Теперь же он не знал, что сказать. Неужели она пришла, чтобы сообщить, что не придет? Нет, этому поверить он никак не мог. Она появилась здесь, чтобы довести до логического конца то, что началось в кабинете, а он разрушил ее романтический настрой, появившись из темноты, вместо того чтобы ждать ее там, где она предполагала его застать…

Он сделал шаг в ее сторону:

— Мне бы хотелось поговорить с тобой.

— Хм… О чем? — Она была настолько смущена, что с трудом выговорила даже этот короткий вопрос.

Рай задумался над ответом. Меньше всего ему хотелось отпугнуть Дину, и он боялся, что если без предисловий объяснится в своих чувствах, то результат будет именно таким.

— Отнюдь не о вселенских проблемах, — сказал он, слегка улыбнувшись, чтобы немного разрядить обстановку. Ему хотелось показать, что он не видит ничего особенного в данной ситуации и ей тоже не следует нервничать. — Просто поговорим, что-то скажешь ты, что-то скажу я, ну и так далее.

Поговорим… Да, возможно, им нужно поговорить. В голове Дины все еще была неразбериха, но совсем неплохо узнать друг друга получше. Конечно, если у их отношений есть какая-то перспектива. Может, он думает именно об этом? Надеется на это? Она нервно вздохнула, боясь обмануться. Но как приятно было думать об этом… Он уважает ее. Он не воспринимает ее как девушку на одну ночь…

Ее губы сложились в нервную улыбку:

— Ты желаешь поговорить именно здесь? Рай широко улыбнулся:

— Ну, здесь не лучшее место для откровенных бесед. Можем проехаться на машине, если хочешь.

Выезжающая с ранчо машина разбудит всех его обитателей…

— Есть еще сеновал, — сказала она. Она до сих пор не очень представляла, о чем они будут говорить, но при желании на сеновале двое могут беседовать всю ночь, не опасаясь быть подслушанными.

После его наглого приглашения заняться любовью на сеновале Рая удивило ее предложение побеседовать именно там. Машина действительно наделает слишком много шума. Дом исключается — там Нетти, поэтому, если они хотят уединиться в закрытом помещении, остается лишь амбар или другая из надворных построек.

— Сеновал так сеновал, — сказал он и жестом указал на лестницу. — Прошу.

Он полагал, что, поднимаясь вслед за ней, сможет поддержать ее, если она оступится, но Дина вскарабкалась по лестнице проворнее лани.

— Похоже, ты много раз бывала тут, — заметил он, сделав последний шаг.

— Бесчисленное количество! — Дина остановилась, подождав, пока Рай приблизится к ней.

Огромный сеновал разделяла единственная стена. Он уже много лет не использовался для хранения сена, и в воздухе стоял затхлый запах. Здесь было темнее, чем внизу, но Дина точно знала, где находится дверь в маленькую комнату, и уверенным шагом направилась к ней.

— Осторожно, — предупредил Рай, боясь, что она может споткнуться.

— Этот сеновал я знаю как свои пять пальцев, — отозвалась она.

— Не сомневаюсь, но здесь вагон всякого старья.

— Так было всегда, — с недовольной гримасой сказала Дина.

Они подошли к двери. Рай потянул за ручку.

— Скажи лишь слово, и я распоряжусь, чтобы парни навели порядок, — сказал он и открыл дверь.

Сквозь многолетнюю пыль, скопившуюся на стеклах двух окон, просачивался свет фонарей со двора. Дина заморгала. Если не считать небольшого участка, где стояла кровать, вся комната была уставлена ящиками и старой мебелью.

— Какой жуткий беспорядок, — с отвращением произнесла она. — Неужели здесь найдется хоть одна действительно нужная вещь?

— Одна, может быть, и найдется, — усмехнулся Рай. — С тех пор как я пришел сюда работать, меня так и подмывает произвести уборку. Но… — Он осекся, не желая сказать ничего дурного об отце Дины.

— …но тебе не позволил отец, — закончила Дина. Ее взгляд переместился на кровать. — Ты поставил кровать. Или она уже была здесь?

— Да, разобранная на части. Пришлось ее отремонтировать и купить простыни и одеяла. Иногда я люблю побыть в одиночестве.

— И тогда ты приходишь сюда, — улыбнулась она. — Но ведь зимой здесь холодно. Он тоже улыбнулся:

— Конечно, в мороз я на сеновале не сплю. Но летними ночами здесь неплохо.

