Глава десятая
В понедельник Чанс отправился на прием к доктору Фельдману, и тот разрешил ему свободно передвигаться, но ни в коем случае не садиться за руль, не поднимать ничего тяжелого — максимум телефонную трубку, — не ездить верхом, а вдобавок обязал его три раза в неделю посещать терапевта. Большую часть дня он велел ему проводить в постели и обязательно надевать жесткий пояс, если захочется прогуляться или надо будет отправиться на лечебные процедуры.
Поскольку водить машину Чансу запретили, Пит, а чаще всего Клео с Рози подвозили его до Хелины и обратно. Клео все сильнее беспокоило то обстоятельство, что дружба между Чансом и ее дочерью крепнет день ото дня. Они легко находили общие темы для разговора, Рози нисколько его не стеснялась и вела себя с ним так же непринужденно, как и с матерью. Он всегда терпеливо выслушивал ее по-детски наивные и категоричные высказывания и относился к ее словам и поступкам со всей серьезностью.
Начался новый учебный год. Каждое утро Рози уезжала на автобусе в Кид-Ривер. Девочке очень понравилась эта большая и по-современному оборудованная школа, и она с восторгом встретила начало занятий. Довольна была и Клео, но по другой причине: занятия слегка отдалили Рози и Чанса друг от друга. Девочка и так слишком привязалась к человеку, с которым ей придется вскоре расстаться. Клео не хотела пока сообщать Рози о предстоящем отъезде, однако момент решающего разговора приближался. Как только Чансу разрешат водить машину, она тут же распрощается и с ним, и с ранчо.
По полупрозрачным намекам, манере поведения, оттенкам голоса Чанса Клео догадывалась, что его отношение к ней ничуть не изменилось. Но ее волновали не столько проявления чувств больного хозяина, сколько собственные мысли и желания. Слишком много было у нее своих проблем, требовавших скорейшего разрешения, чтобы выдерживать присутствие человека, который не только сам испытывал к ней влечение, но и вызывал подобное влечение в ней, пробуждал желание физической близости простым движением бровей, каким-либо жестом, улыбкой или даже звучанием своего голоса. Она старалась держать его на расстоянии, хотя скрывать свои чувства удавалось ей с большим трудом. Когда Рози начала ходить в школу, ситуация стала еще более напряженной. Пока Клео везла его в Хелину и обратно, Чанс не замолкал ни на минуту и, ничуть не смущаясь, затрагивал самые интимные темы.
— Мое воображение постоянно рисует тебя в обнаженном виде… — сказал он ей на этот раз.
— Что за нелепости, — подчеркнуто пренебрежительно отозвалась Клео, сердце которой, казалось, было готово выпрыгнуть из груди. — И этим ограничивается весь полет твоей фантазии? Придумай что-нибудь позанятнее.
— Какая фантазия, дорогая? Я видел наяву и изучил губами каждый сантиметр твоего великолепного тела, а на память я пока не жалуюсь.
— Уж на что ты точно не можешь пожаловаться, так это на свое больное воображение! Похоже, у тебя на уме одни лишь пошлости.
— Только в отношении тебя, Клео.
Пока Чанс принимал процедуры, Клео ходила по магазинам, присматривая что-нибудь для Рози или для ранчо, разглядывала обложки книг на прилавках книжных лавок или просто сидела в машине. Это была уже их четвертая поездка без Рози. Клео читала, ожидая Чанса, когда внезапно на город обрушилась гроза. Дождь хлестал в лобовое стекло, огородив машину непроницаемой стеной, ни один звук не мог проникнуть туда извне, заглушаемый дробным перестуком капель. До неба, казалось, можно было дотронуться рукой, оно провисало свинцовыми гроздьями туч, мрачное, угрожающее, то и дело озаряемое всполохами молний.
Время от времени Клео посматривала в окно и, когда сквозь стеклянную дверь больницы увидела Чанса, включила зажигание, решив подъехать поближе, чтобы он не вымок до нитки, пока добежит до машины.
Однако вместо того, чтобы привычно заурчать, мотор лишь глухо фыркнул. Нахмурившись, Клео повторила попытку, и он, к ее облегчению, завелся. Машина надежно служила ей несколько лет, и будет совсем некстати, если что-нибудь с ней случится так далеко от дома, да еще в такой ливень.
