Таковой вкратце была группа отроков Ларисы, свет, Васильевны.

Кристина мечтала найти богатого спонсора, который купил бы всей ее ватаге билеты в Большой театр. Само собой, на «Щелкунчика». Или, в крайнем случае, на «Конька-Горбунка». Малолетки, под ее чутким руководством, приобщались исключительно к образцам высокого искусства. Сказки Андерсена под музыку Моцарта, Шуберта. Мазурки, «Сударыня! Позвольте вашу ручку!», полонезы и все такое.

Естественно, отроки постоянно перебегали из группы в группу. Любознательность у них в крови в этом возрасте. Кристина относилась к исчезновению «своих» и появлению в ее группе «чужих», спокойно. Как взрослая мудрая женщина. Лариса же, свет, Васильевна тихо зверела. И постоянно вызывала Кристину на ковер. Для разборок.

— Нам необходимо найти консенсус!

Кристина вошла в кабинет, прикрыла за собой дверь, но садиться к столу не стала. Осталась стоять, руки за спину, около двери. Лариса этого будто не заметила.

— Наши разногласия носят идейный характер!

— Господибогмой! У нас нет никаких разногласий!

— Между прочим, бога нет!

— Существуют различные точки зрения.

— Учения Ленина единственно верно, потому что оно правильно!

— Господибогмой! Давайте договоримся сразу!

— Ревизионизм не пройдет! — рявкала Лариса Васильевна.

— Историю не повернуть вспять! — парировала Кристина.

Так они пререкались почти ежедневно. Раз в неделю — обязательно. Остальные педагоги, воспитатели и прочая обслуга в конфликт двух «воркующих субъектов» не вмешивалась. На фиг нужно, себе дороже.

В этот раз Кристина выкинула фортель в духе фильмов ужасов. Не дослушав, молча, повернулась, открыла дверь, вышла из кабинета и изо всей силы захлопнула дверь за собой. Наверняка, над столом Ларисы задрожала люстра. А возможно, даже посыпалась с потолка штукатурка.

«Карл Брюллов так бы не поступил!» — почему-то подумала Кристина.

О чем думала в этот момент Лариса, можно было только догадываться.

Майк начал сходить с ума. Во всяком случае, самому себе последние дни он, как попугай мысленно талдычил только одно.

«Ты сходишь с ума, придурок!».

Из головы не вылезала эта, изящно хромающая девчонка с красивым надменным лицом. Дважды трижды в день он приезжал именно на этот перекресток у Самотечной эстакады. Останавливался где-нибудь чуть в стороне. И, не вылезая из машины, ждал у моря погоды. Но ситуация, естественно, не повторялась. Ни девчонки с манерами выпускницы Смольного института, ни беззубой голосистой бомжихи не наблюдалось. Иначе можно было бы расспросить древнюю певунью, вдруг она знает адрес девушки. Но нет. Перекресток был, как и прежде, пустым. Изредка промчит какая-нибудь заблудившаяся иномарка. Или прошаркает по асфальту старушка в соседний магазин за творогом. Тишина-а!

Майк сам от себя не ожидал подобной прыти. Это он, который долгие годы и трех минут не мог спокойно просидеть на одном месте. Он, который каждый вечер объезжал все ночные клубы и самые модные тусовки. И это он теперь сидит в пустой машине и, как баран на новые ворота, смотрит в одну точку. Кому скажи, не поверят!

Может, она городская колдунья? Загипнотизировала его за то, что чуть не сбил на переходе? Наслала проклятье, «Будешь думать обо мне всю жизнь! Пока не умрешь от тоски!». Как ни смешно, в глубине души Майк верил во все эти заклятия, проклятия и прочую муру. Сторонился гадалок и особенно цыганок. И вот… на тебе! Какая-то хиромантия, извините за выражение. И что делать, неизвестно!

Посидев истуканом минут двадцать, Майк ехал по делам.

Который день он мотался по хозяйственным магазинам и ярмаркам. Закупал линолеум, обои, краски, побелку, провода, розетки. Голова кругом!

В последние дни госпожа Фортуна демонстративно повернулась спиной. Не ладилось и не клеилось буквально все. Неделю назад в мастерской полетели сразу два импортных крана, и за ночь весь пол покрылся слоем воды в ладонь толщиной. Естественно, залило соседей снизу. Каких-то энергичных кавказских людей, с явно криминальными замашками. Более того, все холсты, стоящие на полу, размякли и набухли. Стало быть, ремонт, ремонт. Деньги, деньги, баксы! Хуже всего, испорченными оказались два женских портрета, которые он, (кровь из носа!), должен был сдать заказчицам через два дня. Обе заказчицы, целюлитные жены очень крутых бизнесменов. Такие отсрочек не терпят. А работы, по самым скромным подсчетам, на две недели. Не меньше. Вот тут и вертись.

