В результате победили и те и другие. Мамертинцы направили просьбы о помощи и в Рим, и в Карфаген, и оба города на нее откликнулись. Войска Карфагена вошли в Мессану, чтобы усилить ее обороноспособность против армии Сиракуз, именно в то время, когда римская армия (впервые за всю историю Рима покинувшая территорию Италии) высадилась южнее Мессаны. Гиерон увидел, что римляне ближе, и предложил им сражение. Римляне согласились и нанесли сиракузской армии сокрушительный удар. Вторая попытка Гиерону была не нужна. Он сразу понял, что с римлянами воевать бесполезно, и, будучи не в силах их победить, стал их союзником.
В 263 г. до н. э. он подписал мирный договор с Римом. В оставшийся период своего правления (а оно в целом продолжалось пятьдесят пять лет) он предоставил римлянам и карфагенянам вести все войны. Сам оставался верным союзником Рима, и с ним Сиракузы прожили свой последний период относительной независимости.
Глава 10. ХАНААН ПРОТИВ РИМА
Войны между Римом и Карфагеном, известные в истории как Пунические (так римляне называли карфагенян), были самыми масштабными из всех виденных до той поры. Сражения, возможно, и не были столь впечатляющими, как гигантские походы и победы Александра Великого, но ни Рим, ни Карфаген не были таким легкопреодолимым препятствием, как Персия. Война на западе была жестокой, обе стороны настроились победить или умереть, и Рим ни разу, а Карфаген почти ни разу не пожелал заключить мир после одного-двух поражений, как это всегда делали македонцы.
Город Карфаген был намного больше и богаче. В период наивысшего расцвета численность населения составляла 700 тысяч человек, и вполне вероятно, в III в. до н. э. он был самым крупным городом Средиземноморья. Кроме того, он имел флот, а Рим нет. Однако союзники Карфагена вечно находились в тревоге и беспокойстве, потому Карфаген никогда не мог вести войну вблизи дома, а римские владения, напротив, были надежны как скала. Карфаген воевал в основном силами наемников, и они могли стать опасными, если им не заплатить. Воины Рима были гражданами своей страны и воевали не за деньги.
Карфагеняне очень скоро убедились в воинском искусстве римлян. В 264 г. до н. э., разгромив Гиерона, они двинулись на карфагенян, фактически оккупировавших Мессану, и прогнали их оттуда. Так началась 1-я Пуническая война. Какое-то время борьба шла с переменным успехом, но потом римляне, постоянно наращивая свою силу, начали побеждать. Карфагеняне поздно поняли, что воюют теперь с гораздо более серьезным противником, нежели сиракузские воины, с которыми они так долго сражались, и этот противник еще более опасен, чем Пирр.
И все-таки Карфаген вполне мог считать, что ему нечего бояться локальных поражений на Сицилии. В конце концов, их там громили в прошлом не раз, но выгнать с острова никому не удалось, потому что они господствовали на море.
Но римляне тоже это понимали. С помощью греческих корабельных плотников они учились строить корабли и сражаться на море. К 260 г. до н. э. они фактически превратились в морскую державу, равную Карфагену. К удивлению последнего, римляне стали одерживать победы на море, и Карфаген понял, что он оказался перед угрозой совершенно иного масштаба.
Римляне пошли дальше. Имея собственные корабли, они могли теперь повторить тактику Агафокла, но при гораздо более благоприятных обстоятельствах. Им не надо было выскальзывать из заблокированных гаваней, сражаться с неравными силами противника, имевшего больше кораблей и войск. Флот, состоявший из 330 кораблей, отправился на Сицилию, а затем в Африку, куда он прибыл в 256 г. до н. э., разгромив карфагенский флот, пытавшийся его остановить. Экспедиционные силы в Африке под командованием римского полководца Марка Атилы Регула начали готовиться к взятию Карфагена.
