Федотова перевязали, сделали ему успокоительный укол, и он послушно уснул.

6

Проснулся — как ему рассказали потом, через полтора часа — от автомобильных гудков, скрипа колес и возбужденных голосов. Один из них, женский, — но ведь в составе экспедиции нету женщин! — показался Федотову знакомым.

— Все ли благополучно у вас? Никто не пострадал? — спрашивал снаружи палатки задыхающийся, взволнованный голос. — Водолазы ваши не спускались под воду? Нет? — Женщина с облегчением перевела дух: — Я так боялась, что землетрясение застанет ваших работников под водой!..

— Послушайте! — сказал Василий Николаевич с удивлением. — Я узнал вас! Вернее, голос ваш! Это вы вчера говорили по радио?

— Да. Но тогда мы еще не знали, что к озеру прибыла экспедиция. Нас поздно предупредили. Из Душанбе позвонили по телефону полтора часа назад.

Участники экспедиции взволнованно заговорили, перебивая друг друга. Федотов представил себе, как они обступили и забрасывают вопросами женщину, примчавшуюся на машине в лагерь. Наконец разноголосую сумятицу покрыл густой, рокочущий бас Василия Николаевича:

— Вы предупреждали по радио о землетрясении? Вы сейсмолог?

— Да.

— У нас возникла какая-то неисправность в радиоприемнике. Услышали только обрывки двух ваших фраз.

— Главное то, что у вас были аквалангисты. Страшно подумать, что произошло бы с ними, если бы они находились под водой во время землетрясения.

— А где был его эпицентр?

— Эпицентр был в восьмидесяти километрах отсюда, в дальнем конце озера. В крайнем случае мы же могли отложить землетрясение на завтра.

— Как?

— Оно было искусственным.

Из дальнейших бессвязных вопросов и не менее бессвязных ответов Федотов понял, что на озере, точнее, в заливе его предположено в ближайшее время ставить гидроэлектростанцию. Предварительно полагалось провести разведку недр на сейсмичность. С этой целью на дальнем конце озера и был произведен взрыв.

— Представляете переполох, который возник, когда мы узнали о вас! — сказала женщина уже спокойнее. — Хорошо еще, что вдоль берега проложена сравнительно недавно хорошая автомобильная дорога. Я добралась всего за полтора часа. Правда, гнала во всю мочь. Даже на поворотах не тормозила.

Она засмеялась. Смех ее, негромкий, с придыханиями, показался Федотову еще более знакомым, чем голос. Неужели?..

— Я встану, — сказал Федотов слабым, но решительным голосом и отстранил товарища, который его поддерживал. — Нет, нет! Обязательно встану. Я уже чувствую себя хорошо.

— Да ты в уме? Ты ранен. У тебя поднимется температура.

— Черт с ней, с температурой! Нет, не могу лежать! Пусти! Я потом объясню.

Пошатываясь, он вышел из палатки и остановился, придерживаясь за брезент.

Да, это была Токджан. Он сразу узнал ее, хотя в черной короне кое-где появились жемчужные нити. На Востоке седеют рано.

Токджан смотрела на Федотова удивленными, широко раскрытыми глазами, не узнавая его.

— О! Все-таки у вас есть раненый! — воскликнула она с огорчением.

— Я видел затонувший город, — торжественно произнес Федотов вместо приветствия. — Я видел его весь — с домами и крепостными стенами!

— Не понимаю. Кто вы?

Ей принялись наперебой объяснять, кто такой Федотов и почему у него забинтована рука. Токджан только вертела из стороны в сторону круглой головкой, недоумевающе улыбалась и пожимала плечами.

— Я сам объясню, без комментаторов, — сердито сказал Федотов и, шагнув вперед, здоровой рукой отстранил молодых археологов, теснившихся вокруг Токджан.

— Вы просто не узнали меня, Токджан, — мягко сказал он. — За эти годы я, наверное, изменился больше, чем вы. Я Павел. Помните?