Увидев, что Клео разворачивает машину, Чанс остался стоять в холле больницы, а когда она остановилась у входа, он поднял воротник и поспешил, насколько ему позволял лечебный пояс, к машине. Захлопнув за собой дверцу, он благодарно улыбнулся Клео.
— Спасибо. И откуда только взялась эта гроза?!
— Я слушала прогноз погоды, и они обещали сильный дождь.
Машина тронулась с места. За стеклами неторопливо проплывали дома, скрытые серой пеленой дождя.
— Похоже, дождь собирается лить до вечера.
— Надеюсь, что нет.
Клео осторожно выехала на шоссе.
— Машина сегодня что-то не с первого раза завелась.
— А едет совсем неплохо.
— Да, — рассеянно ответила она.
По стеклам широкими размывами стекали струи воды. Дождь лил сегодня сильнее, чем в ту ночь, когда она вбежала в хлев и столкнулась там с Чансом. Может, было бы лучше переждать грозу в городе?
К тому времени, когда они выбрались за пределы города, гроза, как Клео и ожидала, стала стихать, однако дождь продолжал барабанить по крыше машины с прежней силой. На часах — начало третьего. Школьный автобус должен был привезти Рози в половине четвертого. Клео всегда старалась встретить девочку, если погода портилась, — все-таки от шоссе до их дома было не меньше четверти мили. Зачем Рози мокнуть? Если они нигде не будут задерживаться, то даже на такой скорости успеют как раз вовремя, успокоила себя Клео.
Однако, когда они уже свернули с шоссе на дорогу, ведущую к ранчо, мотор опять забарахлил. Ливень же, как назло, хлынул с новой силой.
— Надо выехать обратно на шоссе, — посоветовал Чанс. — Если машина заглохнет на этой дороге, на чью-нибудь помощь нам рассчитывать не придется.
Клео угрюмо кивнула и повернула назад.
Машина, натужно урча, рывками проползла еще ярдов 50. К счастью, можно было не бояться с кем-нибудь столкнуться, даже при такой плохой видимости, — дорога впереди была абсолютна пуста. Внезапно наступила тишина — мотор заглох. Клео попробовала завести его раз, другой — тщетно!
— Проклятье!
— Клео, погоди! Давай подождем немного.
Клео сделала еще одну, последнюю попытку, а затем выключила зажигание и откинулась на сиденье. И что теперь делать?
Она прижалась лбом к стеклу, надеясь разглядеть на дороге хоть какую-нибудь машину. Бесполезно!
— Мы можем просидеть здесь не один час, пока кто-нибудь появится, — с трудом сдерживаясь, процедила она и взглянула на Чанса. — Ты разбираешься в машинах?
— Не очень-то, — признался он.
«В любом случае это не выход, — подумала Клео. — Не хватало ему только копаться под дождем в моторе, да еще с его поясом. Одно неверное движение — и лечение можно будет начинать заново, а он ведь только-только стал поправляться. Даже сидеть долго и то ему вредно».
— Почему бы тебе не перебраться назад и не лечь, — обратилась она к Чансу. — Нам придется переждать, пока не кончится гроза.
— А ты ляжешь со мной? — Чанс посмотрел ей прямо в глаза.
— Прекрати!
Он по-прежнему не отводил от нее взгляда.
— А как ты хочешь, чтобы я выразил тебе свои чувства? Ты красивая, необыкновенная женщина, умная, эффектная. Прекрасный работник и великолепная мать. Все это вызывает во мне чувство глубокого уважения. Однако, Клео, все твои прекрасные качества не стоили бы для меня и выеденного яйца, если бы ты не привлекала меня как женщина. Ты отказываешься говорить об этом и каждый раз, когда я завожу этот разговор, встаешь на дыбы, как испугавшаяся лошадь. Я мог бы еще смириться с этим, если бы чувствовал отвращение или равнодушие с твоей стороны, но… Ты не испытываешь ко мне отвращения, и я не сказал бы даже, что ты равнодушна. Дело в чем-то другом. Я нравлюсь тебе больше, чем хотелось бы тебе самой, и мы оба знаем, насколько близки друг другу в наших желаниях. Ты права в одном, Клео. Пока ты живешь на ранчо, пока я буду знать, где ты, тебе от меня не отделаться.