Город, казалось, не испытывал никакого беспокойства. Набег Агафокла шестидесятилетней давности ничему не научил карфагенян. Город по-прежнему стоял незащищенный, окруженный богатыми пригородами, где жили люди, не имевшие понятия о военных действиях и готовые сдаться при приближении жестоких римлян в надежде спасти свое богатство или, по крайней мере, жизнь. Сам город, охваченный паникой, был осажден и приготовился капитулировать.
Он запросил у Регула условия капитуляции, и уверенный в своем успехе Регул хватил через край. Карфаген должен был отдать римлянам не только Сицилию, но и все другие острова Западного Средиземноморья. Он должен был также сдать свой флот и заплатить громадную контрибуцию. Самое катастрофическое поражение не привело бы к более жестким условиям, поэтому Карфаген решил продолжать борьбу. Его жители были, в конце концов, хананеями, а они по традиции сражаются до последнего, если на них по-настоящему давят. Регул давил по-настоящему.
В это время в городе находился наемник по имени Ксантип. Он был родом из Спарты, и, хотя прошло уже полтора века с тех пор, когда Спарта господствовала в Греции, потомки сохранили ее военные традиции. Ксантип предложил повести за собой карфагенское войско, убедив, что у римлян плохой командир и побеждают они только благодаря тому, что карфагеняне еще по-настоящему не сражались.
Властям Карфагена очень хотелось предоставить спартанцу право делать все, что он в силах, и Ксантип собрал всех оказавшихся под рукой наемников и всех слонов, которые были в городе. (Карфагеняне использовали местных слонов, обитавших в Северной Африке, это вымерший ныне мелкий вид.) Он решил проверить, чего можно добиться дерзостью в войне, в которой до сих пор ее демонстрировали только римляне.
Ксантип напал неожиданно. Римляне, уверенные в капитуляции города, были захвачены врасплох. Кроме того, оказалось, что Ксантип был прав: Регул в общем-то не был способным полководцем. Римская армия, превосходящая карфагенскую по численности и по части военного искусства, была почти уничтожена, а Регул в 255 г. до н. э. взят в плен. Произошла самая большая военная катастрофа для римлян на суше, и Карфаген был спасен. Война вернулась на Сицилию, где Карфаген заставил Рим драться на море и на суше и держался с ханаанским упорством, но постепенно все-таки уступал упорству римлян, которое было по крайней мере не меньшим.
Карфаген, возможно, и не продержался бы так долго, если бы у него не появился более сильный полководец, чем Ксантип, и к тому же не наемник, а уроженец Карфагена — Гамилькар. Его имя возникает в истории Карфагена несколько раз. Этот Гамилькар, величайший из всех, отличается от остальных своим вторым именем — Барка. То ли это было действительно родовое имя, то ли кличка, поскольку оно означает «молния», а Гамилькар Барка славился быстротой и силой своих ударов.
Величайшей неудачей для Карфагена оказалось то, что Гамилькар Барка слишком поздно родился. Ему было шесть лет во время 1-й Пунической войны. Когда он стал наконец достаточно взрослым, чтобы проявить свои способности и возглавить в 247 г. до н. э. карфагенскую армию (даже тогда ему было двадцать с небольшим), война для Карфагена была почти проиграна. На Сицилии во власти Карфагена оставались только Лилибаум и Дрепанум, стоявшие на западном берегу на расстоянии 15 миль друг от друга.
Чтобы отвлечь внимание, Гамилькар Барка высадился с войском на северный сицилийский берег, в горном районе у Панорма, сделав его базой для партизанских вылазок, доводивших римлян до отчаяния. В течение нескольких лет он отбивал все попытки римлян заставить карфагенян уйти. И в этом человеке римляне увидели более сильного и упорного противника, чем весь Карфаген.
Но Гамилькар Барка не мог успеть повсюду. Римляне, уже потерявшие на море несколько флотов из-за действий Карфагена и штормов, которые разрушили и множество карфагенских кораблей, решились на последнюю попытку. Они построили еще один флот, и в 241 г. до н. э. им удалось снова одержать победу над карфагенским флотом. И теперь мужество покинуло Карфаген — он сдался.