И к изумлению своих товарищей, принялся перечислять, не спуская глаз с Токджан:

— Лохматый щенок на бульваре, гражданин с «Вечеркой», речной трамвай, разговор о Согдиане и о будущей вашей профессии, потом сломанный карандаш, полетевший за борт…

— Довольно! Я узнала вас. Павел, юноша Павел! Ну как же!

Токджан не двинулась с места, но глаза ее под высоко вскинутыми широкими бровями засияли.

— Стало быть, вы все-таки добрались до нашего озера?

— Как видите.

— Теперь можете со своими товарищами спокойно работать под водой.

— Да. Вы будете охранять меня.

— Я буду охранять вас.

Забыв об окружающих и не трогаясь с места, они перебрасывались быстрыми нервными фразами, за которыми прятался другой смысл, понятный только им двоим.

— Вы не ошиблись во мне, Токджан! — сказал негромко Федотов. — Я не из тех мечтателей, которые ловят солнечных зайчиков на стене.

— О да! Я убедилась. Я рада за вас.

И глаза ее еще ярче засияли навстречу Федотову…

Бухта Потаенная

Глава первая

Обгоревший кусок карты

Нет, воспоминаний не пишу. Хотя, прослужив на флоте без малого полвека, мог бы, конечно, вспомнить кое о чем — например, о Порте назначения. А надо бы!.. Свободное время? Ну, нашему брату отставнику его не занимать стать.

Несколько лет назад я, представьте, даже предпринял такую попытку. Уселся было за письменный стол, положил справа любимый свой «паркер» с золотым пером, а перед собой стопу бумаги. И… ничего! Это ведь вам не рапорт и не докладная записка. Раза два или три, правда, выдавил из себя на пол странички что-то невыносимо тягучее, а дальше — стоп, будто наскочил на мель с разгона и плотно сел на ней, не в силах оторваться!

Всегда завидовал в этом отношении нашему знаменитому адмиралу Сенявину. Не читали его? Вот кто обладал редчайшим даром не только побеждать врага на море, но и подчинять себе непокорные слова на бумаге!

Между тем на днях мне довелось прочитать мемуары одного немецко-фашистского подводника, а по прочтении таковых захотелось дать ему увесистого тумака в печати. Да, связано все с тем же Портом назначения!

Если это вас заинтересовало… Но, чур, ничего не записывать! Просто слушайте и запоминайте! А ежели по ходу дела у вас возникнут какие-либо вопросы, то милости прошу — отвечу. Так, понимаете ли, мне будет свободнее, привычнее. Устный рассказ, беседа! Какое же может быть сравнение?

Что выйдет изо всего этого, поглядим, когда доскажу до конца. Уговорились?..

Итак, вам сообщили обо мне, что в прошлом я военный гидрограф. Правильно. Однако не ищите мое имя на карте советской Арктики. Так уж получилось, что его нет на ней. Другие наши гидрографы, в частности на Балтике, были счастливее меня. Бог знает, может, я поскромничал? В 1912 году мне представлялся случай, но…

Есть, видите ли, в советской Арктике место, с коим теснейшим образом связана моя военно-морская биография и даже, если хотите, выбор правильного политического пути в октябре 1917 года. Вокруг этого места на протяжении ряда лет возникали, фигурально выражаясь, вихри событий, и в них, помимо меня, втянуто было еще немало людей — от пройдохи купца Абабкова до восторженного фантазера радиотелеграфиста Валентина Гальченко.

Хотите увидеть на карте это небезынтересное местечко? Прошу вас. Вот атлас! Искать нужно в бассейне Карского моря, на материковом берегу. Нет, в Новую Землю не залезайте! Я же сказал: на материковом берегу!

Взгляните правее! Еще правее! Стоп! Это полуостров Ямал! Концом карандаша вы уперлись в губу Потаенную. Правильно! Она — моя крестница.

На карте такого масштаба этого, понятно, не видно, но здесь параллельно берегу протянулась песчаная узкая коса, которая прикрывает с моря вход в залив, по-местному — губу. Вокруг на сотни километров расстилается плоская низменность, мохово-лишайниковая тундра. Иные географы именуют ее арктической степью.