Однако звонок из школы в разгар занятий всегда является дурным знаком.
– Миз[8] Рен, – начал Бисли, – Хейден сегодня подрался с одноклассниками. Если можете, зайдите, пожалуйста, в школу. Нам нужно поговорить.
– За все время учебы в вашей школе Хейден ни разу не ввязывался в драки, – резко ответила я, чувствуя, как внутри закипает злость. Я говорила чистую правду, и уж кто-кто, а Бисли это прекрасно знает. У Хейдена никогда не возникали проблемы с дисциплиной, и я не могла представить, чтобы сын ни с того ни с сего набросился с кулаками на другого ребенка, если только его не довели до крайности, не загнали в угол… – Наверняка его спровоцировали.
– Я готов обсудить все подробности лично с вами. Хейден сейчас здесь, в кабинете, и вы сможете выслушать его мнение по этому поводу. Когда вас ждать?
Я наскоро подкрасила лицо, только для того, чтобы темные круги под глазами не бросались в глаза, пригладила волосы и отправилась в школьный городок, где находится Центр начального образования города Кэри. Эта частная школа в десяти минутах езды от нашего дома не относится к самым дорогим в округе, но считается ступенью выше по сравнению с муниципальной, которая в результате непонятного пересмотра границ избирательных округов находится дальше, и Хейдену пришлось бы каждое утро тратить двадцать минут, чтобы добраться туда на автобусе. Территория частной школы, где учится сын, оборудована гораздо лучше, чем в школах, которые финансируются из муниципального фонда, что служит основанием для более высокой платы за обучение. Светло-коричневые здания с фасадами, отделанными штукатуркой с каменной крошкой, сгруппировались вокруг центрального административного корпуса. Учебные классы располагались по левую и правую стороны, а спортивный зал с современным оборудованием и здание концертного зала находились сзади. Стоявший у входа охранник спросил мое имя, и я терпеливо объяснила, что у меня назначена встреча с заместителем директора, но все равно пришлось подождать, пока он сообщит о моем прибытии в административный корпус. Я поняла, что с помощью этого маленького спектакля мне хотят показать, что пока ребенок находится на территории школы, ему ничего не угрожает. К несчастью, я пребывала не в том настроении и не оценила старания охранника должным образом.
Через стеклянные перегородки я увидела внутри здания секретаршу, нескольких учителей, слоняющихся возле кабинета, и какого-то ребенка, который с отсутствующим видом сидел в приемной, беспокойно болтая ногами. Я вошла и назвала секретарше свое имя. Подняв голову, она задержала на мне взгляд чуть дольше, чем предписывают приличия. Впрочем, за последние недели я успела привыкнуть к таким взглядам, так как сталкивалась с ними всякий раз, когда выходила из дома. Казалось, женщина сейчас спросит: «Это не вас я недавно видела по телевизору? Ах да, ну конечно…» Вместо этого она кивнула:
– Подождите минуту, вас сейчас примут.
Директор школы так часто отсутствовал, принимая участие в различных конференциях и других мероприятиях, которые проводятся в округе, что родители имели все основания усомниться в его существовании. Как правило, если возникала такая необходимость, мы решали все вопросы с его заместителем, Томасом Бисли, в компетенции которого находится абсолютно все: от вопросов дисциплины до родительских собраний, педсоветов и меню в школьном кафе. Я часто сочувствовала этому человеку и даже искренне его жалела, но в данный момент сентиментальность представлялась совершенно неуместной. Когда через несколько минут дверь кабинета открылась, гневные слова были готовы сорваться с уст. Однако, как оказалось, меня ждала встреча не лично с Бисли, а с целым семейством, состоящим из мамы, папы и чада. Когда я узнала мальчишку, суетливо крутившегося возле папаши, то почувствовала, что скопившаяся злость сейчас вырвется наружу. Лица ребенка не было видно за окровавленными бумажными полотенцами, но огненно-рыжую кудрявую шевелюру хорошо знали все родители, дети которых учатся в этой школе. С семейством Хейлов я была знакома не лично, а только понаслышке, но этого вполне хватало, чтобы окончательно убедиться в правоте сына. В этой ссоре его вины нет, мой мальчик защищал правое дело, а из-за окровавленных полотенец нахально ухмыляется единственный в школе хулиган и возмутитель спокойствия. В новом учебном году, который начался в августе, Эштона Хейла поймали в библиотеке, когда он загружал в компьютеры порнографию. Это в семь-то лет! Потом он несколько раз устраивал пожары в школьном парке и так довел нескольких учителей, что те стали всерьез подумывать о другом месте работы.
