— Нет, что ты, я никогда не испытывала к ней подобных чувств. Сначала я думала, что ревную к ней бабушку — та была без ума от Сабрины. А потом решила, что она охотится за Рори. Сейчас я понимаю, что Сабрина похожа на безрассудного ребенка, которому просто нравится здесь. Я, конечно, не жалею, что помогла ей, но впредь благотворительностью заниматься не собираюсь.

— Насчет Рори — послушай, что я скажу тебе. Я знаю, что все договорились избегать этой темы, но тебе все же лучше высказаться, а не держать это в себе.

Джорджия выпила кофе.

— Не обижайся, Триш, но я не хочу это обсуждать. Даже с тобой. Ты уже сказала доктору Ходсон, что прекращаешь лечение?

Триш, слегка разочарованная тем, что Джорджия наотрез отказалась говорить о Рори, кивнула.

— Да, я объяснила ей, что не хочу превращаться в сумасшедшую мамашу-профессионалку. Знаешь, такую, которая всю жизнь барабанит на пианино детские песенки и обклеивает комнату бумагой для рисования. К тому же от детей такой кошмарный беспорядок! Я не понимала этого, пока не увидела квартиру Сабрины. Сейчас мы с Джедом можем заниматься сексом в любое время. А детишки всегда появляются рядом совсем неожиданно, показывая на тебя пальчиком и вопрошая: «А это что такое?» А еще…

— Ну, ладно, хватит, — Джорджия воздела в мольбе руки. — Я все поняла. А что ответила доктор Ходсон?

— Мне кажется, она решила, что я немного того, — призналась Триш. — И Джед тоже уверен, что я передумаю. Но я твердо решила. Если я забеременею, то только потому, что так суждено. Пусть программа искусственного оплодотворения сослужит службу тому, кто хочет этого больше, чем я. Если бы не пример Сабрины, я могла бы совершить непростительную ошибку.

Она начала убирать печенье и чашки, оставив Джорджию размышлять над изменчивой человеческой природой. Но это продолжалось недолго.

В офис влетела Сесилия с ворохом пакетов от «Кэмп Хопсон».

— Скорее ужинать, дорогая! — Она радостно улыбнулась Джорджии, которая уже наливала ей чашку кофе из неисчерпаемого кофейника. — Я так убегалась. И Кену тоже налей чашечку, будь умницей. Он сейчас придет. Как прошла поездка? Ты намного лучше выглядишь! — Она открыла один из пакетов. — Скажи мне, что ты об этом думаешь? Подойдет для бала у Бримстоунов? Я знаю, что коричневый — не мой цвет, но не уверена, что черное платье еще годится для выходов. — Бабушка вытащила шелковое платье и встряхнула его.

— О! — живо отреагировала Триш. — Фантастика! Кайма всегда так эффектно смотрится, правда?

Джорджия уставилась на покупку. Это были, скорее, какие-то полоски, а не платье, причем совершенно прозрачные.

— Ты уверена, что…

— Абсолютно! — заявила Сесилия, укладывая платье в коробку. — С правильно подобранными туфлями и яркой бижутерией оно всех сразит повал. Теперь нам надо подумать и о твоем наряде, дорогая.

— Я никуда не поеду.

— Нет, поедешь. Поедут абсолютно все — даже Сабрина, если она будет себя хорошо чувствовать и если мы убедим маму Мари добавить Оскара в длинный список детей, требующих присмотра. Ну, что тебе хочется? Что-нибудь облегающее? Или безумно сексуальное? Можешь поднять волосы, и…

— Я никуда не поеду, — повторила Джорджия. — Я не хочу испортить всем вечер своим бесконечно несчастным видом.

— Нечего себя накручивать! — Сесилия нахмурилась. — Ты пойдешь на вечер и будешь радоваться жизни. А одна из радостей бала у Бримстоунов заключается в том, что все друг друга знают, так что никому не нужен на этот вечер партнер. Может быть, ты встретишь там кого-нибудь, и…

Джорджия встала.

— Я ни за что не пойду, если ты собираешь играть там роль свахи, понятно? И я не хочу, что бы мне подбирали пару — какого-нибудь Вейни, Шейни, Варрена или Даррена, которые работают в фитнес-центре и проводят время в клубах или в драках с болельщиками команды-соперника, и у которых коэффициент интеллекта ниже, чем у участников комического шоу, и…

Сесилия сделала большой глоток кофе и поперхнулась.

