— Все верно, — кивнула я. — Но что вы хотите этим сказать?

— Только то, что, пока не поздно, вы должны принять предложение, которое я вам сделала. Оно не может так долго оставаться без ответа. Я собиралась поговорить с вами сегодня после обеда, но…

— И все-таки я вас не понимаю.

— Хорошо, буду с вами совершенно откровенной. Как вы считаете, от кого я жду ребенка?

— От своего мужа, естественно.

— Мой муж не интересуется женщинами — он импотент. А граф не хочет жениться, но желает, чтобы его сын был наследником. Теперь вы понимаете?

— Это меня не касается.

— Поверьте, я действительно пытаюсь помочь вам. Я знаю, вы считаете это странным, но такова правда. Я не всегда была обходительна с вами, и вы поэтому удивлены моим участием в вашей судьбе. Возможно, я поступаю так потому, что люди, подобные вам, более ранимы, чем все остальные. Граф — очень своеобразный человек. Впрочем, как и все де ла Тали. Они никогда не интересовались никем, кроме самих себя. Вы должны уехать отсюда и должны позволить мне помочь вам. Сейчас я могу это сделать, но пока вы колеблетесь, можете упустить шанс. Разве не согласны, что это блестящий шанс?

Я не ответила. Мои мысли теперь были заняты только тем, что Клод носит ребенка графа. И именно этот ребенок унаследует титул, все имущество и владения. А любезный Филипп будет выступать в роли отца. Это была плата за возможность стать графом де ла Таль, если Лотэр умрет раньше него, за то, чтобы называть замок своим домом.

Она права, подумала я. Мне надо уехать.

Клод внимательно посмотрела на меня и произнесла кротким, почти нежным голосом:

— Я знаю, каково вам сейчас. Лотэр был так внимателен к вам, не правда ли? Вы отличаетесь от всех нас, а его всегда привлекала новизна. Вот почему он не способен на нечто постоянное. Уезжайте! Этим вы убережете себя от… боли, которую вам могут причинить… Как же вы решили? — спросила она. — Могу я заняться организацией этой поездки?

— Я подумаю.

Клод пожала плечами и пошла к двери. Обернувшись у порога, мягко произнесла:

— Спокойной ночи.

Долгое время я лежала без сна. Если я останусь, мне предстоит пережить нелегкие испытания, которые глубоко ранят мою душу. До сего момента я даже не предполагала, до какой степени горька и печальна моя участь.

11

Когда через несколько дней граф вернулся в замок, он казался чем-то озабоченным и не делал попытки увидеться со мной. Что же касается меня, то я настолько была потрясена откровениями Клод, что стремилась избегать его. Я говорила себе, что если я на самом деле любила графа, то не поверила бы Клод. Но факт оставался фактом — я верила в то, что сказанное ею могло быть правдой. Однако, как это ни странно, мои чувства к нему остались прежними. Ведь я любила его не за добродетели и знала, что он за человек. Поначалу я думала о нем довольно плохо, но доброе отношение к Габриэль и чете Дюбуа изменили мое мнение.

Мысли путались в моей голове, я никак не могла окончательно разобраться в своих чувствах. Единственное, что я знала точно, так это то, что без него моя жизнь будет безрадостной и бессмысленной. Естественно, я не могла спросить у него, правду ли рассказала мне Клод. Нас разделяла непреодолимая пропасть. Этот человек оставался для меня загадкой — и все же я не могла представить свою жизнь без него.

Я боялась признаться себе в том, насколько глубоко и беззаветно полюбила его.

Обстановка в доме становилась все более напряженной. Назревал какой-то кризис… И когда он наступит, думала я, определится и мое будущее.

Как мне представлялось, атмосфера подобного возбуждения всегда царит накануне уборки урожая. Однако в данном случае речь шла об окончании очередного этапа моей жизни — я приближалась к завершению работы и не могла бесконечно оставаться в замке. Мне надо было бы поговорить о моем будущем с графом, но я испытывала полное отчаяние, представляя себе, как скажу ему, что уезжаю…

Я полностью вросла в эту феодальную жизнь, и с моим строгим английским воспитанием старалась стать ее частью. А может быть, я заблуждалась. Я ухватилась за спасительное «может быть», которое стало моей единственной надеждой.