И Майк вертелся. Но думал только о худенькой хромающей девушке.

Нахохлившийся воробей, объявивший непримиримую войну всем окружающим пернатым и заодно лохматым и хвостатым. Гневный беззащитный воробушек.

Что в ней такого? Откуда абсолютная уверенность в своей правоте? Снисходительная категоричность. С утра до вечера и с вечера до поздней ночи Майк непрерывно вел с ней мысленный диалог. Точнее сказать, мысленно пререкался. Само собой, в этих словесных поединках всегда последнее слово, ясное, четкое, аргументированное оставалось за ним. Но, встряхнувшись, Майк понимал, это лишь фантазии.

Он был сильно уязвлен и выбит из седла этим воробушком.

Мужчины в большинстве своем живут исключительно стереотипами, примитивными штампами. Отпечаталось в мозгу в далеком детстве, вот эта девушка — красивая! Мне тоже нужна такая. И на всю оставшуюся жизнь. Хочет он, не хочет, до пенсии будет искать, и находить только этот тип. Не обращали внимания, у многократно женатых все жены на одно лицо. Каждая последующая повторяет предыдущую. Варианты незначительны.

И не вырваться беднягам из этого порочного круга.

Майк в этом смысле был абсолютным исключением из всяческих правил. У него вообще не было никаких штампов, стереотипов. Уникум, одно слово. Скорей всего, он просто никогда никого не любил. Но сия тайна покрыта мраком. Вот потому и шарахнула бревном по башке случайная встреча с необычной девушкой.

Курьер Кристина всегда торопилась. Сегодня надо успеть после занятий, доставить какому-то привередливому клиенту сразу две новых модели сотовых телефонов «Нокия». На выбор. Не позже пяти часов дня. Он так и заявил оператору, принимавшему заявки:

— Любую навороченную «Нокию». Цена не имеет значения.

— Вас устроит… — начала, было, Марина, сидевшая в тот день на заявках.

— Меня устроит любая навороченная «Нокия». Не позже трех часов дня! Моя фамилия Кустофф. На конце два «Ф»!

Кристина не любила богатых клиентов. Такие всегда капризничают, требуют доставить на дом сразу несколько дорогих аппаратов. А это небезопасно. Преступники так по улицам и шастают. Курьер Кристина для подобных негодяев являлась привлекательным объектом. Беззащитная, хромающая девушка. Откуда им, негодяем всех мастей знать, что Кристина отнюдь не беззащитна. В кармане куртки у нее газовый баллончик. В полиэтиленовом пакете и того страшнее, миниатюрный электрошокер, подарок молодого местного участкового милиционера. Правда, ни то, ни другое ей пускать в дело еще не доводилось, Бог миловал, но тем не менее. Надо быть настороже.

Фамилия клиента ей сразу не понравилась. Кустофф! Что это за фамилия такая? Иностранец? Русского происхождения? Почему два «ФФ» в конце?

Кристина подошла к двери подъезда шестнадцатиэтажного дома, сверилась с адресом по бумажке и нажала на кнопку переговорного устройства.

— Курьер из магазина «Электроника». Откройте, пожалуйста.

В ответ услышала невнятное бурчание, замок щелкнул, она вошла в подъезд. И сразу почувствовала себя некомфортно. Все стены, разумеется, были сплошь расписаны местными любителями наскальной живописи. Пошлые, грязные надписи. Скотские, оскорбляющие нравственность рисунки! Как людям самим не противно? Зачем надо жить в свинарнике?

В своем подъезде Кристина вела беспощадную борьбу не на живот, а на смерть с подобными проявлениями бескультурья и откровенного бытового хамства. Раз в неделю стиральным порошком оттирала стены всех четырех этажей. Собирала в мешок пустые бутылки и выбрасывала их в мусорный контейнер. На два-три дня в подъезде становилось относительно чисто, хотя бы терпимо. Домашним веником и совком Кристина убирала шелуху от семечек вокруг скамейки у входа в подъезд. Но к концу недели надписи, похабные рисунки, пустые бутылки и шелуха от семечек возникали вновь.