединяют только человеческое достоинство и врожденное стремление к свободе. Это важнейшие человеческие ценности, которые понятны в любом уголке мира и не нуждаются в переводе. Их нужно защищать любой ценой.

И наконец, если кто-то станет над вами насмехаться и назовет вас скептиком, когда вы будете критиковать все те негативные моменты, которые присутствуют в тоталитарном обществе, воспримите это как комплимент. Грэхем Грин был абсолютно прав, когда сказал: «Писатель должен быть готов к переменам в любой момент. Его миссия – защищать жертв, а жертвы меняются».

Даниэль Эстулин

Памяти моего дедушки

Это был последний раз, когда я видел его живым. Пожилой человек девяноста шести лет сидел на старом развалившемся диване, вглядываясь куда-то через огромные очки. Он едва мог различить мои глаза. Дедушка был жив – потому что двигался и говорил, точнее, прилагал нечеловеческие усилия, чтобы соединить буквы, которые упорно отказывались это делать, в связные фразы. В последние месяцы своей долгой жизни моему деду – человеку, который всегда ясно и четко выражал свои мысли, любил пошутить и поспорить, – буквально не хватало слов. Рак лишил его речи до того, как забрал жизнь. Это было жестоко.

Купив обратный билет на самолет в Испанию, я зашел к нему попрощаться. Мы не сказали друг другу ничего важного. Я не находил подходящих слов. У меня перехватывало дыхание: я знал, что никогда больше его не увижу. «Прощай» – это было слишком простое и слишком страшное слово.

На столе гостиной стояла фотография моих бабушки и дедушки, сделанная сразу после их приезда в Канаду в 1983 году.

Любопытно, что оба человека, которые пристально смотрели на меня с пожелтевшей фотографии, казались живыми – ведь, когда был сделан снимок, эти люди двигались и говорили. Теперь они были мертвы. Остались лишь воспоминания.

Едва сдерживая слезы, я повторяю самому себе, что эта книга – попытка вернуться к честности и порядочности. Главная тема – это не политика и даже не открытая критика тоталитаризма. Скорее, это биение сердца одного человека, которому я воздаю должное. Поэтому ее стоит прочитать.

Клиническая смерть моего деда была констатирована 18 апреля 1995 года. Для всех умерший человек становится лишь воспоминанием, но не для близких. Ведь его поступки, его пример многому нас учат и обогащают нашу жизнь. Таким человеком для меня был мой дедушка, для которого я был любимым внуком. Он являлся олицетворением честности, примером стремления к жизни, образа и мышления. Но для меня важна не только его репутация. Он умел влиять на образ мыслей тех, кто за ним наблюдал и кто его слушал. Для меня он навсегда останется живым.

Когда я пишу эти строки, у меня капают слезы.

Все люди умирают как минимум два раза – физически и концептуально: когда перестает биться сердце и когда приходит забвение. Самыми счастливыми, самыми великими являются те, у кого вторая смерть отдаляется на длительный, возможно, неопределенный срок. Я полагаю, что в этом смысле мой дедушка был счастливым человеком. Каким-то чудесным образом люди, на жизнь которых повлияла смелость моего дедушки, стали выражать свое уважение. Звонили люди из разных стран, чтобы вспомнить моего деда, бывшего сотрудника службы контрразведки КГБ, и преклониться перед ним. Соболезнования этих людей звучали очень душевно и искренне. Их слова о любви и смерти до сих пор остались в моей памяти, хотя прошло уже больше десяти лет.

Мы знаем, как проходит наша жизнь, но я четко осознаю, что мне нужно рассказать вам о некоторых фактах далекого прошлого из жизни моего деда. Сейчас его детство большинству из вас наверняка кажется чем-то нереальным, фантазией, легендой.

Дед моего деда был солдатом в полном смысле этого слова. Он двадцать пять лет защищал Российскую империю, царей Александра II и Александра III. Мой дед последовал семейной традиции. Он участвовал в революции, гражданской войне в России, двух мировых войнах. Пока он защищал Минск в первые недели Второй мировой войны, вся его семья – одиннадцать братьев и сестер, его родители и бабушка в возрасте 104 лет – была уничтожена нацистами в Карасубазаре.

Умереть – это не значит отсутствовать. Это значит стать отсутствующим, быть кем-то, а потом исчезнуть, оставив след. Думая об умерших людях, воссоздавая их образ в своей памяти, мы вспоминаем подробности их жизни и поведения в той или иной ситуации, какие-то события. Мы как будто говорим с этим человеком.

Смерть в некоторых случаях – это не более чем вымысел. Нужны ли нам убедительные доказательства того, что кто-то существовал и был тем, кем он был? Во времена Сталина они наверняка были необходимы. Железная воля моего дедушки спасла многих людей от насилия и жестокости.

Дед не просто ограничивался тем, что существовал, он жил по-настоящему.

Прочитав следующие строки, вы, возможно, сделаете для себя самое важное открытие: мы по-настоящему живем, когда теряем рассудок, то есть когда влюбляемся, особенно когда влюбляемся безумно, самоотверженно, навеки.

Мой дедушка женился в 1930 году. У него было трое детей. Потом началась война. Он сражался в Беларуси, защищал Брест, но Красная армия была вынуждена отступить. В какой-то момент в результате неразберихи он потерял след своей семьи.

Вторая мировая война финансировалась Рокфеллерами, Лоэбами и Варбургами. В это был втянут также принц Бернард, основатель Бильдербергского клуба. Он был нацистом. Королевская семья Великобритании также симпатизировала нацистам, как и большая часть восточного либерального истеблишмента, который доминирует в экономической, политической и социальной жизни США. Чудовищный Гитлер был создан теми же, кто сегодня тайно посещает заседания Бильдербергского клуба, СМО и Трехсторонней комиссии. История для этих людей – это чистая доска, на которой можно писать что угодно, несмотря на недовольство остальных. После этого кто-нибудь может обвинить меня в том, что я негативно отношусь к Бильдербергскому клубу и подобным организациям?