Эндрю Хейл, отец Эштона, бледный и чахлый тип, работал на руководящей должности в одной из компаний в Рисерч-Трайэнгл-Парк. Он в течение двадцати лет устранял неисправности в сетевых системах и за это время ухитрился сколотить неплохое состояние. Папаша Хейл не рискнул встретиться со мной взглядом и быстро ретировался на задний план, а его сынок, нагло уставившись на меня из-за бумажных полотенец, промямлил что-то невнятное, явно желая продемонстрировать свое остроумие. Хорошо, что я не расслышала слов и не наговорила маленькому паршивцу грубостей. Но уже в следующий момент мне такая возможность представилась, так как на сцену вышла мамаша Эштона, Джерри, эдакая провинциальная «альфа-мама»,[9] существенно улучшившая свою внешность за счет всевозможных косметических ухищрений. Дама пребывала в состоянии крайнего возбуждения.
– Вы оба, ступайте в машину и ждите меня там, – раздражен но прикрикнула она на своих мужчин. – Я хочу поговорить с Ли… то есть с Ниной.
– Привет, Джерри.
Бисли выглядывал из-за двери, затравленно озираясь по сторонам. Он все еще надеялся избежать сцены в своем кабинете. Казалось, его только что выбросило с «американских горок».
– Миссис Хейл, – робко начал Бисли, – мне нужно поговорить с миз Рен, а потом…
– Мы сейчас закончим, – оборвала его Джерри и устремила на заместителя директора испепеляющий взгляд.
Бисли вздохнул и попятился назад, оставив дверь кабинета открытой.
– Школьная медсестра говорит, что, возможно, моему сыну придется наложить швы, – заявила Джерри, грозно поджав губы. Вероятно, это был излюбленный прием запугивать супруга, но на меня ее злобная физиономия не произвела должного впечатления.
– Жаль, что так случилось, – ответила я, изо всех сил стараясь сохранить хладнокровие и не отхлестать эту дуру по щекам прямо здесь, в приемной. Я подумала о Хейдене, который трясется от страха в кабинете Бисли, пока эта тетка пыхтит и пыжится передо мной. – Уверена, Хейдену пришлось защищаться.
Джерри неожиданно рассмеялась, издавая звуки, характерные при рвотном рефлексе.
– Ну разумеется! Я уже переговорила со своим адвокатом, и, если школа не примет соответствующих мер, он свяжется с администрацией. Ваш сын нанес Эштону серьезные раны. Я не шучу, миз… даже не знаю, как вас называть! – Женщина картинно вскинула руки. – Может быть, вам лучше уехать и подыскать Хейдену другую школу, пока он не оправится от душевной травмы, которую вынужден переживать?
Как будто он переживает эту травму из-за меня!
– Довольно, – ответила я свистящим шепотом и решительно двинулась на нахалку. В нос ударил резкий запах духов. Господи, находятся же люди, готовые купить любую дрянь, лишь бы она была в красивой упаковке и модной бутылочке! – Я хочу услышать об этом происшествии из уст мистера Бисли, который, полагаю, знает гораздо лучше, что стало причиной ссоры. Если Хейден виноват, не сомневайтесь, я его накажу. Но если выяснится, что зачинщиком был Эштон, то иметь дело с адвокатом придется вам.
Джерри оскорбительно рассмеялась мне в лицо, но на сей раз, ее смех прозвучал неестественно, и я это сразу почувствовала.
– Да вы, оказывается, мерзкая особа, – заявила Джерри напоследок и на цыпочках поспешно направилась к выходу, словно хотела поскорее убежать из школы, дабы не взлететь на воздух от распиравшей обиды и злости.