— Слава тебе господи! Ты приходишь в себя! Еще неделю назад ты и не думала спорить со мной! Мы замечательно проведем время, и… Куда это ты собралась?

— Навестить Сабрину. — Джорджия задержалась в дверях офиса. — После этого я приму душ, теплый душ. А потом я подумаю — может быть! — что надеть на бал у Бет и Спенсера. Но, — она взглянула на бабушку, — я ничего не обещаю, поэтому не очень-то надейся.

В квартире Сабрины царил хаос, но Алан, который держал на руках Оскара, казалось, совсем не замечал этого разгрома. Джорджия посмотрела на него внимательно. Он как-то неуловимо изменился. Джорджия встряхнула головной. Да он просто сиял от радости.

— Я на минутку. Думала, что Сабрина одна и не совсем здорова.

Алан робко улыбнулся.

— Бедненькая моя, каждый раз, когда ее тошнит, я чувствую себя таким виноватым. Зато она так храбро держится. Прямо маленький львенок! Мы уже выбрали дату.

— Дату? — Джорджия пробиралась сквозь игрушки и одежду.

— День свадьбы! — Алан светился от счастья. — На следующий день после бала у Бримстоунов. Конечно, не лучший вариант, но это ближайший день, который нам смогли назначить.

— Прекрасно. О! — Джорджия только что заметила. — Ты сбрил усы.

— Сабрине они не нравились. Она говорит, что усы меня старят. Мы, конечно, всех вас пригласим. А твоя бабушка сказала, после регистрации устроит в офисе вечеринку. Ах, Джорджия, я представляю, как отвратительно ты должна себя сейчас чувствовать, но я так счастлив!

Джорджия обняла Алана. Она была рада за них обоих. Но ей самой было так больно…

— Алан, вы с Сабриной не очень обидитесь, если я не приду на свадьбу? Я боюсь, что не смогу справиться со своими чувствами. Если я вдруг расплачусь на работе, то всегда смогу выскочить, но я не хотела бы испортить вам такой большой праздник.

Алан потрепал ее по плечу.

— Я все понимаю. Мы оба очень хотели бы, чтобы ты пришла, но поступай, как тебе самой лучше. Если передумаешь, то мы будем очень рады твоему приходу.

Услышав булькающие звуки и хлопанье двери в ванной, Джорджия сделала вывод, что Сабрине полегчало, и решила ускользнуть прежде, чем на нее обрушат описания свадебного платья, цветов и медового месяца.

— Передавай привет Сабрине, — сказала она на ходу. — Будьте счастливы.

«Они наверняка будут счастливы, — подумала Джорджия, пересекая двор. — Сабрина, должно быть, на седьмом небе. Две хромые уточки, которых она спасла, будут жить долго и счастливо. Ах, если бы кто-нибудь взял ее саму под свое крыло и избавил от горького отчаяния!»

Когда Джорджия вошла в дом, то увидела на автоответчике сигнал. Она застонала. Она его давно не включала — на случай, если Рори вздумает позвонить. Наверное, Сесилия включила автоответчик, когда Джорджия была в отъезде. Она нажала кнопку, уже приготовившись стереть сообщение, если оно окажется от Рори, однако в глубине души надеялась, что это он. Предательская мысль…

— Привет, малышка! Это я, Мораг. Мы скоро заскочим к вам. Не знаю точно когда. Генри передает привет. Скажи бабушке, что скоро увидимся.

В конце сообщения послышались звуки воздушных поцелуев.

Джорджия выключила автоответчик, сама не зная, плакать ей или смеяться. Только визита родителей ей сейчас не хватало!

Глава двадцать четвертая

Ежегодный бал у Бримстоунов уступал по значимости только танцевальному вечеру в Торгово — промышленной палате. Бет, одетая в желто-зеленое платье, отделанное искусственными бриллиантами и напоминавшее модели Вивьен Вествуд, и Спенсер во фраке, который надевал два раза в год, встречали гостей в фойе «Мэнор-отеля» дружелюбными улыбками и бокалом теплого «Асти».

Чувствуя себя несчастной ровно настолько, чтобы обойтись без помощи добрых самаритян, Джорджия проскользнула в зал, прячась за Сесилию и Кена.

— Боже, — прошептала Триш ей в ухо. — Ты выглядишь просто чудесно! Должна заметить, траурные одежды выгодно подчеркивают твою бледность.