— Не стоит беспокоиться, — отрезал он.
Задетая за живое, Сюзанна отстранилась и отняла руки от его головы. Снова Чарли оттолкнул ее. Но не совсем. Ощущение ее рук, гладящих его волосы, еще удерживало их вместе. Теперь, почувствовав себя беззащитным и одиноким, Чарли потянулся к Сюзанне.
— Я все время забываю, с кем я говорю, — прошептал он с короткой, печальной улыбкой.
Сюзанна прижала его голову к груди и прикоснулась щекой к его волосам. Хотя ей и было очень грустно, чувство благодарности переполняло ее сердце и согревало душу. Она нужна ему!
Когда они мчались назад, пересекая пустыню в обратном направлении, Чарли нервничал и хмурился, но Сюзанна решила, что это естественная реакция на внезапное известие о смерти отца. Пока они ехали, Чарли короткими, отрывочными фразами обрисовал ей свой план. Он подбросит ее домой и оставит там собирать вещи, а сам возьмет ее «вольво», чтобы съездить к себе за костюмом. Кредиторы шли за Чарли по пятам, поэтому ему было рискованно не только разъезжать по Лос-Анджелесу в своем «феррари», но даже просто появляться дома. Поэтому он должен вернуться как можно быстрее и оставшиеся дела уладить по телефону Сюзанны. Они переночуют у Сюзанны, отправятся в аэропорт рано утром, будут в Цинциннати к обеду, остановятся в отеле и сразу после похорон вернутся обратно в Лос-Анджелес. А что касается уик-энда в Палм-Спрингс, он обязательно состоится, это Чарли обещает.
К тому моменту как Чарли вернулся, Сюзанна уже собралась. Он прошел прямо к телефону и заказал два билета первого класса, затем позвонил в отель «Бродхем» в Цинциннати и забронировал двухместный номер.
— Нет, только на завтрашнюю ночь. В воскресенье утром мы освободим номер.
Как только самолет оторвался от бетона лос-анджелесского аэропорта, Чарли одну за другой проглотил две порции виски, откинул сиденье, повернулся лицом к окну и заснул. Сюзанна в одиночестве покусывала бутерброд с икрой и потягивала мелкими глотками скверное шампанское. Она чувствовала себя, как выдохшееся вино. Радость, пузырьками бурлившая в ней, иссякла. Чарли Бэббит снова обошелся без нее.
Чарли не проснулся, когда начали разносить обед, и Сюзанна не стала будить его. Должно быть, напряжение последних дней совсем его измотало. Смирившись со своим одиночеством, она поковыряла вилкой салат из омаров и съела половинку цыпленка по-корнуолльски.
Чарли проснулся, как только самолет начал снижаться, и сразу же почувствовал сильный голод. Когда эффектная рыжеволосая стюардесса выразила сожаление, что кухня уже закрыта, а еда заперта на ключ, Чарли одарил ее своей Улыбкой Номер Один, Убийственной, и нежно промурлыкал:
— Киска, прости, что я причиняю тебе столько хлопот, просто я весь день не ел и умираю от голода.
Через несколько минут стюардесса вернулась с тяжело нагруженным подносом — холодные креветки, филе-миньон с грибами (мне не подавали филе-миньон, ядовито заметила Сюзанна), жареный картофель, салат, горячие булочки, шоколадный мусс, свежезаваренный кофе и коньяк.
— Этого достаточно? — спросила стюардесса, с трудом переводя дыхание.
Улыбка Номер Один стала еще ослепительнее.
— Бы спасли мне жизнь, — промурлыкал Чарли, — я не знаю, как и благодарить вас.
— «Знаешь, — подумала Сюзанна по-итальянски, глядя на смачно жующего Чарли, — ручаюсь, что знаешь».
Отель удивил Сюзанну. Большой и некогда аристократичный, «Бродхем» был очень стар. Остатки былого величия еще были заметны, но обшарпанный мраморный пол и потрескавшиеся хрустальные люстры говорили скорее о прошлой респектабельности, нежели о сегодняшнем благополучии.
Чарли Бэббит предпочитал все новое, ухоженное, яркое, шикарное и современное. Здесь было совсем иначе.