— Например, сегодня.

Они стояли лишь в нескольких дюймах друг от друга. Рай вдыхал запах ее духов, и от ее близости у него кружилась голова. Подняться на сеновал, чтобы побеседовать, — это было не самым разумным решением! Они здесь совсем одни, и вокруг так тихо, что он почти слышал биение ее сердца, — о своем и говорить нечего!

Им негде даже сесть. Конечно, если не считать кровати.

— Что ж, — сказала она, повернувшись к Раю, и ее сердце заколотилось еще сильнее. Они стояли, не отрывая взглядов, и сам воздух вокруг них, казалось, наполнился сексуальным возбуждением.

И вдруг они бросились друг другу в объятия.

— Дина, — хриплым шепотом произнес Рай, прежде чем прильнуть к ее губам. Это был страстный, жадный поцелуй, и казалось, лишь мгновение прошло с тех пор, как они целовались в кабинете. Все мысли и сомнения, занимавшие их сознание, когда они находились внизу, разом пропали, уступив место чувственному голоду, желанию и всепоглощающей потребности друг в друге.

За всю свою взрослую жизнь Дина не чувствовала ничего подобного. Один сумасшедший поцелуй сменялся другим. Она расстегнула его рубашку, и Рай застонал, когда ее руки заскользили по его обнаженной груди. Он сорвал с нее блузку и приник к ее груди.

— Как ты прекрасно пахнешь, — задыхаясь, произнес он, — словно полевые цветы в солнечный день. — Он поднял Дину и понес на кровать.

В ней пылал жаркий огонь. Все ее проблемы, заботы и тревоги затмило эйфорическое чувство полной раскованности. Завтрашний день вернет ее в реальный мир, но эта ночь принадлежит ей…

— О Боже… — простонала она, когда Рай опустил ее на кровать.

Он сел рядом с ней, оперся рукой на подушку возле ее головы и нагнулся, чтобы заглянуть ей в глаза. Она тоже смотрела в его глаза — смотрела без тени смущения или неловкости.

— Ты так прекрасна, — произнес он низким, хриплым голосом.

На этот раз она не стала возражать, может, потому, что действительно чувствовала себя прекрасной. И настоящей женщиной, как никогда привлекательной, а Рай был воплощением мужской силы и красоты.

— Ты тоже прекрасен, — сказала она, ловя его улыбку.

Но вот его улыбка медленно растаяла; он оторвал руку от подушки и прикоснулся к Дине, проводя пальцами по ее руке — от ладони до плеча. Затем наклонился, чтобы поцеловать ее, и, прежде чем коснуться губами ее губ, произнес:

— До тех пор пока я не встретил тебя, я не знал, что в моей жизни чего-то не хватает…

Его поцелуй не дал ей возможности ответить, но, закрыв глаза и ощущая нарастающее наслаждение, она подумала, что это, вероятно, самые приятные слова, которые она когда-либо слышала от мужчин. Они наполнили ее душу теплом и добавили уважения к Раю. Если она не влюбилась в него прежде, то это определенно происходило с ней теперь. Она обвила руками его шею и подарила ему ответный поцелуй, полный страсти, нежности и любви.

Ей льстило то, что он не спешил заняться с ней любовью. Его ласки были утонченными и неторопливыми, похоже, он наслаждался изгибом ее шеи и упругостью ее груди. Оторвавшись от ее губ, он осторожно снял с Дины лифчик. Она сбросила с его плеч рубашку, и та упала на пол.

Казалось, они танцуют танец любви. В промежутках между поцелуями — то страстными, то нежными — они без тени смущения расстались с остатками одежды. Любовь моя!.. — восхищенно думала Дина, упиваясь его объятиями.

— Бог мой, Рай, — прошептала она. — О!.. — Его рука скользнула между ее бедер. Она напряглась.

— Когда мужчина и женщина в первый раз оказываются в постели, — мягко прошептал он ей на ухо, — они идут путем проб и ошибок. Скажи мне, если я сделаю что-то такое, что тебе неприятно.

Дина нервно сглотнула. После Томми никто не прикасался к ней в этом чрезвычайно интимном месте, и, хотя сегодня вечером она была готова ко всему, инстинкт заставил ее насторожиться, но, чтобы показать ему, что готова к этому, она расслабила бедра и раздвинула ноги. А после очередного поцелуя она уже ничего не стеснялась, совсем ничего — даже если это чудо продлится всего лишь одну ночь.