В этот странный период ожидания как-то очень неожиданно возникло ощущение опасности. Мне снова стало казаться, что за мной следят, и я никак не могла избавиться от этого неприятного чувства. Постоянно раздавались какие-то звуки, когда я возвращалась в свою комнату. Желание внезапно обернуться, оглянуться через плечо, чтобы посмотреть, что творится за моей спиной, как-то неожиданно проснулось во мне и уже не отпускало.

Я постоянно помнила о ключе, который носила с собой, собираясь показать только графу. Втайне я лелеяла надежду, как приду и скажу, что нашла изумруды, ибо с каждым днем во мне росла уверенность, что именно мне предстоит их отыскать. Возможно, думала я, граф будет так рад, что если до сих пор серьезно обо мне не думал, то теперь-то все станет иначе.

Что за глупые идеи приходят порой в голову влюбленной женщины! — удивилась я. Я витаю в облаках и рисую в своем воображении фантастические картины, пытаясь убедить себя в их реальности!

Сам граф, однако, не спешил увидеть меня. Временами мне казалось, что они с Клод посмеивались над моей наивностью. То, что для меня, англичанки, представлялось аморальным, для французов было вполне нормальным. Граф не хотел жениться, но желал видеть наследником имени, владений и имущества своего сына. Филипп в качестве награды будет владеть всем этим до совершеннолетия мальчика, а если граф вдруг умрет, сможет считать замок своим домом. Клод наслаждается со своим любовником, блюдя при этом достоинство и честь. Как все логично, как разумно!

Но мне претило подобное лицемерие, поэтому я и не торопилась увидеть графа, так как боялась, что не смогу скрыть своих чувств. Однако при этом я соблюдала предельную осторожность и бдительность.

Однажды после обеда я пошла навестить Габриэль, беременность которой стала весьма заметной. Сама же она была очень довольна своим положением. Мы немного поболтали с ней.

Попрощавшись, я отправилась кратчайшей дорогой через лес и еще сильнее, чем раньше, почувствовала, что меня кто-то преследует. Но на этот раз я не на шутку испугалась. Я оказалась одна в том самом лесу, где пытались убить графа. Где-то недалеко раздался хруст сломанной ветки, и меня охватил самый настоящий страх.

Я остановилась и прислушалась… Было тихо, и все же я чуяла опасность. Поддавшись внезапному импульсу, я бросилась бежать. Мною владела такая паника, что я почти завопила от ужаса, когда моя юбка зацепилась за колючий куст ежевики. Я рванулась так, что на колючках остался кусок ткани.

Мне так и слышался позади звук торопливых шагов. Но, когда я выбежала из рощицы и оглянулась, то никого не обнаружила. Я быстро пошла к замку.

Около виноградников я встретила Филиппа верхом на лошади. Едва завидев меня, он воскликнул:

— Это вы, мадемуазель Лоусон, что-нибудь случилось?

Я не стала скрывать своего состояния.

— Со мной сейчас в лесу произошло не очень приятное приключение. Мне показалось, что меня кто-то преследует.

— Вы не должны ходить в лес одна.

— Да, я понимаю, но не подумала об этом.

— Вероятно, вы вспомнили, как нашли моего кузена, когда в него стреляли, и поэтому вам показалось, что за вами кто-то следит. Это мог быть охотник на зайцев.

— Наверное.

Филипп спешился и стоял рядом, глядя на виноградники.

— У нас в этом году будет рекордный урожай, — сказал он. — Приходилось ли вам когда-нибудь видеть сбор винограда?

— Нет.

— Вам очень понравится. Теперь уже недолго ждать. Виноград почти созрел. Не хотите ли заглянуть в погреба? Вы сможете увидеть, как готовят корзины. Все уже находятся в предуборочной лихорадке.

— А мы не помешаем?

— Нисколько. Им нравится думать, что все взволнованы точно так же, как и они.