Когда они зарегистрировались у портье и их провели в отведенный им убогий номер, Сюзанна едва держалась на ногах. Единственное, чего она хотела, это отправиться спать. Завтрашний, начинающийся с похорон день обещал быть тяжелым, да и сегодняшний был немногим легче. Перед ней как в тумане промелькнули высокие потолки с осыпающейся штукатуркой, карнизы с облезлой позолотой, потертые бархатные гардины…
Впечатление на нее произвела лишь огромная допотопная ванна и бескрайняя двуспальная кровать. Сюзанна приняла ванну и тут же уснула.
Чарли лежал рядом с ней без сна, курил «Лаки» одну за другой и смотрел в темноту.
Воскресное утро принесло еще больше сюрпризов. Когда Сюзанна вышла из спальни в строгом черном костюме и темных чулках, Чарли перед зеркалом поправлял свой скромный галстук. Он выглядел необычно. Она никак не могла понять, в чем дело.
Чарли был одет в костюм, который она раньше не видела, и что-то в нем — может быть, старомодный покрой или темная ткань в узкую полоску — превратило его из блестящего Анджелино, одетого с иголочки, в молодого восточного бизнесмена, в чьей честности и рассудительности невозможно усомниться. Ни один голливудский торговец подержанными автомобилями не мог бы выглядеть так. Лишь когда он надел свои неизменные темные очки, Сюзанна узнала что-то от прежнего Чарли Бэббита.
Самое удивительное было в том, что его вдруг появившееся достоинство не было наигрышем или очередной из его многочисленных масок. Сюзанне это было совершенно ясно.
Машина, которую они взяли напрокат, ждала их у позолоченных вращающихся дверей отеля. Это был солидный черный «линкольн», очень подходящий для такого случая. Еще один сюрприз, хотя она, конечно, не думала, что Чарли способен поехать на кладбище в модном красном «кадиллаке».
Они сидели рядом и молчали, пока машина, тихо урча, пробиралась по центральным улицам Цинциннати по направлению к пригородам Бетон, кирпич и сталь уступили место траве и деревьям, небольшим одноэтажным домиками — еще дальше — солидным, ухоженным домам, привольно раскинувшимся за оснащенными сигнализацией оградами, пока «линкольн» наконец не свернул в каменные ворота кладбища. Мемориальный парк, основанный в 1835 году, был красив, как картинка в рекламном проспекте. Среди округлых холмов притаились ухоженные зеленые лужайки, усаженные кипарисами и ивами. Их населяли респектабельные покойники, терпеливо ожидавшие судного дня в мраморных склепах или под гранитными плитами.
Траурная церемония проходила на вершине холма, в одном из самых престижных участков парка. Около дюжины солидных седоволосых мужчин и женщин, одетых в черное, собрались вокруг открытой могилы. Если не считать ярко-голубого летнего неба, картину оживляла лишь пурпурная мантия священника и огромный венок из прекрасных алых роз с простой надписью «Сэнфорд Бэббит».
Когда машина остановилась и Чарли вышел, одергивая пиджак, взгляды присутствующих обратились к нему.
— По-моему, тебя ждали, — тихо сказала Сюзанна.
Чарли расправил плечи и, погруженный в молчание, медленно двинулся вверх по склону холма. Сюзанна следовала за ним, держась чуть сзади. Как только они подошли к могиле, началась скромная панихида. Они выслушали ее молча, не повторяя за священником рефрен молитвы и не подхватив пения гимна, хотя Сюзанна не смогла удержаться и перекрестилась, когда священник произнес: «Я есмь Воскресение и Жизнь». Она это сделала машинально.
Служба была краткой, может быть, даже слишком. Чарли бросил горсть земли на пышный, отделанный бронзой гроб отца, не проронив ни слезинки. Он кивнул Сюзанне, и она медленно пошла вниз, к машине, но Чарли вдруг окликнул один из присутствующих. Они пожали друг другу руки. Должно быть, это и был Джон Муни, старый адвокат мистера Бэббита. Она не слышала, о чем они разговаривали, но видела, как Муни достал связку ключей, отделил от нее несколько и передал Чарли, который спрятал их в нагрудный карман.
Чарли Бэббит, ни разу не оглянувшись, спустился вниз. Усаживаясь в машину рядом с Сюзанной, он произнес только:
— Планы меняются. Мы останемся в Цинциннати еще на одну ночь, ладно? Мне нужно кое-что сделать перед отъездом.